Самому не хотелось вспоминать, в кого он превратился. Потомок прославленной династии Льер, правящей королевством Опалов чуть ли не триста лет, теперь постыдно считался пленником в собственном поместье. Нынешний король Барбо Ягон заставил герцога удалиться в ссылку и отречься от любой политической и общественной деятельности. В противном случае было обещано без всякой жалости уничтожить весь род Марио Льера, включая супругу с детьми. Гордый потомок великих королей сдался, покорно уехал в изгнание и вот уже четыре года не смел даже посматривать в сторону столицы.

Конечно, здесь было красиво и даже по-своему интересно. Но как можно упиваться единением с природой, если страной правит этот безнравственный, лицемерный Барбо! Когда простой народ стонет от немыслимых поборов, люди среднего сословия часто превращаются в нищих и бездомных, а знать и дворянство попрятались по своим замкам и не смеют слова сказать против творящегося беззакония. Поговаривают, что правящий монарх даже собственную мать отравил – только для того, чтобы устранить ее от власти и распоряжаться подданными собственноручно. Зря он это сделал, старая мать хоть и была жестока и коварна, но все же не допускала сына до крайностей. Да и сама старалась править хоть с какой-то справедливостью. Зато после ее смерти четыре года назад все самое худшее и началось.

Казалось бы, именно Марио Льер мог возглавить оппозицию и если не захватить трон, то по меньшей мере жестко потребовать наведения порядка и соблюдения незыблемых древних законов. Но, увы, смалодушничал, испугался гибели близких, а в результате оказался изолированным от большого мира наглухо. Что привело к катастрофическому положению и в личной жизни. В последние месяцы он и так еле сглаживал все усиливающиеся размолвки в семье, а тут еще и товарищ вчера прибыл из столицы и принес очень важные, но не внушающие никакого оптимизма новости. После которых поневоле руки опустятся.

Оказывается, Барбо Ягон собрал все войско и спешным маршем двинулся завоевывать соседа на востоке – королевство под управлением своего двоюродного племенника Бонзая Пятого. Да еще перед этим хвастался, что подло подстроил гибель правящего кузена и его старшего наследника. Как следствие, заведомо слабое королевство Ягонов наверняка будет быстро захвачено, а мощь и авторитет Барбо укрепится в несколько раз. Ну еще бы: не только удержался на чужом троне, но и тот, возле которого родился, захватил. Ведь все знали и помнили, что его мать, будучи принцессой Ягонов, стала супругой правителя Опалов, когда уже имела собственного сына. Редкий случай в истории, но по формальным правилам неизвестно от кого рожденный бастард Барбо дорвался-таки до власти, потому что у новой королевской пары не было других детей.

В ночном пьяном запале старый товарищ высказал крамольную мысль немедленно податься в столицу и, при поддержке давно ожидающих сторонников, захватить трон. Хоть и был оставлен мощный гарнизон из верных Барбо Ягону гвардейцев, но шансы на успех все-таки были отличные. Только вот в том-то все и дело, что успех, несомненно, был бы делом временным. Вернувшийся с победоносной войны король утопил бы бунтовщиков в крови, а под шумок смело бы расправился и с остальными неугодными ему дворянами. Поэтому на пьяное предложение графа Дьярти герцог ответил лишь скрежетом зубов да предложением пить дальше. Как бы ни манили его призрачные надежды на успех государственного переворота, но знание настоящих реалий не позволяло соглашаться на безрассудные порывы.

«Эх! Если бы не дети! – мучился Марио. – Обязательно бы попробовал! Может, их срочно куда-то спрятать в надежное место? Но куда? Даже если такое место отыщется, то ведь пострадают и все остальные недовольные существующим положением вещей. Уж их-то Барбо уничтожит поголовно. Ну и что, что делать?! Если бы на востоке правил не какой-то молокосос, шанс бы, конечно, существовал… Ведь когда там крепко сидел на троне отец Бонзая, на него войной идти никто не решался, тот мог зубы любому выбить. А так… Ну что за невезение!»

С досады остановившийся Марио изо всей силы ударил ствол возвышающейся рядом сосны, ободрав до крови костяшки пальцев. Дерево от такого к себе внимания даже не почесалось, тогда как сам кулачный боец подпрыгнул от боли и неожиданного обращения:

– Хороший удар! Вот бы его – да по нужной челюсти!

Резко развернувшись на месте, герцог уставился на двоих незнакомцев в странных для такой теплой погоды длинных камзолах непривычного покроя. Но если более старший мужчина не вызывал ни малейших воспоминаний, то двадцатилетний парень явно когда-то встречался на жизненном пути герцога. Видимо, оба неслышно догнали задумавшегося изгнанника по дорожке, а теперь с довольно дружелюбными улыбками рассматривали его с ног до головы.

Вбитое с пеленок воспитание и присущее его роду горделивое величие заставило Марио Льера принять надлежащую осанку и заговорить с подобающими его древнему роду королевскими интонациями:

– Кто вы такие? И что делаете на моих землях?

Улыбка молодого парня стала еще шире и радушнее.

– Дядя Марио! Вы меня не узнаете? – Глядя на глубокие морщины на лице вопрошаемого, парень напомнил: – Вы у нас были семь лет назад и очень восторгались моей химической лабораторией.

– Бонзай! – обрадованно воскликнул герцог, поднимая руки и делая шаг навстречу для дружеского объятия. – Неужели это ты?! Ведь я помню тебя совсем подростком, как ты возмужал! Настоящий рыцарь! – Неожиданно он осознал и другое: – Слушай, а какими судьбами ты здесь оказался? Ведь ты сейчас должен защищать свое королевство от этого урода Барбо?

– Ха! Так я ведь как раз этим и занимаюсь. Но давайте-ка по порядку. – Молодой король сделал шаг назад и представил своего попутчика: – Вот, дядя Марио, прошу любить и жаловать, шафик Дин.

– Очень приятно. – Они обменялись рукопожатиями. – Но позвольте, почему шафик? Ведь их уже давно не существует.

Динозавр развел руками:

– Как видите, слухи о нашей смерти сильно преувеличены! – Потом так и продолжил в шутливом тоне: – Да и вообще, откуда такие сведения? Вашему сиятельству повезло оказаться у общей могилы шафиков и лично сбросить туда последнее тело?

– Да нет! Я их вообще никогда не видел. Просто так все говорят, да и в истории утверждается, что они все… хм, того…

– Вымерли? А вот Бон утверждает, что все мои коллеги подались куда-то на дальний юг, погреться, наверное. Но мы обязательно, как только разберемся с делами первой государственной важности, решили туда смотаться, чтобы проверить подобное утверждение.

– Ага, значит, вы можете… – герцог замялся, подбирая слова и делая ладонями жесты, напоминающие прыжки, – как бы это… ну, оттуда – сюда?

– И не только! Можем и отсюда – туда, – продолжал улыбаться шафик.

– Понятно… – произнес герцог, хотя глубокие морщины и осоловевшие от интенсивного размышления глаза говорили о некотором умственном ступоре растерявшегося собеседника. Поэтому слово взял Бонзай Пятый:

– Возможности у господина шафика огромные. Вот, например, мы на рассвете организовали и проверили засаду на неприступных скалах, к которым завтра утром приблизится войско этого извращенца Барбо. А совсем недавно наблюдали движение походных колонн на марше. Увиденное действо меня сильно расстроило, потому что они как раз преодолевали государственную границу и их разведотряды сожгли таможенную крепость. Хорошо, что я заранее отправил нарочных с приказом отойти в тыл и не оказывать бесполезного сопротивления. Так что жертв среди моих подданных не будет. Но за остаток дня и предстоящий ночлег войско вытопчет огромный кусок территории и нанесет непоправимый ущерб посевам. Не считая сожженных деревень и хуторов. Моему возмущению нет предела! Оголтелое варварство! Хотя я так понимаю, нынешний самодержец вроде как отправился на завоевание, а не на разбойничий набег?

– Ну да… вроде, – грустно подтвердил герцог. – Но ведь знаешь, как оно на войне.

– Э, нет, дядя Марио, так не пойдет. Не выйдет у вас все спихнуть на военную кампанию какого-то безответственного идиота. В этом бедствии есть и ваша вина, и вы, и остальные дворяне обязаны были не допускать этой войны. Следовательно, по любому раскладу именно Опалам придется отстраивать сожженные и разрушенные постройки на нашей территории, и вам, как правящему королю, не отвертеться от налагаемой контрибуции.