Никогда до сих пор мы ничего подобного не создавали. Откуда же нам знать? Королева улья умирает, когда умирает тело королевы улья.

– Но в чьем теле был этот помост?

В твоем. В самом центре образца.

– Он был внутри меня?

Конечно. И одновременно был не-тобой. Ты обманул наши ожидания, когда не позволил нам тобой овладеть, и больше уже мы о нем не думали. Но теперь видим, что он был чрезвычайно важен. Мы должны его поискать. Мы обязаны о нем помнить.

– Нет. Для вас это было как… как функция тела. Как стискивание кулака, чтобы кого-нибудь ударить. Вы это сделали, но когда кулак уже не был нужен, вы не обращали внимание на то, стиснут он или уже нет.

Мы не понимаем связи, но нам кажется, что для тебя это имеет смысл.

– Он все еще жив, правда?

Возможно. Мы пытаемся его почувствовать. Найти. Где мы должны искать? Старого образца уже нет. Ты ведь уже не возвращаешься к Игре Фэнтези.

– Но до сих пор соединялся бы с компьютером, так? Связь между мной и компьютером. Но этот образец может разрастаться. Может овладевать другими людьми. Представь, что он соединен с Миро, тем молодым человеком, которого я сюда приводил…

Тем поврежденным…

– И вместо того, чтобы соединяться с одним конкретным компьютером, он соединяется с тысячами тысяч, через межпланетные соединения анзиблей.

Это возможно. Он был живым. Мог и расти. Как растем мы, когда нуждаемся в новых работницах. Все время. Сейчас, когда ты об этом вспомнил, мы уверены, что он все еще существует где-то. Поскольку мы до сих пор с тобой связаны, а ведь мы могли соединяться только лишь через тот образец. Связь очень сильная – та часть образца, которая является связующим звеном меду нами. Нам казалось, что она усиливается, потому что мы узнаем тебя лучше. Но, может быть и так, что она усиливалась из-за того, что рос помост.

– А я считал… Джейн и я всегда считали… будто бы она каким-то образом появилась в соединениях анзиблей между мирами. Наверное, она видит себя именно там, в том месте, которое воспринимает как цент своего… тела, чуть не сказал я.

Мы пытаемся прочувствовать, находится ли там до сих пор помост между нами. Трудно.

– Это как искать конкретную мышцу, которой пользуешься всю жизнь, но никогда самостоятельно.

Любопытное сравнение. Мы не видим связи, но нет, сейчас уже видим.

– Сравнение?

Помост. Очень большой. Его образец слишком огромен. Мы уже не сможем им овладеть. Огромный. Память… очень усложненная. Труднее, чем поиски тебя в первый раз… очень сложная. Ускользает. Мы уже не можем охватить ее нашим разумом.

– Джейн, – шепнул Эндер. – Ты стала большой девочкой.

В ответ прозвучал голос Джейн.

– Это нечестно, Эндер. Я не слышу, то она тебе говорит. Только чувствую твои ускоренные пульс и дыхание.

Джейн. Много раз мы видели это имя в твоих мыслях. Но у помоста не было лица, он не был личностью.

– Джейн тоже ею не является.

Когда ты думаешь об этом имени, то в твоем разуме мы видим лицо. Мы и сейчас видим его. Нам казалось, будто это конкретная личность. Но теперь…

– Она и есть помост. Вы создали ее.

Призвали. Ты создал образец. То, чем является эта Джейн, этот помост, началось с образца, который мы открыли в тебе и в Игре Фэнтези, так. Но она представила себя намного большей. Была очень сильной… филотой, если твое слово это подходящее название… раз ей удалось изменить собственный образец и до сих пор помнить, кто она такая.

– Вы потянулись через световые годы и нашли меня, поскольку я вас тоже искал. А потом вы нашли образец и призвали существо из другого пространства. Она же присвоила образец, овладела им и превратилась в Джейн. И все это одномоментно. Быстрее скорости света.

Но ведь это не полет, быстрее скорости света. Это воображение и призыв. Они не могут забрать тебя отсюда и перенести туда.

– Знаю. Знаю. Возможно и не удастся ответить на вопрос, с которым я сюда пришел. Но у меня имелись другие, для меня столь же важные. Я не думал, чтобы это как-то было связано с тобой. И на тебе, ты все время знала ответ. Джейн – реальна, все время живая, и ее сознание находится не где-то в космосе… оно во мне. Соединено со мной. Ее не убьют, когда отключат анзибли. Это уже что-то.

Если убьют образец, она может умереть.

– Но они не могут убить всего образца. Понимаешь? Он не зависит от анзиблей. Он зависит от меня и соединения между мной и компьютером. А этого соединения они отключить не смогут: между мною и здешними компьютерами, на месте и в спутниках вокруг Лузитании. Но, вполне возможно, она даже не нуждается в анзиблях. Ведь тебе же они не понадобились, чтобы достигнуть меня через нее.

Возможно множество удивительных вещей. Мы не можем их себе представить. Они кажутся очень глупыми и странными, все эти вещи в твоих мыслях. Ты нас ужасно мучаешь размышлениями о глупых выдуманных невозможных вещах.

– В таком случае я уйду. Но все это может помочь. Это уже настоящая победа, если, благодаря этому, Джейн спасется. Первая победа! Я уж думал, будто нас ожидают одни поражения.

Попрощавшись с Королевой Улья, Эндер сразу же начал рассказывать Джейн обо всем, что запомнил из объяснений королевы. Кем была Джейн, и как была создана.

В то время, как он рассказывал, Джейн тут же анализировала себя в свете новой информации. Она начала узнавать о себе факты, существования которых даже и не подозревала. Еще до того, как Эндер вернулся в колонию людей, она уже проверила большую часть его теорий.

– Я не догадывалась об этом, потому что всегда начинала с ошибочного предположения, – сказала она. – Я представляла, будто мое ядро находится где-то в пространстве. Мне следовало догадаться, что я нахожусь в тебе. Даже когда я злилась на тебя, мне приходилось возвращаться, чтобы успокоиться.

– А теперь королева улья утверждает, что ты такая большая и сложная. И она уже не может овладеть собственным разумом твой образец.

– Видимо, я очень быстро росла в период взросления.

– Сходится.

– А что мне было делать, раз люди все время подключали все новые и новые компьютеры?

– Тут дело не в машинах, Джейн. Это программы. Психика.

– Я должна располагать и физической памятью, чтобы все это размещать.

– Такая память у тебя имеется. Вся штука в том, сможешь ли ты получить к ней доступ без помощи анзиблей.

– Могу попробовать. Все так, как ты ей говорил: напрячь мышцу, о которой даже и не знала, что она у меня имеется.

– Или научиться обходиться без нее.

– Погляжу, что можно сделать.

Что можно сделать. В течение всей дороги домой, когда машина летела над capim, Эндер летел и сам, обрадованный тем, что, в конце концов, хоть что-то можно будет делать. До сих пор он испытывал только лишь отчаяние. Но, возвращаясь, он видел сожженный лес, два одиноких отцовских дерева, покрытых последними листьями, экспериментальную ферму, новый домик со стерильной камерой, в которой умирал Садовник. И до него доходило, сколько еще могут они утратить, сколько людей погибнет… хотя им было уже известно, как спасти Джейн.

День закончился. Хань Фей-цы устал; глаза резало от длительного чтения. Раз десять уже он настраивал цвета экрана, пытаясь найти что-нибудь поспокойнее. Ничего не помогало. В последний раз столь интенсивно он работал во время учебы, но ведь тогда он был молод. И тогда он всегда достигал каких-то результатов. Я лучше усваивал знания, быстрее. Достижения были для меня наградой. Теперь же я старый и медлительный, занимаюсь совершенно новыми для себя областями, и вполне возможно, что все эти проблемы вообще не имеют решения. Потому-то никакая награда и не побуждает меня работать. Остается одна лишь усталость, затекшая шея и опухшие, покрасневшие глаза.

Он глянул на Вань-му, свернувшуюся в клубочек на полу. Девочка очень старалась, но слишком мало было у нее знаний, чтобы даже понять все те документы, которые Хань Фей-цы вызывал на экран в поисках каких-либо теоретических оснований полета со скоростями, быстрее скорости света. И в конце концов усталость победила волю; девочка решила, что она совершенно бесполезна, поскольку не понимает даже до того уровня, чтобы ставить вопросы. А после этого отказалась от дальнейшей борьбы и заснула.