Обер-лейтенант не успел увернуться. Подросток, бешено вертевший рулем встречной машины, злорадно скалясь, врезался бампером в борт приземистой, похожей на утюг машины Эйхенау.

Сидевшая рядом с Эйхенау секретарша его нового шефа фрейлейн Ингрид громко взвизгнула, расхохоталась и вырвала маленький руль из рук обер-лейтенанта.

Обе машины волчком завертелись на месте, то и дело сталкиваясь бортами, обтянутыми толстыми резиновыми обручами, с беспорядочно мчавшимися по кругу такими же двухместными «утюгами», выкрашенными в яркие цвета. Из-под колес вырывались искры от заземленных к металлическому сетчатому настилу трека контактов. Водители автолилипутов отчаянно жали на педали, вытягивая из электромоторов предельную скорость. И вся эта дьявольская карусель отражалась в зеркальном потолке аттракциона. Эйхенау казалось, что и потолок тоже крутится волчком, сверкая загадочными, искаженными бликами.

Обер-лейтенант с трудом следил за мелькавшей на другой стороне круга машиной, где молодой ефрейтор катал свою невесту.

…Эльза на секунду взглянула вверх. Сразу закружилась голова. Она испуганно прижалась к Густаву. Обняв одной рукой девушку, Густав лихо крутил руль, издалека целясь в машину, где сидел неприятный тип с вульгарно размалеванной девицей. Густаву не понравился очень новый костюм, точно снятый с витринного манекена, и особенно дымчатые очки, скрывавшие глаза незнакомца. Но, видимо, дело было не во внешнем виде этого господина, а в чем-то другом, что неосознанно тревожило Густава. И ему хотелось быстрее задеть борт его «утюга». Но Густаву все время мешал юркий парень, который на какую-то долю секунды опережал его и яростно таранил машину хлыща.

Резкие наскоки парня, вызывавшие шумный восторг спутницы Эйхенау фрейлейн Ингрид, мешали обер-лейтенанту вести наблюдение за Густавом и Эльзой, за которыми он шел по пятам вот уже целое утро…

Фрейлейн Ингрид, высокая, костлявая девица, то и дело задавала Эйхенау кокетливые, но на редкость глупые вопросы, хотя ей и казалось, что она обворожительно флиртует с новым сотрудником фон Зальца.

«Черт меня дернул притащить сюда этого крокодила в юбке!» — подумал Эйхенау, хотя отлично понимал, для какой именно цели он пригласил секретаршу фон Зальца «поразвлечься в Пратере». Фрейлейн Ингрид играла роль «подставной, куклы», как на своем жаргоне гестаповцы называли женщин из управления, которых для собственной маскировки брали с собой переодетые в штатское гестаповские шпики.

Как только обер-лейтенанта ввели под начало фон Зальца (еще одно манто из магазина отца Эйхенау перешло в гардероб жены шефа фон Зальца), обер-лейтенант сразу попросил включить его в оперативную группу, которая начала охоту за подпольщиками и бежавшими антифашистами. У обер-лейтенанта был свой расчет: ему хотелось быстро и эффектно закрепить свое положение в венском гестапо и больше не возвращаться на фронт. Эйхенау уже изучил запутанный лабиринт городских улиц и переулков, как морщины на своих ладонях. И он решил лично последить, за попавшим в поле зрения подозрительным ефрейтором. Гестапо уже установило за Боком круглосуточное наблюдение. Но, к величайшей досаде фон Зальца, ефрейтор не ходил на встречи с подпольщиками в явочные квартиры, бывал только дома и на службе в привокзальном складе. Слежка за Эльзой тоже ничего не дала. Фон Зальц досадовал, отводя душу на шпиках, возвращавшихся в управление, словно провинившиеся ищейки, потерявшие след.

— Где связи? Фамилии? Адреса? — кричал на гестаповцев фон Зальц, выслушав очередной разнос от бригаденфюрера Дальбрюгге или штурмбаннфюрера Вольта.

Но вот один из шпиков засек Эльзу и Густава, когда они вышли из дома, и проводил молодую пару до самого входа в Пратер, откуда, не теряя ефрейтора из виду, сообщил об этом по телефону-автомату Эйхенау. Спустя короткое время Эйхенау уже сам был в Пратере вместе с фрейлейн Ингрид.

— Мой милый Эйхенау, ну разве можно в присутствии своей дамы так откровенно таращить глаза на чужих женщин? — игриво скривила густо напомаженные губы фрейлейн Ингрид, когда Эйхенау помогал ей выйти из машины.

— Прошу прощения, фрейлейн Ингрид, но я только смотрел, чтобы вас не сбил какой-нибудь близорукий болван. Ведь здесь гоняют машины без водительских прав!

Неожиданно Эйхенау больно сжал локоть Ингрид и потащил ее сквозь толпу. Обер-лейтенант заметил, как за одной из колонн мелькнуло светло-розовое платье Эльзы. Густав замешкался, и сразу его загородили чьи-то спины.

«Не преднамеренно ли он это сделал? Быть может, кто-нибудь из стоявших у барьера специально ждал этой минутной суматохи?» — растерянно подумал гестаповец, стараясь не упустить из виду Эльзу.

Девушка остановилась и оглянулась, отыскивая взглядом Густава. Потом приподнялась на носках и замахала рукой.

Эйхенау заметил, как Густав протолкался сквозь толпу, подбежал к девушке и увлек ее на центральную аллею, где, тесно прижавшись друг к другу, соседствовали самые разнообразные аттракционы.

По широкой асфальтированной дорожке медленно текла людская река. Больше всего здесь мелькало серо-зеленых мундиров. Эйхенау с трудом следил за ефрейтором и его невестой.

Фрейлейн Ингрид была в восторге. Ее сегодняшний «кавалер» оказался, на удивление, щедрым. После гоночного трека они заглянули в открытый ресторанчик, где поели жареных колбасок, запивая их знаменитым швехатским пивом. Из ресторана Эйхенау провел уставшую фрейлейн к станции узкоколейной железной дороги, кольцом пробегавшей по территории парка. Эйхенау едва успел посадить свою даму в уже отходивший поезд, состоявший из доброй дюжины крохотных открытых вагончиков, где попарно сидели пассажиры. Где-то впереди состава, почти у самого паровоза, обер-лейтенант снова увидел светло-розовое платье невесты ефрейтора.

Билетная касса аттракциона «Гайстербан» притулилась у стены, раскрашенной «под цвет скал» фанерной горы, высотой с двухэтажный дом. Старый Альбатрос с утра засел в тесную будку и внимательно наблюдал в окошко кассы за всеми, кто подходил к его «Дороге «привидений».

Сегодня Карл Ледер был вдвойне бдителен: внутри «горы», в небольшой комнате, где помещался электрический мотор, приводивший в действие маленькие вагончики аттракциона, Крафт созвал экстренное совещание руководящего звена подпольной организации. Накануне через связную из кафе «Аида» он известил товарищей. И теперь Ледер, поджидая подпольщиков, пристально всматривался в лица посетителей Пратера, направлявшихся в сторону аттракциона «Гайстербан».

Прошло всего несколько десятков часов, как Крафт и Дубовский бежали с шахты и, расставшись с Иваном и Петром, которые решили пробираться на восток, к Родине, нашли убежище у Альбатроса. Вынужденное пребывание в тесном «чреве» аттракциона было для их натур, привыкших к активным действиям, чем-то вроде «домашнего ареста», хотя они и понимали неизбежность этого предохранительного карантина. Трудно было подыскать более надежное убежище, чем аттракцион «Гайстербан».

— Здесь вы действительно превратитесь в неуловимых «духов», — шутил старый Альбатрос, когда он наведывался к Крафту и Дубовскому в их тайник.

Подпольщики были от души благодарны отеческой заботе старого циркового артиста, который сейчас балансировал на краю пропасти. Дознайся гестапо, кого Ледер прячет в своей «горе», и Альбатросу пришел бы конец…

Мысли Крафта часто возвращались к шахтерам-подпольщикам, оставшимся в Грюнбахе. Ведь ему пришлось так внезапно их покинуть. А связь с шахтой установить еще не удалось. Тревожила Крафта и судьба русских, польских и французских товарищей из подпольного штаба в концлагере. Особенно беспокоило Крафта, удалось ли Петру и Ивану добраться до парома на Дунае, где работал мотористом один из членов подпольной организации, действовавшей в Венском речном порту и на судах Дунайского пароходства. Предупрежденный Крафтом (ему удалось позвонить на паром из одного местечка по дороге в Вену), он должен был помочь русским товарищам, которые решили самостоятельно пробираться дальше, на восток, к линии фронта. Если бы это не удалось, то Крафт попросил паромщиков укрыть обоих русских кацетников от гестаповцев, а потом переправить на одну из партизанских баз в Альпы, как это он уже делал не раз, помогая бежавшим из фашистских лагерей смерти антифашистам.