Тусующийся народ понял, что вставлять чопики шеф не будет, и вконец обнаглел.

— Милый, — состроила глазки Эклесс, — может, присоединишься?

Бороться с подобным предложением было чертовски сложно. Задаёшься вопросом: "Ну, зачем, зачем я решил отправить к Деле Реана? Да, с ней сможет справиться только он, но он и единственный, кто может справиться с отделом ненормальных программистов-аналитиков!"

— Нетушки, — выдавил министр, — пока вы мне не тут всё в божеский вид не приведёте и отчёт по "Альматее" и "Айрэ" не предоставите — все кристаллы с музыкой конфискую!

Отдел приуныл. Даже дирейка Эклесс не смогла повлиять на мужа, и главное сокровище программистов и аналитиков перекочевало в руки ушлого министра.

— Кошмар! — схватилась за голову Миель, когда дверь захлопнулась за министром.

— Вот-вот, — страдальчески протянул Вертан. — Вам, программистам, — ломать логи защиты Системы Безопасности Верлайна. А нам, аналитикам, — со всем оттуда вытащенным разбираться. Бедные мы бедные…

— Ага, — огрызнулась Эклесс, — страдальцы. Неужели вы думаете, что редактирование логов защиты так, чтобы у тамошних специалистов не зазвенел звоночек, очень легко?

— Нет, — пошёл на попятный эльф.

— Люди, — примирительно вскинул руки Лоэр, — давайте сейчас начнём, чтобы раньше закончить.

— Превосходная идея! — буркнул Риск, садясь за компьютер. — Жаль, шеф Рена куда-то отправил, вот был мастер анализа. А так я с Вертаном вдвоём буду разбирать кучу информации. Бе-е-е!

— Мы здесь все страдальцы! — объявила Миель. — Поэтому, давайте работать.

И, кленя Судьбу и шефа, информационный отдел засел за работу.

Спусти четыре с четвертью часа Эверан Д'Арвест получил толстенную папку материала. Информации было много, она была совершенно непонятна, запутанна и не представляла собой никакой ценности. Складывалось впечатление, что Верлайн предвидел возможное проникновение в их сеть и поэтому свалил туда какой-то маразм. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что нужно засылать агента, что не представлялось возможным. То есть агент был, но вот посылать его в Верлайн министр бы не решился, слишком много людей бы его за это убили.

Эльф непроизвольно потянулся к ящику, где хранилась фотография: он, Эклесс и два ребёнка — мальчик и девочка.

Если Реан узнает, что Эверан отправил на смертельно опасное задание его сестру, министр не был уверен, что проживёт достаточно долго, чтобы составить завещание. Д'Арвест с удивлением осознал, что боится гнева ночного эльфа. В конце концов, близнецов орШеран он знал с самого их рождения.

Эверан вспомнил последние дни Третьей Войны, когда он узнал, что его лучший друг и его жена погибли, оставив двух сирот. Вспомнил те невероятно-синие глаза со стальным оттенком, вспомнил, как мальчишка попросил позаботиться о его сестре, а сам пропал, чтобы вернуться через три года и поступить на службу в армию. Эверан тогда даже и не поверил, признав в молодом ночном эльфе того ребёнка…

А теперь Реана носило леший знает где. Хорошо хоть Тиррен отправил сообщение, можно было не волноваться, если уж он попал в компанию Дель, то будет мотаться по мирам вместе с ней и весьма сомнительно, что скоро отстанет.

Д'Арвест ещё раз всё взвесил, подумал, воздал молитву Богам и, отлеветировав папку в шкаф, вызвал в кабинет майора Шандрис орШеран.

— Два дня

Рен

— Тир, — прищурился я, вглядываясь вдаль, — не нравятся мне эти всадники.

— Какие всадники? — не понял вампир.

— Вон видишь там пыль столбом? Они и есть.

— Так бы сразу и сказал, — проворчал Тир. — Я же не эльф, за несколько магических не вижу. Предлагаю поехать им навстречу. Новости узнаем.

— Только защиту выставляй. На всякий случай.

Тиррен последовал моему совету.

Через полчаса мы встретились.

Человек в красном плаще и шлемом с крыльями выехал вперёд и ткнул в меня копьём:

— Назовитесь, — потребовал он.

Я влез ему под черепушку. Прочитанное мне категорически не понравилось.

"Тир", — мысленно позвал я.

"А? Что?"

"На счёт три я ставлю "завесу пыли" и мы сматываемся"

"В чём проблема?"

"В этой стране началась гражданская война. Ты хочешь быть повешен как вражеский шпион?"

Вампир кивнул.

Человек, так и не дождавшийся ответа, готовился дать команду, когда перед ним выросла песчаная стена.

Я накрыл нас куполом невидимости. Кони резко сорвались в галоп.

Сзади слышалось испуганное ржание и проклятия.

Остановились мы глубоко в лесной чаще.

— Что ты там у него прочитал? — отдышавшись, спросил Тиррен.

— Наша общая знакомая, — скривился я, — решила развеять скуку путём устраивания войн.

— Ты к ней несправедлив, — возразил вампир. — У Дели есть уважительная причина.

— Какая?

— Месть, — сказал, будто припечатал, Тир.

Действительно. Для арамии нет причины уважительнее мести. А Дел'лиа подходит к решению проблемы творчески и с размахом.

— Знаешь, — изрёк я после минутного молчания, — иногда мне кажется, что ты безумно в неё влюблён?

— В кого "её"? — подозрительно сощурился Тиррен.

— В Правительницу.

Вампир посмотрел на меня как на сумасшедшего, потом оглушительно расхохотался.

— Ну, ты, бли-и-ин, даё-о-ошь! — утирая слезы, подвывал он. — Такое при-и-идума-а-ать! Меня чуть инфа-а-аркт не хватил. Предупреждать на-а-адо!

— Ну-ну… Точно влюбился.

— Ещё слово, и я тебя задушу, — взвился вампир.

— Точно…

— Заткнись, язва! И вообще, — заявил Тир, — ты не о том думаешь. Помнится, ты очень хотел поговорить с Дель…

— Хотел.

— Тогда в седло и пробиваемся через эту чащу.

Я пустил в чащу несложное заклинание. Деревья снесло мощным огненным потоком.

— Вот и импровизированная дорога, — обрадовался Тир. — Вперёд!

— Рен, — прошептал Тиррен, — тебе ничего этот запах не напоминает?

— Какой запах?

— Мерзкий.

— Между прочим, — едко заметил я, — я — не вампир и обоняние у меня не как у собаки.

— Тогда поздравляю, — в тон мне заявил вампир, — мы приближаемся к "последствиям войны".

Серый пепел хлопьями падал с затянутого тучами неба. Оранжевое пламя ещё полыхало на руинах вычеркнутой из истории деревеньки…

Серый пепел хлопьями падает с неба. Ярко-синее пламя пожирает руины города. Чёрные вороны с гарканьем кружат в чёрной вышине.

Ребёнок, прижимающий к себе девочку, застыл на склоне, безразлично смотря на пожар.

— Ре-е-ен! — всхлипывает девочка. — А где папа и мама? Когда они придут?

— Они не придут, Шани.

— Почему-у-у?

— Они умерли.

Девочка зарыдала.

Ребёнок крепче прижал её к себе, гладя по волосам и плечам.

— Успокойся, Шани. Я позабочусь о тебе.

— Правда-а-а?

— Правда. И я отомщу убийцам.

Он прижал руку к горящему от боли предплечью. На белой коже вырисовывался знак. Извивающаяся змея. Подарок убийцы.

— Я отомщу…

Серый пепел продолжал падать на землю…

Я сжал кулаки. Боги, как же я надеялся больше никогда в жизни не видеть все ужасы войны. Все эти бессмысленные смерти и жертвы. Бессмысленные слова воодушевления и крики раненых и умирающих… Боги, за что?

У почерневших от копоти ворот лежат облитые смолой тела и тела, изрезанные острой сталью. Чуть дальше лежат обороняющиеся крестьяне и насаженные на вилы и косы воины. Лежит труп верного пса, защищавшего хозяина пока конское копыто не перебило ему хребет. Хозяин тут же, рядом, пригвоздило к земле копьё. Больше не побежит к колодцу молодая женщина в разорванном платье. Страшно представить, что с ней сделали, перед тем как перерезать горло… Сваленные в кучу трупы. Выглядят так, будто их рвали когтями. А вот лежат полукругом. Раны режущие. И таких картин много. Это картины войны — самой ужасной и отвратительной вещи на свете.