— Знаем мы этих независимых экспертов, — усмехнулась Хенна.

— Что ты знаешь? — гневно спросила Изабелла. — Только то, что вместо них на заседании Совета были оборотни, работающие на наших врагов. Настоящих экспертов, тех, что хотели нам помочь, скорее всего уже нет в живых.

Хенна покраснела и ничего не ответила.

— Ясно одно, — устало произнёс Эдан. — Надо уводить из Айсхарана людей. Но куда?

— Гатта-Наара примет их, — пробасил Хай-Вер.

— Эдем тоже, — уверенно заявил Джанни Моретти. — Уж это-то мой дядя может гарантировать.

— Значит, мы должны в ближайшее время обойти все посёлки Айсхарана и убедить людей перебраться в другие миры, — сказал Эдан. — Надо говорить, что, возможно, это на время…

— Вижу, ты легко перенял чужеземный стиль правления, — съязвила Хенна. — Хитрость, уловки, лживые обещания…

— Я никому не собираюсь лгать, — холодно перебил сестру Эдан. — Возможно, людям действительно придётся уйти отсюда лишь на время, и они должны на это надеяться, чтобы не пасть духом.

— А ты как старший мужчина в роду должен исполнить свой долг перед богиней. Похоже, ты уже и думать забыл, что в начале каждого года мы приносим Вуурдане жертву. В последнее время тут только и говорят, что о побеге в чужие миры и о том, как там здорово живётся. Наш мир потому и гибнет, что мы перестали о нём заботиться и чтить наших богов!

— Никто ни о чём не забыл, Хенна. Жертва приносится на следующий день после восхода Айслинд. Завтра в положенное время она будет у священного дерева.

— Жертва уже готова, госпожа, — сказал воевода Герен. — Мы уже выбрали самого красивого и крупного тайола. Белого, без единой отметины. Богиня будет довольна.

По обычаю старший мужчина в роду перед восходом солнца отводил жертву к священному дереву и молился там до рассвета, после чего отправлялся в храм Вуурданы. Немного позже туда являлись остальные члены семьи, иногда в сопровождении друзей и слуг. Кошачья банда хотела провести эту ночь в святилище, но Эдера бесцеремонно отправила домой всех, кроме Кэти.

— Так положено, — пояснил Келли. — В ночь перед жертвоприношением в храме должны быть только служители Вуурданы. Такое впечатление, что Эдера считает Кэти своей преемницей.

— Не вздумай сказать это при Хенне, — усмехнулся Гай. — А то у неё так разольётся желчь, что мы тут все утонем.

Илана слышала, как вечером Изабелла спросила у Эдана:

— С кем ты поведёшь тайола к священному дереву? Я могу пойти с тобой?

— Нет. Я должен отвести жертву один. А ты можешь приехать в храм утром, вместе со всеми.

— А зачем вообще ехать, если можно привести туда всех через врата?

— Нельзя. В начале нового года ангиеры отправляются в лесное святилище Вуурданы и должны проделать этот путь по лесу, а не через врата. По дороге каждый мысленно разговаривает с богиней и загадывает желания, а чтобы они исполнились, прикасается к деревьям, кустам… Это традиция, которую мы всегда строго соблюдаем.

В этот вечер все легли спать пораньше, чтобы пораньше встать, а утром, когда отряд выезжал из посёлка, Илана заметила, что Изабеллы нет.

— Где твоя мать? — тихо спросила она, подъехав к Гаю.

— Не знаю, — принц был явно встревожен. — Её комната пуста. Её нигде нет.

Лошадиные копыта звонко стучали по заледеневшей тропе, утреннее солнце постепенно окутывало лес странным сиянием, которое становилась всё ярче и ярче.

— Почему такой яркий свет? — поморщился ехавший справа от Иланы Дигималис. — Как будто кругом зеркала…

— Они и есть, — хмуро сказал Герен, ударив мечом по ветвям ближайшей к тропе ели.

Они зазвенели, как хрусталь. Налетел ветер, и хвойная роща, словно бы сделанная из изумрудов и серебра, наполнилась мелодичным звоном.

— Лес переродился…

— Неужели он весь ледяной?

Люди, испуганно переговариваясь, щурились от яркого света. Кони то и дело спотыкались о зимний лишайник, который когда-то устилал тропу мягким ковром, а теперь топорщился ледяными колдобинами. Отряду пришлось долго объезжать упавшую хауллу. Никто не мог понять, что за сила такая свалила могучее дерево. Оно полностью переродилось. Волокна ахмы напоминали белую проволоку, а мощный ствол синеватую стеклянную колонну. Возможно, кони и смогли бы через него перескочить, но было так скользко, что всадники решили не рисковать.

Все вздохнули с облегчением, увидев, что большинство хаулл в этом лесу не изменилось. В холодном, влажном воздухе висел странный аромат — довольно приятный, но почему-то сразу вызвавший у Иланы смутное чувство беспокойства.

— Начался ахмар, — важно объяснил Айги. — Он бывает два раза в месяц. В это время охота на птиц запрещена. Сейчас все птицы в лесу — добыча хаулл, жертва богине.

Будущий веринг наотрез отказался сесть на одного коня с кем-нибудь из взрослых и теперь ехал на смирной старой кобыле. Она уже давно забыла, что такое галоп, но Айги всё равно был горд, что едет, как большой, на своей собственной лошади.

— У меня сегодня не сиплый голос? — озабоченно спросил мальчик. — Я должен буду первый пропеть священный гимн у алтаря.

— Голос у тебя в полном порядке, — заверила его Илана. — Ты вообще очень хорошо поёшь.

— Когда я вырасту, я буду петь, как Эдан… Тебе нравится, как он поёт?

— Очень.

— Как ты думаешь, Эдан уже там, в святилище?

— Наверное.

— А где Белла? Я сегодня её не видел… Она что — уехала от нас?

— С чего ты взял?

Айги пожал плечами.

— Они с Хенной не любят друг друга, — сказал он, помолчав. — А мне нравится Белла. Я не хочу, чтобы она уехала.

— Она не уехала, Айги. Думаю, ты скоро её увидишь.

К счастью, гимеловая роща возле храма Вуурданы тоже не изменилась, но едва среди зарослей показалось святилище, стало ясно — что-то случилось. На поляне перед входом стояли Эдера, Кэти и Изабелла. Одетая в кожаные гетры, меховую куртку и сапоги, королева выглядела так, словно долго скакала сквозь заросли. Её волосы растрепались, на щеке алела царапина. Кэти вытирала куском ткани её взмыленного чёрного коня, а старая жрица, сложив на груди руки, шептала молитвы.

— Эдан не с вами? — спросила Изабелла тоном человека, который совершенно не надеется на утвердительный ответ. Было видно, что она с трудом сдерживает рыдания.

— Нет, — растерянно ответила Хенна. — А… ты почему здесь…

— Где твой брат?!

От этого крика испуганно вспорхнула стая каких-то птиц, сидевших на ветвях старой гимелы.

— Он повёл к священному дереву жертву… Что с тобой, Изабелла?

— Жертву?! Он отпустил тайола. Твой брат не собирался приносить его в жертву!

— Откуда ты знаешь?

— Я слышала, как он уезжал… У меня были дурные предчувствия, поэтому я не выдержала и поехала следом за ним. Я знаю, где это ваше священное дерево… Когда я ехала, навстречу мне попался этот самый белый тайол. На священной поляне никого не было. Я подумала, что, может, Эдан отправился в святилище, но его нет и здесь!

— Где Эдан? — расплакался Айги.

Кэти сняла его с лошади и, ласково утешая, увела в святилище.

— Боже, неужели на него кто-то напал? — ужаснулась Лилиана.

— Не думаю, — с горечью сказала Изабелла. — Тайол был без привязи. Если бы что-то случилось, он бы убежал с верёвкой на шее. Эдан просто отпустил его! Мне надо было поехать за ним раньше! Зачем я медлила? Боялась его рассердить…

Она умолкла, подавив подступившие к горлу рыдания.

— Но где же он? — в голосе Хенны явственно зазвучала паника. — Изабелла, у тебя есть какие-то догадки? Почему ты…

— Эдера, куда он мог пойти? — не слушая Хенну, обернулась Изабелла к жрице. — Ведь он же явно решил отдать себя богине! Он так страдал, что ничем не может помочь своему народу! Он считал, что обязан богине жизнью. Наверное, он решил, что, приняв эту жертву, она спасёт тут всех и этот проклятый мир!

— О чём ты говоришь? — Хенна стала белее снега.

— Возможно, она всё поняла правильно, — тихо сказала Эдера. — Недавно я расшифровала последние страницы книги Армилара. Там сказано, что этот мир будет спасён от гибели, если возрождённый из рода Сельхенвурдов пожертвует собой. Эдан потребовал, чтобы я пересказала ему всё, что сумела прочесть… Я не посмела ему солгать. Он сын веринга. Одно дело промолчать, другое — ответить на вопрос ложью. Возрождённый из рода Сельхенвурдов — Айген, сын Айгена. Айги… Ведь он же наар. Эдан сказал, что большинство древних пророчеств — ложь, что он не собирается ни говорить с кем-либо об этом пророчестве, ни тем более его исполнять. Богиня мол, как и прежде, удовлетворится тайолом. Если она мудра и справедлива, она не может потребовать крови ребёнка.