В своей основополагающей формулировке С. Хантингтон окрестил период после 1974 г. «третьей волной» глобальной экспансии демократии. Согласно его определению, «волна демократизации» – это просто «совокупность происходящих в некий промежуток времени транзитов от недемократических к демократическим режимам, когда число таких транзитов значительно превосходит число осуществленных в тот же временной отрезок переходов в противоположном направлении». Ученый выявил две предшествовавшие волны демократизации: длительную, медленную волну, тянувшуюся с 1828 по 1926 г., и волну 1943–1964 гг. Примечательно, что обе эти волны повлекли за собой то, что Хантингтон назвал «откатными волнами» крушения демократий (первая продолжалась с 1922 по 1942 г., вторая – с 1961 по 1975 г.), в ходе которых пала часть недавно созданных (или восстановленных) демократических режимов. Но хотя каждая откатная волна заметно сокращала количество демократий в мире, в целом их оставалось все же больше, чем до начала соответствующей волны демократизации. Откатные волны наносят огромный ущерб политической свободе, правам человека и миру [на планете]. Поэтому, как я постараюсь доказать, предотвращение такого поворота событий должно занимать первостепенное место среди политических целей демократических акторов и институтов всех стран...

Но из каких бы критериев мы ни исходили, сфера распространения демократии в мире с момента начала «третьей волны» значительно расширилась. Если отталкиваться от минималистской, или формальной, концепции, [следует констатировать, что] как число, так и доля демократий на планете резко возросли (табл. 6). В 1974 г. в мире насчитывалось 39 демократий, из которых лишь 28 имели население свыше 1 млн человек (или настолько приблизились к этой отметке, что к 1995 г. преодолели ее). Только около 23 % стран с населением свыше 1 млн человек и чуть больше 27 % всех стран формально относились к демократическим. Различие между приведенными показателями иллюстрирует любопытную взаимосвязь между размерами страны и типом существующего в ней режима, прослеживавшуюся на протяжении всей «третьей волны»: очень маленькие страны (с населением менее 1 млн человек) имеют значительно больше шансов стать демократиями (особенно либеральными), чем крупные. Действительно, 2/3 стран с населением менее 1 млн человек являются сегодня либеральными демократиями, тогда как среди стран с населением свыше 1 млн человек таковых лишь около 11 %.

К началу 1996 г. число стран, отвечающих по крайней мере двум необходимым критериям электоральной демократии, составило 117. Мало того, хотя в течение всего периода «третьей волны» количество независимых стран непрерывно увеличивалось (примерно на треть), доля стран, которые были, как минимум, формально демократическими, выросла более чем в два раза, превысив 60 %. Но еще поразительнее то, насколько значительная доля роста пришлась на 1990-е гг., когда рухнул советский и восточноевропейский коммунизм и [одновременно] «третья волна» докатилась до прилегающих к Сахаре районов. Как видно из табл. 6, начиная с 1990 г. число и доля демократий в мире ежегодно увеличивались. Эту ситуацию нельзя охарактеризовать иначе как беспрецедентный демократический прорыв. Еще в 1990 г., когда Хантингтон писал свою «Третью волну», он обнаружил, что к демократиям относятся лишь 45 % государств (с населением свыше 1 млн человек) – доля, практически идентичная существовавшей в 1922 г., т. е. на пике «первой волны». Даже если мы аналогичным образом ограничим свой обзор странами с населением свыше 1 млн человек, доля формальных демократий в мире составит сегодня 57 %.

Какими же были тенденции в распространении либеральной демократии? Как и следовало ожидать, и число, и доля стран, отнесенных Домом Свободы к категории «свободных», также увеличились, хотя и не столь резко. С 1972 г., когда был опубликован первый «Обзор» Дома Свободы, и вплоть до 1980 г. число «свободных» государств выросло лишь на 10 (в процентном исчислении этот рост едва заметен – с 29 % до 32 %). Мало того, наблюдались изменения и противоположного характера: за первые шесть лет «третьей волны» демократия потерпела крах или подверглась разложению в пяти государствах, в результате чего они перестали считаться «свободными». Фактически, хотя в годы «третьей волны» общемировая тенденция режимного изменения в целом шла в направлении укрепления демократии и свободы, за период с 1974 по 1991 г. демократия пала в 22 странах, а в дальнейшем ситуация еще больше ухудшилась.

Самые мощные всплески свободы в ходе «третьей волны» пришлись на вторую половину 1980-х и начало 1990-х гг. Как видно из табл. 7, за период с 1985 по 1991 г. (критический год кончины советского коммунизма) число «свободных» государств подскочило с 56 до 76, а их доля среди государств мира выросла с 33 % до более чем 40 %. Кроме того, доля откровенно авторитарных («несвободных») государств сократилась, опустившись в 1991 г. до рекордно низкого уровня – 23 %, причем падение продолжалось и в следующем, 1992 г. (почти до 20 %). Для сравнения [напомню, что] в 1972 г. чуть менее половины всех независимых государств были оценены в качестве «несвободных».

Прошла ли «третья волна» демократизации?

В 1991–1992 гг. распространение свободы в мире, похоже, достигло высшей точки. С 1991 г. доля «свободных» государств начала медленно снижаться, а в 1992 г. резко поднялась доля «несвободных». В первой половине нынешнего десятилетия, несмотря на устойчивый рост числа электоральных демократий, количество «свободных» государств оставалось на прежнем уровне, а «приобретения» в сфере свободы уравновешивались потерями. В 1993 г. в 43 странах было зарегистрировано падение показателей свободы, тогда как в 18 – усиление. В 1994 г. восемь стран повысили свой статус с точки зрения уровня свободы (а именно, были переведены из категории «частично свободных» в категорию «свободных»), а четыре – понизили; в целом же показатели свободы улучшились в 22 странах, а ухудшились – в 23. В 1995 г. тенденция оказалась несколько более позитивной: четыре страны поднялись на ступень выше по уровню свободы, три – спустились на ступень ниже; 29 стран улучшили свои показатели по [критериям] свободы, 11 – ухудшили. Однако общее число свободных государств осталось тем же, что и год назад.

Сравнение двух дивергентных тенденций, прослеживающихся в 1990-е гг., – продолжающийся рост электоральной демократии при застое в развитии демократии либеральной – указывает на все более поверхностный характер демократизации на исходе «третьей волны». На протяжении 1990-х гг. пропасть между электоральной и либеральной демократией постоянно расширялась. Доля «свободных» государств (т. е. либеральных демократий) среди всех имеющихся в мире демократий сократилась с 85 % в 1990 г. до 65 % в 1995 (см. табл. 8). В эти годы во многих наиболее важных и влиятельных молодых демократиях «третьей волны», в том числе в России, Турции, Бразилии и Пакистане, качество демократии (измеряемое объемом политических прав и гражданских свобод) заметно упало, и одновременно рухнули надежды на казавшийся весьма близким переход к демократии самой населенной африканской страны – Нигерии. В тот же самый период произошло вырождение политической свободы в ряде давно сложившихся демократий развивающегося мира, в частности в Индии, Шри-Ланке, Колумбии и Венесуэле. Фактически, если абстрагироваться от некоторых достойных внимания исключений (Северная Корея, Польша и Южная Африка), общая тенденция развития последнего десятилетия, коснувшаяся прежде всего влиятельных в региональном масштабе стран, заключается впосте-пенном угасании свободы в электоральных демократиях. Это тем более тревожно, если учесть, что, согласно Хантингтону, «сила примера» (а данный фактор играет крайне важную роль в волнообразном распространении или откате демократии), исходящего от влиятельных в региональном или общемировом масштабе стран, диспропорционально велика.