Так получалось, что разведывательно-диверсионную группу Медведя использовали по большей части вне зоны ответственности полка спецназначения ВДВ. Не так легко разобраться в хитросплетениях политики, но Влад быстро усек, что отцы-командиры бросают в пекло их часто в тех случаях, где по каким-то внутриведомственным интригам не хотят использовать спецназ Главного разведуправления. В тонкости Влад не лез. Но уже позже узнал, что частью «заказов» они были обязаны Гермесу, в то время занимавшего должность Начальника Управления «Контртеррор» Министерства обороны России. Так что Медведя и его людей уже тогда несколько раз привлекали к акциям «Пирамиды». И еще будучи командиром группы, сам Медведь активно сотрудничал с этой организацией. И не случайно, что большая часть его разведывательно-диверсионной группы впоследствии очутилась в «Пирамиде».

Специфические возможности группы влекли и специфические задачи. Одна за другой пошли командировки в Среднюю Азию. А там – диверсионные вылазки, захваты языков, акции устрашения и возмездия, обеспечение разведывательных мероприятий, заброска на территорию Афганистана... Потом – Чечня. Там начался настоящий ад. Но тогда адом Влада уже было не испугать. «Будут у тебя дети», – сказал бог черту и создал десантников.

Потом была сдача Чечни. Отчаяние от предательства верхов. Последняя командировка на государевой службе – в Африку. Увольнение. Мелкий бизнес в Европе. Кровавая стычка с криминалом. Бегство от полиции. Французский иностранный легион. Возвращение в холодную, неприютную Россию, разваливающуюся по частям. Бессмысленность и тщетность всего. И, наконец, вербовка в «Пирамиду». Там гроза гор и лесов, уникальный боец Влад, псевдоним Русич, стал прекрасным опером. Научился работать в городе. Вести наружное наблюдение и отрываться от него. Внедряться в окружение противника. Организовывать хитроумные оперативные комбинации. Овладел искусством шантажа. Узнал на своей шкуре, как готовить и проводить силовые акции не только против бандитов и террористов, но против политиков и бизнесменов. Вошел в большую игру, на кону которой сегодня была судьба страны...

Вечером, кинув материалы в портфель-контейнер, служащий для перевозки секретных материалов, – достаточно было нажать на кнопку, чтобы через секунду все его содержимое превратилось в пепел, Влад отправился на «базу один» – аккуратненький, скромный двухэтажный дом в ближнем Подмосковье. Там ждал Гермес – Главный оперативный координатор Организации.

– Информация к размышлению, – сказал Влад, открывая контейнер и извлекая лазерные диски, аудиокассеты и бумаги.

– Поглядим. Покумекаем, – кивнул Гермес – сухощавый мужчина, давным-давно разменявший полтинник. – А ты здесь отдохни, Влад. Расслабься от трудов праведных...

– Обязательно, – безрадостно ответил Русич.

– Массажисток предоставить не могу. А вот записи Шуберта и Глинки имеются.

– Вот спасибо...

Это надолго. Влад знал, что теперь сутки или двое не вылезет отсюда. Гермес будет тщательно знакомиться со всеми материалами, а Русич будет давать пояснения. Тут же под рукой шеф аналитической группы.

Влад вздохнул. Ему страшно хотелось домой, к семье. Но его желаний никто не спрашивал.

Ему отвели просторную комнату. Там он провалялся несколько часов на диване, щелкая пультом телевизора, перескакивая с безрадостных новостей о падениях вертолетов, терактах и новых политических инициативах Европарламента на американские боевики, где горели машины и герои стучали с треском друг другу по мордам. Грязь, боль, дерьмо – в общем, норма.

Влад отключил телевизор. Врубил музыкальный центр. Подборка дисков была по вкусу Гермеса – сплошь классика. Зазвучала божественными аккордами опера Вагнера «Гибель Богов». Эта музыка будто вышибала человеческий дух из тесных оков обыденности, возносила его к божественным вершинам, открывала взор на суть вещей. Да, «Полет Валькирий» стоило бы сделать гимном Организации...

Насладиться до конца высоким искусством Владу не дали. Затренькал внутренний телефон.

– Подойди ко мне, – послышался в трубке голос Гермеса. – Тут кое-что интересное...

Влад спустился в подвал, где в защищенном от всех видов прослушивания помещении Гермес ознакамливался с материалами.

– Не упускай ничего, – произнес он, включая видеомагнитофон.

На экране появился Рамазан Даудов, из которого Эскулап выжимал все самые позорные факты его мерзкой биографии.

«– Отработали заказ... Взорвали лабораторию. Вместе с людьми.

– Дальше.

– Цель была – лаборатория, оборудование. Персонал.

– Чем дело кончилось?

– Мы выполнили заказ. Там был список людей, которых надо ликвидировать обязательно.

– Кто заказчик?

– Платили хорошо... Какой-то Виктор.

– Кто такой Виктор?

– Странный тип... Не из уголовников. Не из идейных...

– Как выглядит? – Голос у Эскулапа был вкрадчивый.

– В шляпе... Серый какой-то. Средний рост. Среднее телосложение. Весь какой-то средний. Я не помню его лица. – Допрашиваемый запнулся. И с отчаянием воскликнул. – Я не могу вспомнить его лица. Не могу. Не могу...

– Спокойно. Тут тихо и безопасно. – Голос у Эскулапа стал как у проповедника, агитирующего туземца принять христианство. – Все нормально. Тут все относятся к тебе хорошо. Тут ничего не угрожает.

– Не поверишь, я его боялся... Я, который никого никогда не боялся!»

Последний разговор. На экране появился Казак.

– Расстрела для тебя мало, но все, что можем...

В тот момент Рамазан не выдержал.

– Служить буду, – заголосил он. – Верным псом буду! Жить хочу!

Он окончательно утратил свое лицо. Произошло то, что он, презиравший смерть, еще несколько часов и помыслить себе не мог.

– Дохлым псом ты будешь. – Казак ткнул его стволом пистолета в лоб. Погладил пальцем спусковой крючок. И убрал пистолет. Хотя и очень хотел пустить в лоб этому существу пулю.

Гермес выключил видеомагнитофон и покачал головой.

– Мне кажется, у Казака слишком много личного, – покачал он головой. – Это мешает работе.

– Иногда мешает. Иногда помогает, – сказал Влад. – У Казака немало накопилось счетов к этим подонкам. В Наурской боевики вырезали семью его брата, терского казачьего Казака... Труп возили по селу, привязав к трактору...

– Ладно, десантник, – отмахнулся Гермес. – Ты понял, о чем говорил Даудов?

– Он исполнил заказ на взрыв какой-то лаборатории. Скорее всего, это Ищенко.

– Правильно. Неожиданно пересеклись разработки «Зеленая книга» и «Полынь».

– Виктор...

– На имя не обращай внимания. Серая шляпа. Невзрачный тип. Человек без лица... Кто это, Влад?

– «Вервольф»!

– Точно. Он. Оборотень...

– И что теперь?

– Пока ничего. Отдыхай. Ты заслужил...

По ласковому тону Гермеса Влад понял, что отдохнуть ему не дадут.

Панин не умел ездить на метро. Это было для него пыткой. Особенно в час пик. Особенно сегодня. Состояние у него было нервозное. Не хватало воздуха, и от этого сердце тревожно сжималось, а потом колотило молотом. На душе лежала холодная лягушка. Галустян... Как все неожиданно, глупо... Смерть всегда приходит неожиданно... Но Галустян – жизнелюб, с искрометным чувством юмора, душа любой компании, наглотался таблеток... Почему? На финишной прямой, когда им предстояло порвать ленточку и взять приз. Может быть, просто сошел с ума? Не выдержал обрушившегося счастья? Или давно точила его проклятая ржа, разъедала нервы все годы, тянувшиеся беспросветно, без какого-либо намека не лучшее будущее. Все было посвящено изнурительной работе, в которой он забывался, как алкоголик забывается в вине? Неясно все... И жутко...

Панин с трудом влез в поезд на «Савеловской». Самая неудобная линия метро – серая. Поезда ходят редко, битком набитые. И народ тут какой-то остервенело злой. Эта серая кишка засасывает работяг, люмпенов, молодежь из лимитских спальных районов. Он жил на «Алтушке» – есть такой «Гарлем» в Москве, гавань детей разных народов...