Литмир - Электронная Библиотека
A
A

5. Если мы, войдя в темницу и видя одних грязными, а других связанными железными оковами, третьих заключенными во мраке, трогаемся, ужасаемся и делаем все, чтобы самим не впасть в такую же беду и скорбь, то, когда мы, связанные, будем отведены в самые геенские мучения, в каком мы будем состоянии? Что будем делать? Ведь те узы не из железа, но из огня, никогда неугасающего, и распоряжаться нами будут не какие-либо подобные нам люди, которых часто можно смягчить, но ангелы страшные и несострадательные, на которых невозможно будет и взглянуть, которые будут сильно гневаться на нас за дела, какими мы оскорбили Господа. Там не так, как здесь, невозможно расположить к себе одних серебром, других яствами, иных льстивыми словами, и получить облегчение, но ни в чем там нет прощения. Будут ли Ной, или Иов, или Даниил, видеть ближних своих мучимыми, они не осмелятся предстать и подать руку помощи. Тогда случится, что истребится и естественное сострадание. Так как найдутся праведные отцы грешных детей и добрые дети порочных родителей, — зло ведь не от природы, а от воли, — то, чтобы радость их была чистою и сострадание не нарушало блаженства наслаждающихся теми благами, и оно тогда угаснет, так что и они вместе с Господом будут негодовать на своих единокровных (грешников). Если и теперь некоторые, видя своих детей негодными, удаляют их от себя и отказываются от родства с ними, то тем больше произойдет это на том суде. Итак, никто пусть не надеется на что-нибудь хорошее, не сделав хорошего, хотя бы он имел и множество праведных предков. Чтобы каждому получить, говорит апостол, соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2Кор.5:10). Будем же, увещеваю вас, внимать и вразумляться. Если ты будешь иметь огонь порочного пожелания, то представь огонь тамошнего мучения, и твой огонь погаснет. Если ты захочешь сказать что-нибудь непристойное, то представь скрежет зубов, и страх послужить для тебя уздою. Если ты пожелаешь похитить что-нибудь чужое, то послушай, что говорит Судия: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов (Мф.22:13), и ты оставишь свое желание. Если ты жесток и немилостив, то вспомни о тех девах, которые, вследствие того, что погасли их светильники от недостатка елея, лишились брачного чертога, и ты скоро станешь человеколюбивым. Если у тебя будет желание упиваться и роскошествовать, послушай богача, который говорил: пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, и не получил желаемого (Лк.16:24), — и тотчас ты оставишь свою страсть. И все остальные страсти ты укротишь таким образом. Ведь Бог не предписал нам ничего тяжкого. Отчего же заповеди Его кажутся, тяжкими? От нашего нерадения. Как в том случае, если мы будем усердны, и кажущееся тяжким будет легко и удобно, так и в том случае, если мы будем нерадивы, и легкое покажется нам трудным. Представляя все это, не будем считать блаженными тех, которые живут роскошно, но будем помышлять о кончине их: здесь плотяность и тучность, а там червь и огонь; также и хищников не будем считать блаженными, но смотреть, какова их кончина: здесь заботы и труды, а там неразрешимые узы и тьма кромешная; также — и любящих славу, но (смотреть) какова их кончина: здесь раболебство и притворство, а там великое страдание и постоянное горение в огне. Если мы таким образом будем рассуждать с самими собою и непрестанно повторять это и тому подобное при наших порочных пожеланиях, то скоро будем избегать пороков и исполнять добродетели, погасим любовь к благам настоящим и воспламеним любовь к благам будущим. И действительно, что в настоящих благах есть прочного, или необыкновенного и дивного, чтобы посвящать им все свои заботы? Не видим ли мы, что одно и тоже постоянно круговращается, например, день и ночь, ночь и день, зима и лето, лето и зима, и больше ничего? Будем же, поэтому, воспламенять в себе любовь к будущим благам, потому что великая слава ожидает праведников, — такая, какой невозможно изобразить словом: они, восприняв нетленные тела по воскресении, прославятся и будут царствовать вместе со Христом.

6. А как это важно, мы узнаем из следующего, или лучше сказать — ясно узнать это мы ни откуда не можем, но чтобы, заимствовав подобие от наших благ, нам получить какое-нибудь, хотя малое, понятие о тех благах, я по силам своим постараюсь пояснить сказанное примером. Скажи мне: если бы кто-нибудь тебя, устаревшего и живущего в бедности обещал вдруг сделать молодым и привести в самый цветущий возраст, сделать и весьма крепким, и прекрасным больше всех, и даровать тебе царствование над всею землею на тысячи лет, царствование, сопровождающееся глубочайшим миром, то чего бы не решился ты за это обещание и сделать и претерпеть? Но вот, Христос обещает не это, а гораздо большее. Ведь не такова разность между старостью и юностью, какова между тлением и нетлением; и не такова — между царствованием и бедностью, какова между славою настоящею и будущею; между ними разность, как между сновидениями и истиною. Или лучше: я еще не сказал ничего, потому что нет слова, которое могло бы достаточно изобразить великое отличие благ будущих от настоящих. А в отношении к продолжительности невозможно и умом представить их различия. С чем настоящим можно сравнить жизнь, не имеющую конца? В отношении же к миру разность между ними такова, какова между миром и войною; и в отношении к тлению и нетлению такова, как чистая жемчужина превосходнее грязной глыбы. Лучше же: что ни сказал бы кто, ничем не в состоянии будет изобразить этого. Хотя бы даже я сравнил красоту тогдашних тел со светом солнечного луча, хотя бы с блистательнейшею молниею, я еще не сказал бы ничего достойного той светлости. А за такие блага сколько можно отдать денег и тел? Или лучше: сколько можно отдать душ? Если бы теперь кто-нибудь привел тебя к царю и доставил тебе возможность в присутствии всех разговаривать с ним и вместе с ним есть и жить, то ты назвал бы себя блаженнее всех; а имея возможность взойти на небо, предстать самому Царю всего, блистать подобно ангелам и наслаждаться тою неприступною славою, ты недоумеваешь, можно ли жертвовать деньгами, тогда как следовало бы, хотя бы надлежало отдать и самую жизнь, веселиться, радоваться и восхищаться от удовольствия? Но ты, для того, чтобы получить власть, доставляющую тебе случаи к воровству, — я не назову этого приобретением, — тратишь свое имение, занимаешь и у других, и, если бы нужно было, не усумнился бы заложить и жену, и детей; а когда предстоит царство небесное, власть, не имеющая преемника, ты медлишь, колеблешься и жалеешь денег? Или ты не думаешь, что, если близкие к нам части неба так хороши и приятны, то каковы части высшие, каково небо небес?

Но так как телесными глазами увидеть их нельзя, то вознесись мыслью, и, ставши выше этого неба, посмотри на то небо, которое выше этого, на высоту беспредельную, на свет неприступный, на сонмы ангелов, на чины архангелов, и на остальные бестелесные силы. И опять, сошедши с высоты, возьми приведенный нами пример, именно представь, что бывает около царя земного, напр., мужей, одетых в золото, упряжку белых лошаков, украшенных золотом, колесницу, окованную драгоценными камнями, бляхи, к ней прикрепленные, изображения драконов в шелковых одеждах, аспидов с золотыми глазами, лошадей, облеченных в золото, и узды золотые. Между тем, когда мы увидим самого царя, то уже не смотрим ни на что из этого; он один обращает на себя наше внимание, его пурпуровые одежды, диадема, седалище, пояс, обувь и блистание лица. Итак, тщательно сообразив все это, отсюда ты опять перенесись мыслью на небо и представь тот страшный день, в который придет Христос. Тогда ты увидишь не упряжку лошаков, не золотые колесницы, не драконов и аспидов, а то, что внушает великий страх и производит такое изумление, что и сами силы небесные ужасаются. И силы небесные, говорится в Писании, поколеблются (Мф.24:29). Тогда отверзется все небо и сойдет Единородный Сын Божий в сопровождении не двадцати и не ста, но тысячи и десятков тысяч ангелов и архангелов, и все будет исполнено страха и ужаса; земля разверзется, и все люди, когда-либо существовавшие, начиная от Адама и до того дня, восстанут из земли и будут восхищены, а Он сам будет блистать такою славою, что солнце и луна скроют весь свет свой, который помрачится тем сиянием. Но, — как прискорбна великая наша бес-чувственность! — когда ожидаются такие блага, мы еще пристращаемся к благам настоящим, и не разумеем злобы диавола, который чрез маловажное лишает нас великого, дает грязь чтобы отнять небо, показывает тень, чтобы удалить от истины, представляет великолепие в сновидениях, — а таково настоящее богатство, — чтобы, когда придет тот день, явить нас беднее всех. Узнав это, возлюбленные, будем избегать коварства его, будем опасаться осуждения вместе с ним, чтобы не сказал и нам Судия: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф.25:41).

22
{"b":"132024","o":1}