— Тирто, а они все — людоеды?
— Я всех не знаю, но мне кажется, что — все. Они даже не плохие, они — никакие. Хотя, на побережье, кажется, живут другие. Я их часто видел, но они не хотят со мной знаться. Они, наверное, думают, что я такой же, как эти. А ещё, мне кажется, что они меня боятся, я ведь большой! Очень большой! А я рад, что меня выбросили, иначе я стал бы, как они. Ты их видела? А ещё вода. Там очень плохая вода.
Я кивнула. На его месте я бы тоже радовалась, если бы меня выкинули. Радости маловато жить в таких условиях и с такими родственничками, которые в любой момент могут тебя просто съесть. Хотя, если бы меня выбросили в лесу, я бы точно не выжила. Нет у меня такого дара, как у этого парня.
— Эти существа, внешне так похожие на людей, ничего общего с человеком не имеют. Они пустые. И в глазах у них только пустота, как, впрочем, и в душе. Единственное чувство, которое они способны испытывать это — голод. А ещё мне кажется, что они всех ненавидят, даже себя. Я рад, что я другой! — Гордо заявил он.
Ему есть, чем гордиться. Выжить в таких условиях и остаться человеком — это подвиг. Вот у нас на Земле, к примеру, не всем это удаётся даже в более комфортных условиях.
— Они всегда такими были?
Он задумался. Наверное, в этот момент его воля рождала ответ. Я даже видела по его лицу, как это происходит. Лицо окаменело, глаза смотрят вглубь себя, он и в самом деле сейчас похож на древнего безымянного бога. Такой большой и непроницаемый! Помнится, у моей бабушки когда-то была деревянная фигурка какого-то языческого идола. Бабушка не помнила, откуда она взялась, но относилась к этой статуэтке с почтением, чем здорово нас всех смешила. Она была убеждена, что в этой фигурке таится неведомая сила. После бабушкиной смерти деревянный идол куда-то исчез. Я пыталась его отыскать, но безрезультатно. Вот и сейчас Тирто напомнил мне этого идола. Я чувствовала присутствие силы, мне казалось, что она легонечко касается меня, щекочет и исчезает, чтобы появиться вновь. По небу плывут лохматые облака, похожие на табун единорогов. Удивительно. Я такого никогда не видела. С детства мечтала встретить настоящего единорога. До сих пор уверена, что они где-то существуют. Но мне ни разу не удалось встретить хоть что-то подобное. Жаль, что я не могу попросить Тирто создать это чудо. А ведь он бы смог!
— Не всегда. — Наконец — то выдавил он. — Не всегда. Когда — то что — то случилось с ними. Они изменились. Я не знаю, когда и что с ними произошло. Я не знаю! Но, если ты хочешь, я постараюсь узнать.
Мне было неловко просить его об этом. Я заметила, что ко мне Тирто относится иначе, чем к остальным. Лишённый человеческого общения и элементарной заботы, он чётко улавливал наши эмоции. Ему нетрудно было догадаться, что из всех нас только я по — настоящему сочувствую ему и понимаю, что с ним происходит. Софу на него наплевать. Ари видит в нём всего лишь интересный экземпляр для исследований, Ирф уважает за силу и стойкость, но не больше. Он всё это чувствует и инстинктивно тянется ко мне. Если бы только он. Все дворовые коты считают своим долгом посетить мой дом. Приходиться постоянно покупать кошачий корм, чтобы не ударить лицом в грязь перед гостями.
Большие кожистые листья неизвестного мне дерева укрывали нас от полуденного зноя и любопытных глаз. Ни ветерка, ни облачка. Тишина и покой. Даже не верится, что вчера здесь, в этом райском месте, развернулась такое побоище! Кажется невероятным, что здесь обитают безмозглые каннибалы и опасные сирены. Казалось, что не может быть в этом мире ни опасностей, ни бурь, ни гроз, только тишина и покой. Лес затих, как бы в ожидании бури. Единственными звуками были лишь тихие биения наших сердец и невнятный шорох травы.
— А ты можешь узнать? — Спросила я удивлённо, совсем забыв, кто он такой. — Это реально?
Он рассмеялся и прислушался с нескрываемым восторгом к своему собственному смеху. Вполне возможно, раньше он никогда не смеялся. Тирто заново узнавал себя, и это доставляло ему удовольствие.
— Наверное, могу. Я так думаю. Это не трудно. Узнавать — интересно.
Я видела, что он меняется, меняется на глазах. Существо, не знавшее, что такое общение с себе подобными и не понимающее, кто оно такое, наконец — то, начинало узнавать самого себя! Это его и радовало и пугало одновременно. Он не зверь, нет! Он не такой, как курдыр или эти сумчатые птицы, нет! Он — разумный!
Я достала из кармана слипшуюся шоколадку и протянула Тирто, надеясь удивить его ещё больше.
— Попробуй. — Предложила я.
— Это что? — Недоумённо спросил он. — Что с этим делать?
— Развернуть и есть. — Весело объяснила я.
Мне должно быть стыдно, да! Я никогда бы не предложила эту растаявшую, бесформенную и непонятно, сколько пролежавшую у меня в кармане дрянь, тому, кто имеет хоть какое-то представление о том, что такое шоколад. Но Тирто этого не знал и я, без зазрения совести, решила поразить его воображение этой просроченной сладостью.
Неловкими движениями, стараясь быть при этом очень осторожным, Тирто развернул угощение и скривился.
— Это нельзя есть! — Обиженно заявил он. — Это же…
Я посмотрела на распластанную по фольге, бесформенную массу и поняла на что это похоже.
— Тирто, это совершенно не то, что ты думаешь! — Попыталась я оправдаться. — Это очень вкусно.
— Я это есть не буду! — Категорично заявил он.
Блин! Я бы тоже не стала есть дерьмо, но ведь не всё, что похоже на дерьмо, таковым является.
— Тирто, поверь, это вкусно. Ты такого ещё никогда не ел.
Тирто вспомнил вкус и запах жареного мяса и улыбнулся.
— Да, я рискну. Но, если ты врёшь…
Я догадываюсь, что меня ждёт, если я вру. Надо видеть его кулаки, или вспомнить вчерашнюю потасовку, чтобы понять это
Сначала он понюхал, потом лизнул. О, да! В глазах — изумление и восторг. Шоколад исчез мгновенно. Он ещё какое-то время прислушивался к своим ощущениям, потом произнёс задумчиво:
— Где ты это берёшь? Я ещё хочу!
Больше шоколада у меня не было, и я почувствовала неловкость. Раздразнила человека и на этом остановилась. По инерции сунула руку в карман и с удивлением обнаружила ещё одну бесформенную плитку, точно такую же, как предыдущая. Наконец-то я увидела, как действуют необычные способности Тирто.
— Я рад. — Так поблагодарил меня Тирто за то, что создал сам. — Это очень вкусно! Это даже лучше, чем личинки тутуана!
Надо думать! Надеюсь, мне никогда не придется есть личинки тутуана, вообще какие-либо личинки.
Тирто весь перемазался шоколадом. У человека в кои-то веки приключился настоящий праздник! Не хотелось портить ему настроение, но пора нам решать свои проблемы.
— Тирто, а здесь есть море или океан? — Спросила я.
— Есть. Здесь, совсем рядом. Хочешь, я тебя провожу? Там красиво! Я там рыбу ловлю.
Удивительно, но запаха моря я не чувствовала.
— Я там нашёл интересные штучки. Посмотришь? Я не знаю, что это такое, но мне интересно. Ты посмотришь и скажешь мне, да?
Высокого же он обо мне мнения! Стыдно будет признаться, что я не так уж много знаю. Я хотела надеяться на то, что «штучки» окажутся чем-то знакомым. Скажу по правде, не хотелось бы упасть лицом в грязь перед существом столь необычным и могущественным.
— Наверное. — Неопределённо ответила я.
Побережье… Последние сигналы были оттуда. А ещё на побережье Тирто нашёл какие-то «штучки». Думается, что в этом мире Тирто ориентируется лучше меня и, если он не знает, что это такое, то я — и подавно. Но, если он не знает, значит — это что-то необычное, новое. Надо ли рассказывать друзьям о «штучках» или сначала посмотреть самой?
— Ты дашь Тирто ещё этого? — Спросил он жалобно. Прозвучало смешно из уст такого громилы.
— Не сейчас. Много шоколада — вредно.
— Это шо-ко-лад?
— Да.
Он мечтательно улыбнулся, вспоминая вкус незнакомого лакомства.
— Пойдём к морю? — Предложил он весело. — Море такое красивое и… страшное. Ночью оно страшное. Там кто — то плачет. Тонко так плачет, как ребёнок. Я искал, но никого не нашёл. А он каждую ночь плачет и плачет. Он, наверное, голодный, да?
