[1] Вместо: клеветницы, у Златоуста читается: двуязычны.

БЕСЕДА 12

"Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак [и] употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением. Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою" (1 Тим.4:1–5).

1. Как держащиеся веры утверждаются, как бы на некотором безопасном якоре, так напротив те, которые отпали от веры, не могут ни на чем остановиться, но, постоянно блуждая туда и сюда, наконец, впадают в бездну погибели. И это (апостол) уже показал, сказавши, что некоторые уже претерпели кораблекрушение в вере. И теперь говорит то же самое: "Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским". О манихеях, энкратитах, маркионитах и обо всех сборищах говорит он это, - что в последние времена некоторые отступят от веры. Видишь ли, что вина всех последующих зол есть отступничество от веры? Но что значит: "ясно"? Очевидно, ясно, беспрекословно, так что вовсе не остается места сомнению. Не удивляйся, говорит он, если теперь отступившие от веры придерживаются иудейских заблуждений. Будет время, когда даже те, которые соделались причастниками веры, будут творить (дела) более достойные осуждения, подавая гибельные советы не только касательно пищи, но и касательно браков, и всех тому подобных (предметов). Не об иудеях он говорит, – какое отношение к ним могут иметь выражения: "в последние времена", и: "отступят некоторые от веры"? – но о манихеях и их главных вождях. Он назвал их духами льстивыми, – и справедливо, потому что, побуждаемые этими последними, они проповедовали (такое учение). Что значит: "через лицемерие лжесловесников"? То, что они лживо проповедуют не по неведению, и не потому, что не знают, напротив они знают истину, а притворяются лжецами, сожженных в совести своей, то есть, будучи порочной жизни. Почему же именно об этих только еретиках говорит он? Христос предсказал и о других, когда говорил: "ибо надобно придти соблазнам" (Mф. 18: 7). В другой раз Он предвозвестил о них в притче о сеянии пшеницы и произрастании плевел. Но подивись и Павлову пророчеству. Он прежде времени, в которое имело совершиться это, указал и самое время. Не удивляйся поэтому, если теперь, когда полагается начало веры, некоторые покушаются вводить такие гибельные верования, – потому что некоторые отступят от веры и спустя долгое время после того, как она утвердится. "Запрещающих", – говорит, – "вступать в брак [и] употреблять в пищу". Отчего же он не сказал и о других ересях? Он и на них указывает, когда говорит: "духам обольстителям и учениям бесовским". Он не хотел преждевременно посеять эти (заблуждения) в душах людей, но указывает на то, что уже получило начало, именно (на заблуждения) касательно пищи. "Что Бог сотворил", – говорит, – "дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением". Отчего он не сказал: и неверным? Каким же образом (мог он сказать): и неверным, когда они, повинуясь своим законам, воздерживаются от этого? Итак, что же? Ужели сластолюбие не воспрещено? И очень. Почему же так, если что-либо и создано для того, чтобы служить пищею? Потому что и хлеб создан, между тем воспрещена неумеренность; и вино создано, между тем воспрещена неумеренность. В настоящем случае он заповедует отказываться от наслаждения не потому, что оно нечисто, а потому, что оно при неумеренности расслабляет душу. "Ибо всякое творение Божие хорошо", – говорит, – " и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением". Если создание Божие, то и добро: "все, что Он создал, и вот, хорошо весьма" (Быт.1:31). Выражением: "творение Божие" он обозначает вообще все, что может быть употреблено в пищу, и таким образом уже ниспровергает заблуждение тех, которые вводят несотвореннуио материю и говорят, что из нее произошло все прочее. Итак, если (все) добро, то что значат слова: "освящается словом и молитвою"? Ведь очевидно, что, будучи нечистым, освящается. Не так нужно понимать эти слова. Здесь он говорит против тех, которые считали некоторые роды пищи чем-то скверным. Поэтому он и высказывает две главные мысли: во-первых, что нет ни одного создания, которое было бы скверно; и, во-вторых, что если бы что-нибудь и было скверно, то ты имеешь против этого врачество: осени знамением (креста), возблагодари, воздай славу Богу, и всякая нечистота исчезнет.

Неужели и идоложертвенное, скажешь ты, может быть таким образом очищено? Да, когда ты не знаешь, что это идоложертвенное; а если знаешь и, несмотря на то вкусишь, то соделаешься нечистым, не потому, что это идоложертвенное, а потому что, получив заповедь не приобщаться к демонам, ты чрез это вошел с ними в общение. Следовательно, оно не по природе своей нечисто, но становится таким вследствие твоего произволения и преслушания. Что же? Ужели и свиное мясо не есть нечисто? Нисколько, когда вкушаешь его с благодарением, с крестным знамением; равным образом и все прочее не бывает нечистым. Нечисто произволение, которое не благодарит Бога. "Внушая сие братиям, будешь добрый служитель Иисуса Христа, питаемый словами веры и добрым учением, которому ты последовал" (ст. 6). "Сие": что же именно? То, о чем (прежде) говорил, – что тайна великая, что удаляться от яств – дело бесовское, что пища очищается словом Божним и молитвою. "Негодных же и бабьих басен отвращайся, а упражняй себя в благочестии" (ст. 7). "Внушая сие", – говорит. Видишь ли, что здесь нисколько он не обнаруживает власти, а только снисхождение? "Внушая", – говорит он. Не сказал: приказывая, не сказал: заповедуя, но: "внушая", то есть, как бы советуя, предлагай это и заводи речь о вере. "Питаемый", говорит, – указывая на постоянное внимание к такого рода предметам.

2. Подобно тому, как мы каждый день употребляем эту пищу, так, говорит, будем всегда принимать и слово о вере, всегда им питаться. Что значит – "питаемый"? Пережевывая, постоянно повторяя одно и то же, всегда поучаясь одному и тому же: ведь предлагается не обыкновенная пища. "Негодных же и бабьих басен отвращайся". О каких (баснях) он здесь говорит? Об иудейских вычислениях и наблюдениях? И их называет баснями? Да, или потому, что они измышленны, или потому, что несвоевременны. Что благовременно, то полезно; что безвременно, то не только не полезно, но и вредно. В самом деле, представь себе: если бы человек на двадцатом году жизни прильнул к сосцам кормилицы, то до какой степени он был бы смешен из-за несвоевременности (поступка)? Видишь ли, как он называет их и негодными, и бабьими? (И называет так) частию потому, что они уже устарели, частию потому, что составляют препятствие для веры. Действительно, подчинять страху душу, которая соделалась выше всего этого, свойственно нечистым правилам. "Упражняй себя в благочестии", то есть, в вере чистой и жизни праведной, – потому что в этом состоит благочестие. Следовательно нам нужно упражняться в нем. "Ибо телесное", – говорить, – "упражнение мало полезно" (ст. 8). Некоторые полагают, что это сказано о посте. Но с этим нельзя согласиться: (пост) составляет не телесное, а духовное упражнение. Если бы он был телесным упражнением, то питал бы тело. Если же он истощает, утончает и иссушает тело, то, значит, не составляет телесного (упражнения). Следовательно, не о телесном упражнении говорит он. Итак, нам нужно духовное упражнение. Первого рода упражнение не приносит выгоды и только несколько пользы доставляет телу, а упражнение в благочестии приносит плод и в будущей жизни: и здесь и там доставляет утешение. Верно слово. То есть, истинно, что как здесь, так и там. Смотри, что он везде вводит это (выражение): не имеет нужды в особенном приготовлении, а выражается прямо, – потому что он обращает речь свою к Тимофею. Следовательно, и здесь мы пребываем в добром уповании. Действительно, тот, кто не знает за собой никакого преступления и творит бесчисленныя добрыя дела, радуется и в настоящей жизни. Напротив, человек порочный не только там, но и здесь несет наказание, постоянно живя в страхе, ни на кого не смея взглянуть с дерзновением, трепеща, бледнея, томясь. Разве не таковы корыстолюбцы, воры, которые не уверены в том, чем владеют? Разве прелюбодеи и человекоубийцы не ведут самой тягостной жизни, с недоверчивостию взирая на самое солнце? Неужели это жизнь? Нет, это скорее тяжкая смерть. "Ибо мы для того", – говорит, – "и трудимся и поношения терпим, что уповаем на Бога живаго, Который есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных" (ст. 10). Как бы так говорит: ради чего мы изнуряем себя, если не ожидаем будущих благ? Ради чего все поносят нас? Разве не такие бедствия, говорит, мы перенесли? Разве не оскорбления, не клевету и не другие бесчисленные несчастия? Неужели все это мы напрасно переносили? Если бы мы не уповали на живого Бога, то зачем бы нам и подвергаться этому? Если здесь Он спасает неверных, то тем более там спасет верных. О каком спасении говорит он? О небесном. "Который", – говорит, – "есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных" То есть, обнаруживает великую заботливость о верных. До сих пор он говорит о земном. Но каким образом, спросишь ты, Он есть Спаситель верных? Если бы Он не был Спаситель, то ничто не воспрепятствовало бы давно погибнуть тем, против которых все ратуют. Здесь (апостол) возбуждает Тимофея к перенесению опасности, чтобы он не падал духом, имея в Боге столь сильного помощника, и не нуждался в содействии других, но охотно все переносил с мужеством. Так и алчущие житейских благ, надеясь получить прибыль, решаются на многое. Итак, наступают уже последние времена. "В последние времена", – говорит, – "отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак". Итак, что же, спросишь ты? Разве мы не возбраняем вступать в брак? Нисколько, мы не возбраняем тем, которые желают этого, но не желающих вступать в брак уговариваем хранить девство. Иное дело возбранять, и иное – оставлять каждого господином своей воли. Тот, кто возбраняет, делает это без всякого ограничения; а тот, кто советует хранить девство, как нечто более возвышенное, не воспрещает вступать в брак, но уговаривает пребывать в девстве. "Запрещающих вступать в брак [и] употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением". Прекрасно сказал: "познавшие истину". Следовательно, прежние (запрещения) имели другое значение, так как нет ничего нечистого по природе, но становится таким вследствие убеждения приемлющего. И в самом деле, для чего многие яства были им запрещены? Для искоренения в них излишнего пресыщения. Но если бы он сказал: не ешьте во избежание пресыщения, то они не приняли бы этого; между тем ныне обращает им это в закон необходимости, чтобы вследствие большого опасения они скорее воздерживались. Всякому известно, что рыба более нечиста, нежели свиное мясо, – и, несмотря на то, им не было запрещено употребление ее. А насколько гибельно было для них пресыщение, послушай, что говорит Моисей: "И утучнел Израиль, и стал упрям; утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога" (Втор.32:15). Есть впрочем, и другая причина. Именно, чтобы они, будучи приведены в стеснительное положение, наконец, обратились к волам и стали закалывать овец, он не без основания, ради Аписа и тельца, возбранил употребление всего прочего: этот последний нечист, неприятен, отвратителен и скверен.