Опять повторение вечной процедуры – просмотр расписания, ожидание поезда, который появится через полчаса.

Бруевич купил еще бутылку пива. Влил ее в себя. Потом жидкость бестактно попросилась наружу. Программист взял курс на ближайший туалет типа сортир.

Кинул пятирублевую монету старичку-боровичку, хмурому хранителю сортира, начальнику унитазов и писсуаров. Тот протянул ему чек – у него под рукой была целая картонная коробка, наполненная ими. Программист устремился внутрь. За умывальниками шли запутанные катакомбы с хаотично натыканными писсуарами, кабинками. Здесь было на удивление чисто...

Только выбрав приглянувшееся ему место и пристроившись около писсуара, Бруевич услышал тяжелые шаги. Скосил глаз. И похолодел.

В помещение зашел молодой парень с мясистым стриженным загривком.

Еще один шок – как обухом по голове. У Бруевича было отличное зрение. И прекрасная зрительная память. И он сразу вспомнил, где видел этого типа. В той самой желтой машине!

Программист поймал коснувшийся его мимолетный взгляд незнакомца. Угрожающий. Изучающий.

Сердце сжалось. Бруевич отвел глаза и напряженно уставился перед собой, старательно изучая белый, в серых потеках, кафель на стене. Амбал сделал шаг в его сторону.

Бруевич съежился. Спина казалась такой открытой, беззащитной. И он понял, что сейчас ее продырявит нож или пуля из пистолета...

Даже в подвале, будучи более чем в плачевной ситуации, Доку Анзоров умудрился сохранить свой лоск. Изрядно помятый костюм все равно сидел на нем как влитой. И на лице застыло выражение самоуверенности, брезгливости и угрозы. Тигр в клетке все равно остается тигром.

– Прошу объяснить мне, где я нахожусь, – произнес он спокойно, хотя видно было, что это требовало от него немалых усилий.

– Разве это важно? – поинтересовался Влад. – Важно, в каком положении вы находитесь.

Комната была тесная. Стулья привинчены к полу. Шуршала вода в ржавых трубах, стены были мокрые. Привести это помещение на «Базе-два» в приличное состояние ничего не стоило, однако опыт показывает, что именно в таких камерах лучше всего развязываются языки. Это помещение тем, кого занесло сюда не по своей воле, казалось тамбуром в могилу.

– По-моему, вы не бандиты, – произнес депутат сухо.

– Точно подмечено, – усмехнулся Влад. Ему вспомнился сентябрь девяносто пятого. В самом разгаре первая чеченская. Горы. Скоротечный бой. Пленный бригадный генерал Адам Анзоров – брат нынешнего депутата Доку Анзорова. Они чем-то похожи, но Адам был похлипче. В нем не было такой уверенной силы, проницательности, ума, одна только дикарская ярость... И дело тоже крутилось вокруг изотопов. С такими пристрастиями их семейке надо было посвятить жизнь ядерной физике.

– Я достаточно видел спецназов, чтобы узнать специфический почерк... Федеральное агентство госбезопасности? Управление по борьбе с бандитизмом? Да?.. Для государственной структуры вы ведете себя слишком опрометчиво.

– Это почему же?

– Вы считаете, что похищение депутата Госсобрания сойдет с рук спецслужбе, какой бы крутой она ни была.

– Для этого необходимо, чтобы кто-то подал жалобу.

– Вы напали на мою охрану, вторглись в жилище и теперь угрожаете смертью? – В голосе депутата появилась насмешка – мол, видали мы такие разводки дешевые.

– Угрожаю? – удивился Влад. – Я дал повод для такого обвинения?

– Не кривляйтесь. Кто вы там – майор, подполковник?.. Вы думаете, что вернулся тридцать седьмой год?.. Времена те уже прошли. Безвозвратно...

– В каждом времени есть своя прелесть, Доку Бисланович... Вы ведь признаете только силу. Сегодня сила на нашей стороне...

– Ладно. Оставим этот глупый разговор. Вы обязаны уведомить о моем задержании Госсовет, моих родственников и адвоката. После установления личности вы обязаны меня отпустить. Откройте мое удостоверение. – Он кивнул на лежащую на столе бордовую книжечку.

– Вы всерьез считаете, что мы задержали вас, чтобы удостовериться в личности и потом отпустить?

– Вы сделаете это.

– Вы сами не верите в то, что говорите... Какое задержание? Какой арест? Мы взяли вас в плен, Доку Бисланович.

– Что? Кто вы?!

– Мы. – Влад усмехнулся.

Конечно, у него и в мыслях не было объяснять Анзорову, что такое «Пирамида». Незачем чеченцу знать, что у имперских спецслужб остался небольшой, но боеспособный наследник, давно пустившийся в свободное плавание, сбросивший с себя контроль всех ветвей власти и превратившийся в некий тайный Орден. В память о «Большой конторе» – КГБ СССР, эту подпольную организацию именовали еще «Малой конторой». В ее распоряжении оказались материальные средства и тщательно законспирированные структуры.

«Пирамида» осталась в России одним из последних серьезных игроков на арене, где ставкой служат стратегические интересы, жизнь миллионов людей, выживание русского народа, некогда великого, а теперь загнанного в угол. «Пирамида» – это тот костыль, на который еще может опереться едва держащаяся на ногах, умирающая Держава. Правда, он прилично потрепан и ослаблен бесконечными войнами за место под солнцем, борьбой на свой страх и риск с террористами, «Синдикатом», спецслужбами Запада, мафией и собственными коллегами из госорганов. Но еще способен кое на что. Он ведет свою войну, где нет законов, где большая цель оправдывает любые средства. Иначе и быть не может, поскольку бойцы «Пирамиды», по существу, последние солдаты России на последнем рубеже.

– Давайте договоримся, – произнес Влад. – Спрашивать будем мы. А вы – отвечать. Для начала вы нам поведаете, зачем вам чемодан с изотопами.

– О чем вы говорите?! – искренне возмутился Анзоров.

– Рустам привез вам изотопы. Цель?

– Глупый разговор... Я не знаю, что наговорил Рустам. Он мой дальний родственник и иногда пользуется моим гостеприимством.

– Как и два террориста с оружием, что приютились в доме.

– О них я вообще ничего не знал. Этим домом пользуются многие мои родственники. И записан он на мою сестру. Что там творится – за это я ответственности не несу...

– Вы что, правда надеетесь, что мы будем брать согласие на привлечение вас к уголовной ответственности?

– А вы думаете по-другому?

– Я думаю, что если мы не найдем общий язык, то сначала порежем на куски тебя, сука позорная. – Влад подошел к депутату и взял пальцами его за горло. Анзоров попытался дернуться, но Русич надавил на болевую точку, и рука обвисла. – А потом твоего змееныша, который в Англии учится. Родственников. Всех под нож...

Он отпустил.

Чеченец перевел дыхание. И произнес глухо:

– Делай как хочешь! Ничего не узнаешь!

– Значит, согласия не получилось... Жаль.

Анзоров в ответ выругался по-чеченски.

Он привык, что с ним играют в поддавки. Что все наезды не страшны. Потому что даже если государственная контора наезжает по беспределу, всегда можно включить каналы, и зарвавшимся ребятам прикажут сдать назад. Но только он ошибался. Это была вовсе не контора. Точнее, не та контора...

Дальше разговор продолжался в комнате с хирургическим креслом. К теплой компании прибавился Эскулап.

– Сколько у нас времени? – спросил он, своими черными глазами разглядывая депутата, чьи запястья были прикованы к креслу.

В глазах чеченца застыла тяжелым камнем ненависть. И упрямство. Депутат ожидал самого худшего. И был готов к нему. Он был готов умереть, в отличие от Рустама. Доку Анзорова знали как человека стального, несгибаемого... Но Эскулап смотрел на него с пониманием, мудро. Он знал, что не бывает несгибаемых людей. Весь вопрос только в количестве затраченных усилий. Стального человека можно согнуть. Чугунного – сломать...

– Времени у нас не так много, – сказал Влад. – Скоро его хватятся, и небеса содрогнутся от вопля мировой и туземной общественности.

– Мне нужно часов восемь-девять. – Эскулап прилепил к плечу Анзорова какой-то датчик. Чеченец дернулся и выругался, но Эскулап не обратил на это никакого внимания.