Отметим, что по мере развития узурпации на всех уровнях (прежде всего политическом и религиозном) в Европе постепенно складывается не только сознательная, но и подсознательная ненависть (и страх) ко всему, что хоть как-то напоминало о европейской же «державе князя Роша». Предельно четкий анализ отношения Запада к «державе князя Роша» (хотя и в ином аспекте и по иному поводу) содержится в книге А.Г.Дугина «Основы геополитики» (ранее, еще в советское время этих же вопросов, хотя и менее удачно, касались А.А.Яковлев и П.Г.Паламарчук. Существовала также работа — едва ли не первая на эту тему — Алексея Ивановича Казакова, ходившая в Самиздате еще в период гонений. К сожалению, у нас утеряны как работа, так и следы автора, активного участника русского крыла диссидентского движения, ушедшего в последние 15 лет в сугубо частную жизнь и живущего вне столиц). Напомним, что речь идет о знаменитой 38 главе пророчества Иезекиилева, повествующей о нашествии на Иерусалим князя Роша, Мешеха и Фувала (варианты: Рос, Мосох, Фовель). Отрицать то, что Пророк Израилев действительно говорит об уничтожении Иерусалима множеством народов, объединенных именем Гога и Магога во главе с Рошем (ROS) или ARKHON ROS, Русь, описываемая константинопольскими хронистами, как это, увы, делает П.Г.Паламарчук (это, на наш взгляд, наиболее неудачная из историософских работ нашего покойного друга, написанная в запальчивости), дело совершенно бессмыссленное. Дело в том, что подлинность отождествления державы князя Роша с Россией засвидетельствована Православной Церковью через преп. Серафима Саровского: «Грозное и непобедимое царство всероссийское, всеславянское — Гога Магога, пред которым все в трепете будет. И все это, все верно, как дважды два — четыре» (текст, найденный в бумагах о. Павла Флоренского, предположительно полученный им от С.А.Нилуса, который в свою очередь нашел его в бумагах «Служки Божией Матери и Серафимова» Н.А.Мотовилова. Для пророка эти народы являются воплощением зла, хотя сам Рош — это еще и передняя стража Господня (Иез., 38, 1, 6). Здесь, не входя в сложные богословские построения, мы можем только констатировать: да, Православная традиция может в некоторых своих аспектах (быть может, особенно в историософии) не совпадать с библейско-авраамической, поскольку Христос иерействует по чину Мелхиседекову, по чину «царя Салима» (т.е. Царя Мира), который выше Авраама, и последний лишь «платит ему десятину» и получает благословение (Евр., 7, 1-6) «Без всякого же прекословия меньший благословляется большим» (Евр., 7, 7).
Какую же историософскую схему предлагает авраамическая (но не мелхиседекова) версия истории в связи с линией «князя Рош»?
«Как бы то ни было, — пишет геополитик А.Г.Дугин, — начиная с ХVII века (мы, правда, полагаем, что еще с VIII! — В.К.) Русь выступает как главный идеологический, цивилизационный противник Европы. „…“ Cуществует особое протестантское эсхатологическое учение, которое называется диспенциализмом, от латинского слова „dispensatio“, что можно перевести как „промысел“, „замысел“. Согласно этой теории, у Бога есть один „замысел“ относительно христиан-англосаксов, другой — относительно евреев, а третий — относительно всех остальных народов. Англосаксы считаются потомками десяти колен Израиля не вернувшихся в Иудею из Вавилонского пленения. Эти десять колен „вспомнили о своем происхождении, приняв протестантизм в качестве своей основной конфессии „…“ Перед концом времен должна наступить смутная эпоха „…“ Главным отрицательным героем „смутной эпохи“, tribulation, является царь Гог (в других вариантах — царь Роша, князь Рош). Этот персонаж устойчиво и постоянно отождествляется в эсхатологии диспенциалистов с Россией“. Далее диспенциалистский сценарий развивается примерно так. При наступлении войны, предсказанной (лже)пророком Нострадамусом, силы Востока (Гог и Магог) во главе с князем Рошем (или Гогом) начинают войну на Ближнем Востоке, в то время как англосаксонские христиане будут взяты неким „космическим кораблем“ или НЛО и переждут войну русских с Израилем, в которой русские потерпят поражение. Второе пришествие будет пришествием „Христа“ вместе с англосаксами, после чего израильтяне примут протестантизм и установится „единый мир“ и „открытое общество“. В настоящее время теория диспенциализма является официальной доктриной Республиканской партии США, опирающейся на протестантское „моральное большинство“, составляющее, по опросам, около 60% населения страны. Любопытно, что создатели этой теории не ответили на несколько главных вопросов: отождествляют ли еврейские, прежде всего, израильские, историки утерянные 10 колен собственно с англосаксами? Считают ли религиозные евреи (в особенности хасиды, каббалисты и т.п.), что протестантизм хоть в чем-то совпадает с их воззрениями? Готовы ли израильтяне отождествить протестантского „Христа“ с Машиахом и вообще принять протестантизм? Ответов на это, разумеется, нет. Ясно, что диспенциализм есть не только обоснование борьбы Запада с Россией, но и „последнее слово“ многовековой практики цареборчества, начавшейся в VII-VIII веках.
Эти сведения нам еще понадобятся. Пока что важно иное. Первым исторически известным властителем «державы князя Рош», то есть Русским Царем, оказывается тот же Меровей, основатель первой и единственно легитимной королевской династии Европы. Можно, конечно, сколько угодно говорить о запальчивости современного историка и писателя Ю.Д.Петухова, но невозможно отрицать или по крайней мере не учитывать действительно запальчиво, но искренне им произнесенного:
«Руси — именно русы — дали княжеские и царские династии всей Европе и части Азии (я не беру, разумеется, в расчет династии наполеоновские — только истинные!). Пусть потом эти династии свергали, пусть казнили их последних представителей, пусть на смену русским Меровингам (основатель франкской династии Меровей, его насоледник Хлодвиг и пр. — князья русов) приходили их прихлебатели-мажордомы „…“ — исконная. Естественная и легитимная власть в Европе была власть русов».
Но тогда нам становятся гораздо понятнее слова русско-германского ученого ХIX в. Егора Классена, легко оппонировавшего своим соотечественникам:
«Но как сношения Германцев с Руссами не представляют никакого исторического материала, из которого бы можно было вывесть, что Руссы заимствовали у них всю свою гражданственность, то Байер и Шлецер укрыли свою мысль под эгидою Скандинавов, причислив к ним, как к соплеменникам своим, и Варягов-Руссов. Этим они думали оживотворить свою неподвижную, тяготеющую во мраке произвола идею, предсозданную исследователям и своду Русских летописей. Они, конечно, забыли Мiровея-Винделика, родоначальника Меровингов, введшего славянский алфавит у побежденных им народов и старавшегося ввести и самый язык славянский».
Речь, разумеется, не идет ни об одном из ныне распространенных языков, равно как и том славянском языке, который устойчиво связан для нас с именами святых Кирилла и Мефодия. И, поскольку интересующие нас в данный момент события произошли на территории нынешней Франции, обратимся вначале к французским исследователям, многие из которых вообще не считали латынь основой французского языка. Так, в частности, утверждал знаменитый аббат Эспаньоль, а широко использовавший его наследие А. Шампроке наотмашь отрезал мнимые с его точки зрения латинские корни всей старой французской культуры, ибо латынь, по его мнению, есть «дерзкий синтез зачаточных языков Азии, своего рода занавес, опущенный перед мiровой сценой путем подлога, подмены фонетики». Такой же точки зрения придерживается и особое течение французского языковедения нашего столетия, у истоков которого стоял загадочный Фулканелли, известный также и как замечательный лингвист. Исследуя парижское арго с его древнейшими корнями, Фулканелли выявляет его готическую природу (argotique = art gotique, готическое искусство), прямо называя этот язык соединением греческого и пеласгского, то есть именно троянского. Между прочим, и Уоллес-Хэдрилл указывает на некий особый язык, на котором говорили между собой Меровинги, язык, отличавшийся как от латыни, так и от кельтских и германских наречий. Именно такой язык и стал основой так называемого «языка птиц» или «фонетической кабалы», о которых ученик Фулканелли Эжен Канселье писал:
