6. Впрочем, эта война была и справедлива, иудеи не сами нападали, но те подавали повод, заграждая им путь, что было крайне бесчеловечно. А с идумеянами Бог не попустил им вести войну. Дабы иудеи, ободренные молчанием, после опять не стали нападать, но знали, с кем нужно воевать, а кого щадить, Он сделал это в пустыне, посредством дел дав им закон, как им должно было поступать с встречавшимися. "И все царства Ханаанские". Видишь ли, как научалась этим вся вселенная? Как огонь – терние, так и они поражали всех, и никто не мог противиться им. Послушай, что говорит Валаам, научившись не от пророков, не от Моисея, а из самых дел: народ этот поядает всю землю (Числ.22:4; 24:8). Видишь ли переносное слово, употребленное с особенной выразительностью? Не сказал: побеждает, или: истребляет, но: поядает, желая выразить, что они одерживали победы легко, воздвигали трофеи без пролития крови и поражали своим приближением. Им не нужно, говорит, ни воинского устройства, ни сражений, но довольно только подойти, и все уступает и преклоняется. Бог доставлял им победы не только по закону войны и сражения, чтобы кто-нибудь не приписал совершившихся событий им самим, но воздвигал против врагов их и стихии вселенной; так, Он наперед поразил их души, выпавший град погубил многих, солнце остановилось и дало возможность продолжать битву, и много было подобных чудес, и звук труб, ударяя в крепости сильнее огня, разрушал стены. Это принесло пользу и тем и другим; враги узнали, что не люди вели против них войну, а иудеи научились обращаться к Богу и отнюдь не превозноситься своими успехами, но вести себя благопристойно и смиренно. Впрочем, победить таким образом было для них больше чести, нежели только победить; это и сделало их славными и научило быть скромными, – славными, потому что они имели такого Военачальника, скромными, потому что они уже не надмевались своими успехами. "И отдал землю их в наследие, в наследие Израилю, народу Своему" (ст. 12). И это – величайшее чудо, что они не только изгнали врагов, но могли занять землю и разделить между собою города; это доставило им великую радость, великую честь, великую славу. Это было также действием силы Божией, потому что немаловажное дело – овладеть неприятельской страною, но и здесь нужна великая помощь. "Господи! Имя Твое – во век и память о Тебе в род и род" (ст. 13). Другой переводчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) говорит: воспоминание о тебе (ανάμνησίς). Здесь пророк прерывает связь речи славословием, как обыкновенно делают святые. Когда они, начав говорить о чудесах Божиих, воспламеняются, то не прежде оканчивают речь, как воздадут славу Богу, произнесут славословие, и тем исполнят свое желание. Так и Павел поступает везде, особенно в начале посланий; например, он говорит церквам галатийским: "благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, Который отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века, по воле Бога и Отца нашего; Ему слава во веки веков. Аминь" (Гал.1:3,5); и в послании к римлянам: "Израильтян, которым принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования; их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь" (Рим.9:4,5); и еще в другом месте: "Царю же веков нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава во веки веков. Аминь" (1Тим.1:17). Так и здесь пророк, представляя промышление Божие о всем, казни египетские, различные и разнообразные благодеяния, оказанные иудеям в пустыне, и события, совершившиеся в защиту их против врагов, и воспламеняясь неизреченным человеколюбием Божиим, произносит славословие и говорит: "Господи! Имя Твое – во век и память о Тебе в род и род", т.е. слава Твоя вечна; ничто не вредит ей, ничто не уменьшает ее, но она пребывает всегда, остается непоколебимою, неизменною, цветущею и полною. Что значит: "память о Тебе в род и род"? Память о Тебе, говорит, нескончаема и беспредельна. "Ибо будет Господь судить народ Свой и к рабам Своим умилосердится" (ст. 14), Можно или то и другое относить к народу израильскому в том смысле, что Бог накажет его, а потом остановится и помилует, или раздельно можно относить: "умилосердится" – к народу, а "судить" – к врагам, т.е., тех помилует, – это и значит: "умилосердится", – а врагов будет судить, т.е. предаст их наказанию.

7. Не имея возможности указать на подвиги их жизни, пророк для оправдания их употребил названия людей и рабов (Господа). Сказав: "умилосердится", он выражает, что примирение зависит от человеколюбия Божия, а не от их достоинства, потому что где моление, там нужно прощение, а где нужно прощение, там не оценка заслуг, а человеколюбие. Так как выше он сказал: "память о Тебе в род и род", а они тогда одни из всех народов присвояли себе Бога, то он некоторым образом намекает на это и говорит: спасение людей Твоих явит славу Твою у многих; слава, свойственная самому существу Божию, никогда не уменьшается, не уничтожается и не изменяется, хотя бы никто не чтил ее; но слава Его у многих откроется и чрез наше спасение, когда мы будем опять иметь город, святилище, храм, и опять получим прежнее общественное устройство.

"Идолы язычников – серебро и золото, дела рук человеческих" (ст. 15). Так как он в начале сказал: "Господь наш превыше всех богов", и по-видимому приписал Ему только сравнительное превосходство, по немощи слушателей, то, смотри, как он возвышает это превосходство. Начав с могущества Божия, и сказав о делах Его на небе, на земле, в безднах, у иудеев, в собственной их земле и в чужой, у врагов и язычников, потом напомнив об Его благости, человеколюбии, промышлении, премудрости, силе, и показав, что Он есть Бог всех и промышляет о всей вселенной, он наконец обличает бессилие богов идольских и прямо нападает на самое существо их, или лучше сказать, самое имя их обращает в укоризну. Идол есть не что иное, как нечто бессильное и ничтожное, есть название крайней слабости. Поэтому он и начинает так: "идолы язычников – серебро и золото". Во-первых, это – идол; во-вторых, это – бездушное и бесчувственное вещество; в-третьих, идолы потому самому, что они – идолы, не только сами по себе маловажны, бессильны, ничтожны, но и потому, что сделаны людьми. Потому и прибавляет: "дела рук человеческих", что служит к величайшему осуждению тех, которые почитают их, которые, будучи сами виновниками даже существования их, возлагают на них надежду своего спасения. "Уста имеют и не проговорят, глаза имеют и не увидят. Уши имеют и не услышат, и нет дыхания в устах их. Подобны им да будут делающие их и все надеющиеся на них!" (ст. 16-18). "Уста", говорит, "имеют и не проговорят". Видишь ли, как сильно он подвергает их осмеянию и как обличает обольщение? Так как их часто приводят в движение бесы, то он раскрывает лицемерие и обман, внушая, что нет духа в устах их. А почему злой бес без них не действует и не говорит? Изображения идолов представляют блуд, прелюбодеяние и бесчисленные пороки; поэтому, желая самим видом истуканов научить обольщаемых подражать делам, которые изображаются идолами, он присутствует и сидит в них, приводит их в движение и обольщает. Далее, подвергая их осмеянию другого рода, пророк говорит: "подобны им да будут делающие их". Представь, каковы эти боги, если сходство с ними подлежит проклятию. Не так у нас; крайний предел добродетели и достижение самой вершины совершенства состоит в уподоблении Богу, сколько это возможно для нас. А у них, говорит, и богослужение и боги таковы, что уподобление им подвергает крайнему проклятию. Таким образом, и то, что идолы – бездушное вещество, и то, что они изображают бесстыдство, и то, что они стоят без всякого чувства, и то, что сходство с ними подвергает проклятию, – все доказывает крайность этого заблуждения. Сказав об их бессилии, обольщении, лукавстве бесов, безумии тех, которые делают их, и скоро оставив их, пророк заключает речь славословием, не распространяясь более о делах Божиих, которые уже ясно показал, но, оставляя это, как признаваемое всеми, требует хвалы от тех, которые пользуются Его благодеяниями, призывает всех к славословию и говорит: "дом Израилев, благословите