«И я много чего знал в этом возрасте, – подумал Боб. – И когда был меньше, тоже. Не как убивать – это мне было еще недоступно. Но как выжить – а это было трудно».

Для него было трудно, но не для Эндера. Боб шел по району скромных старых домов и еще более скромных новых, но для него они казались страной чудес. Конечно, живя после войны с семьей в Греции, он видел, как растут обычные дети, но здесь было другое. Отсюда вышел Эндер Виггин.

«Природного таланта у меня было больше, чем у Эндера, но он был лучшим полководцем. Так не в этом ли дело? Он вырос там, где ему не приходилось думать о том, где поесть в следующий раз, здесь его берегли и защищали. Я вырос там, где, найдя крошку еды, я рисковал быть убитым за нее. Но тогда ведь из меня должен был получиться боец, бьющийся отчаянно, а из Эндера – человек, готовый отступить?

Дело было не в географии. Два человека в одинаковых условиях никогда не сделают в точности одно и то же. Эндер таков, каков он есть, а я таков, каков я есть. Его дело было – уничтожить жукеров. Мое – остаться в живых.

Так кто же я теперь? Я – генерал без армии. У меня есть задача, которую надо выполнить, но никаких для этого средств. Петра, если она еще жива, в отчаянной опасности и рассчитывает на меня. Остальных уже освободили, и только она неизвестно где. Что с ней сделал Ахилл? Я не допущу, чтобы с ней было как с Пронырой…»

Вот оно. Здесь заключалась разница между Эндером и Бобом. Эндер вышел из самой суровой битвы своего детства непобежденным. Он сделал то, что было нужно сделать. А Боб даже не понял опасности для Проныры, пока не стало слишком поздно. Если бы он понял тогда, он мог бы предупредить ее, помочь. Спасти. А так ее тело бросили в Маас качаться среди прочего мусора верфей.

Боб стоял перед домом Виггина. Эндер никогда о нем не говорил, и Боб никогда не видел его изображений. Но он был точно таким, как Боб ожидал увидеть. Большое дерево во дворе с дощатой платформой в кроне, к которой вели ступеньки, огибающие ствол. Аккуратный, ухоженный сад. Место покоя и отдыха. Что мог Эндер знать о страхе?

«А где сад Петры? А мой, если на то пошло?»

Боб понимал, что мыслит неразумно. Вернись Эндер на Землю, ему пришлось бы сейчас скрываться, если бы Ахилл не убил его первым делом. И все же Боб не мог не думать о том, что бы предпочел Эндер: скрываться сейчас на Земле, как Боб, или быть там, где он теперь, – в космосе, на пути к неизвестной планете и вечному изгнанию из родного мира.

Из дома вышла женщина. Миссис Виггин?

– Ты заблудился? – спросила она.

Боб понял, что в своем разочаровании – нет, даже отчаянии – забыл об осторожности. За домом могли наблюдать. А даже если нет, миссис Виггин могла его вспомнить – мальчика, который оказался у ее дома, когда в школе идут уроки.

– Это здесь вырос Эндер Виггин?

По лицу женщины пробежала тень, и оно погрустнело, но потом вернулась улыбка.

– Да, здесь, но мы не проводим экскурсий.

Боб, подчиняясь импульсу, которого сам не понимал, ответил:

– Я был с ним. В последнем бою. Я воевал под его началом.

И снова изменилась улыбка этой женщины – от простой вежливости и доброты к теплоте и страданию.

– А, – сказала она. – Ветеран. – Теплота исчезла, сменившись тревогой. – Я знаю лица всех товарищей Эндера по последней битве. Ты тот, кто погиб. Джулиан Дельфики.

Вот так, легенда раскрыта – и он это сделал сам, открывшись этой женщине. О чем он вообще думал? Ведь их всего-то было одиннадцать.

– Как видите, кто-то действительно хочет меня убить, – сказал Боб. – И если вы кому-нибудь скажете, что видели меня здесь, это ему поможет.

– Я не скажу. Но это было очень неосторожно с твоей стороны – появляться здесь.

– Я должен был увидеть, – сказал Боб, сомневаясь, похоже ли это на реальное объяснение.

А она не сомневалась.

– Это чушь, – сказала она. – Ты не стал бы рисковать жизнью без причины… – И тут она догадалась: – Питера сейчас нет дома.

– Я знаю, – ответил Боб. – Я его сейчас видел в университете. – Тут Боб понял, что лишь в одном случае она могла решить, будто он приехал увидеться с Питером: если она знала, чем Питер занимается. – Вы знаете, – сказал он.

Она закрыла глаза, понимая, что проговорилась в свою очередь.

– Либо мы оба просто дураки, – произнесла она, – либо сразу поверили друг другу настолько, что сняли все защиты.

– Дураком каждый из нас будет, только если окажется, что другому нельзя было верить.

– Что ж, теперь мы это выясним? – Она улыбнулась. – Ладно, не стоит торчать на улице, а то соседи будут гадать, отчего такой маленький ребенок в это время не в школе.

Он пошел за ней к дверям дома. Когда Эндер уходил отсюда, он шел по этой же дороге? Боб пытался представить себе эту сцену. Эндер уже никогда не вернется домой – как Бонзо, еще одна жертва войны. Бонзо убит, Эндер исчез в космосе, и вот Боб подходит по дорожке к дому Эндера. Но это не был сентиментальный визит к убитой горем семье. Сегодня была война иная, и все же война, и второму сыну этой женщины сегодня грозила опасность.

Она не должна была знать, чем он занимается. Разве не поэтому Питер таился от всего света, притворяясь студентом?

Даже не спросив, женщина приготовила бутерброд, будто заранее считая, что ребенка надо накормить. В конце концов, это был американский штамп – белый хлеб с арахисовым маслом. И много таких бутербродов она делала для Эндера?

– Мне его не хватает, – сказал Боб, зная, что это ей понравится.

– Если бы он был сейчас здесь, наверное, был бы уже мертв. Я читала, что написал… Локк… про этого мальчика из Роттердама, и не могу себе представить, чтобы он оставил Эндера в живых. Ты его тоже знал. Как его зовут?

– Ахилл, – сказал Боб.

– Ты скрываешься, но ты с виду еще совсем ребенок.

– Я путешествую с одной монахиней, которую зовут сестра Карлотта, – сказал Боб. – Мы всем говорим, что она моя бабушка.

– Я рада, что ты не одинок.

– Эндер тоже не одинок.

На глаза женщины навернулись слезы.

– Наверное, Валентина была нужна ему больше, чем нам.

И снова Боб импульсивно – то есть повинуясь побуждению, а не рассчитанному решению – потянулся вперед и вложил руки в ее ладони. Она улыбнулась.

Но миг прошел, и Боб снова понял, как здесь опасно. Что, если дом под наблюдением? МЗФ знает, кто такой Питер, – так они ведь могут следить за домом?

– Мне пора, – сказал Боб.

– Я рада, что ты зашел. Наверное, мне очень хотелось поговорить с человеком, который знал Эндера, но не завидовал ему.

– Мы все ему завидовали, – возразил Боб. – Но при этом знали, что он из нас лучший.

– А как можно завидовать кому-то, кого ты не считаешь лучше себя?

Боб засмеялся:

– Когда завидуешь, начинаешь себе внушать, что этот человек на самом деле не лучше.

– Так… другие дети завидовали его способностям? – спросила мать Эндера. – Или только его признанию в мире?

Бобу вопрос не понравился, но он напомнил себе, кто его задал.

– Я мог бы обратить этот вопрос к вам. Питер завидовал его способностям или только признанию?

Она стояла, думая, отвечать или нет. Боб понимал, что лояльность к собственной семье не позволит ей сказать вообще ничего.

– Я спрашиваю не просто так, – объяснил он. – Я не знаю, насколько вам известно, что делает Питер…

– Мы читаем все, что он публикует, – сказала миссис Виггин. – А потом тщательно стараемся делать вид, будто понятия не имеем, что делается в мире.

– Я пытаюсь решить, стоит ли мне искать союза с Питером, – сказал Боб. – И мне неоткуда узнать, чем он дышит. Насколько ему можно доверять.

– Здесь я тебе ничем не могу помочь, – ответила женщина. – Питер марширует под иной барабан. И ритм его я никак не могу понять.

– Разве вам он не нравится? – спросил Боб, понимая, что действует слишком в лоб, но зная и то, что никогда не будет второго такого шанса: говорить с матерью потенциального союзника – или соперника.