— Да вы нам только дело испортите, — запаниковал Ахлябин. — При вас Зиберов сразу уйдет в несознанку.

— Там видно будет. — Марфа твердо решила проконтролировать ситуацию.

— Знаете, у меня еще одна идея возникла, — задумчиво произнес Данила.

— По поводу Смирнова? — повернулась к нему сестра.

— Не совсем. Хочу точно установить, завозили ли «Вестник» из редакции на Новую улицу или это чья — то самодеятельность.

— Так вот просто и позвонишь? — засомневалась Марфа в успехе предприятия.

— Не совсем просто, — улыбнулся брат. — Если на Новой улице уже один раз протестовали по поводу бесплатной прессы, то возможный звонок оттуда никого особо не удивит. Ди, ты позволишь мне назваться именем твоего папы?

— Пожалуйста, — без колебаний разрешила та. — Отец тебе только благодарен будет.

Данила, вооружившись городским телефоном и «Вестником», набрал номер и, откашлявшись, низким, густым баритоном произнес:

— Добрый день. Это отдел распространения «Вестника Серебряных Прудов»? С вами говорит житель Новой улицы. Юсупов моя фамилия… Да, да, вы совершенно правы: именно по поводу вчерашнего безобразия… Ах, уже знаете, звонили?.. Что, что? Чья — то шутка?.. Забавные у вас шуточки!.. Вы в этом совершенно уверены? Ну, буду надеяться, что больше такого не повторится.

Данила положил трубку. Лиза, которую на протяжении его недлинного, но выразительного разговора душил смех, звонко расхохоталась.

— Каретникова, — хмуро глянул на нее Илья, — ты чуть все дело не испортила.

— Ну, слушайте, — с гордостью произнес Данила. — Оказалось, мой звонок был не первым. Кто — то с вашей улицы уже поскандалил. А в «Вестнике» клянутся и божатся, что они и не думали больше доставлять свою газету на Новую улицу. Мол, этот номер вообще давно вышел и полностью распространен. По их мнению, это чья — то злая шутка. Они в других — то местах по ящикам газеты теперь не раскладывают. Положат пачку на подоконник. Кому надо, тот и берет. Вот они и полагают: кто — то схватил пачку и развлечения ради отнес на Новую улицу, чтобы позлить тамошних жителей.

— И я даже знаю кто, — подхватила Марфа. — Наш дорогой Смирнов.

— Ошибаешься, — сказал Клим. — Газеты раскладывала по ящикам какая — то толстая тетка. Это установлено с помощью видеокамеры.

— Мама Смирнова, — убежденно заявила Марфа. — Она как раз толстая.

— Выходит, они всей семьей Максима воровали? — вытаращился на остальных Илья. — Вам не кажется, что это некоторый перебор?

— Когда речь идет о Смирновых, мне ничего перебором не кажется, — выразительно закатила глаза Марфа,

— Или они подкупили какую — нибудь тетку, — предположила Диана.

— Чтобы Смирнов расстался с деньгами! — воскликнула Лиза. — Исключено! Скорей уж сам пошел газету разносить.

— Можно посмотреть запись с нашей камеры, — сообразила Диана. — Марфа, ты помнишь, как выглядит мама Смирновых?

— А то нет, — усмехнулась она.

— Тогда давай вместе сходим ко мне и посмотришь. Правда, лица там почти не видно.

— А мне таких тонких деталей не требуется. — У Марфы не было никаких сомнений: маму Смирновых она даже по пятке узнает — слава богу, знакома с ней еще с детского сада.

Колькина мама тогда работала воспитательницей. Пошла туда, чтобы пристроить и Кольку, и младшего сына. Как она объяснила Марфиной маме, очень удобно: и пацаны под присмотром, и стаж трудовой идет, да и зарплата ее в доме не лишняя. Маленькая, конечно, зато стабильная. И родители других ребят периодически премируют.

Марфа подозревала еще одну причину: не работай там мама Смирнова, Кольку из детского сада выставили бы в два счета. Хулиганил он постоянно. В группе его боялись. Одна Марфа регулярно давала ему сдачи. Так он еще, гад, бегал и Альбине Карповые, своей мамаше, ябедничал. Та Марфу журила, однако вполсилы, потому что ей очень нравилось бесплатно стричься у ее мамы.

Словом, Альбина Карповна была Марфе знакома, и процесс опознания не представлял для нее никаких трудностей.

Лиза задумалась. Почему это Марфа вдруг решила идти к Крошке Ди без нее? Обычно они всюду ходят вместе. А Ди почему — то не подумала ее пригласить. Но не напрашиваться же самой. Хотя, между прочим, она и Кольку, и Колькину мать знает не хуже Марфы. Тоже вполне способна опознать.

— Слушайте, — сообщил вдруг Клим, — раз ты, Марфа, так хорошо разбираешься в смирновских родственниках, может, просветишь по поводу еще одного момента? У них, случайно, дачи нету?

— Дачи? — переспросила Марфа. — Не знаю. Подозреваешь, они именно там Максима прячут?

— Теоретически вполне вероятно, — сказал Данила.

— Есть! — вдруг вспомнила Елизавета. — Мы в каком — то классе писали сочинение «Как я провел лето». Так учительница потом зачитывала нам вслух куски из смирновского произведения. В смысле, как не надо писать. Совершенно идиотское сочинение! Но как раз про дачу. А точнее, про садовый участок. Марфа, неужели забыла? Смирнов там про соседскую козу написал, которая сожрала джинсы его папаши.

— Про козу помню, но это вроде не смирновское.

— Именно что смирновское, — стояла на своем Лиза. — Ну, помнишь, там еще было: «У нас на грядках растут огурцы, помидоры, кабачки… — и еще на полстраницы разных овощных названий. А про то, что сам Колька там делал, ни слова.

— Он, наверное, все лето пыхтел и рожал свое сочинение, — хмыкнула Марфа. — На другое времени уже не осталось.

А Клим сказал:

— На того Смирнова, которого знаю я, такое совсем не похоже. Скорее, то, чем он занимался летом, в школьном сочинении описывать было нельзя. А тем, что можно, он не занимался.

— Надо выяснить поскорее, где у них дача, — крайне серьезно воспринял новую информацию Данила. — Вдруг Максим действительно там.

— В садовом домике сейчас, когда такая холодина, — побледнев от ужаса, выдохнула Диана. — Там же замерзнуть до смерти можно.

— В садовых домиках обычно есть печка. — Илья не разделял ее тревоги. — Кроме того, Смирновы жаждут слупить за возвращение Максима некислую сумму, а значит, должны заботиться о его целости и сохранности.

— Это ты бы заботился, — воскликнул Клим, — а Смирновы все на голову больные. Заперли Максима на даче, консервы какие — нибудь ему оставили, чтобы не помер с голоду, и уехали. А то, что он от холода дуба дать может не хуже, чем с голоду, им и на ум не пришло.

— Потому что приходить не на что, — подхватила Диана. — Именно этого я и боюсь.

— Я тоже. Поэтому мы и должны поскорее узнать адрес дачи, — повторил Данила.

— Замечательное задание, братец. Только как ты себе это мыслишь? Я вот завтра так простенько к Кольке подойду с вопросиком: «Николаша, друг сердечный, скажи, пожалуйста, где у вас дача? А он в ответ пошлет меня далеко и надолго.

— Вот именно, — поддержал ее Клим. — Он ведь нас всех ненавидит.

— Учи вас, — пожал плечами Данила. — Если нельзя впрямую, надо действовать окольными путями. С кем он дружит?

— С Серой Харей, — пояснила Лиза.

— Который нас тоже не выносит, — проворчал Клим.

Глаза у Марфы вдруг азартно блеснули.

— Отнюдь не всех. Имеется среди нас один человек, к которому Харя очень даже неровно дышит.

Лиза вспыхнула:

— Это ты про кого?

— Да вот именно про тебя.

— За кого ты меня принимаешь?

Что сегодня случилось с Марфой? Они же всегда были самыми близкими подругами. Как же она могла ее так унизить, да еще в присутствии Данилы?

— Лизка, да что я такого сказала? — удивилась Марфа. — Это ведь не тебе Харя нравится, а ты ему.

— С чего ты взяла? — еще сильнее разозлилась Елизавета. — Не могу я такому мерзкому типу нравиться!

— Да ты лучше вспомни, вспомни, — не унималась Марфа. — Когда нас Маринка Калинкина пригласила к себе на день рождения, мы у нее стали играть в ручеек. И Харя постоянно только тебя выбирал. Ты мне потом еще жаловалась, что у него ладони потные. А Харя после того дня рождения тебе еще долго в школе подставлял подножки.