Сменившись, Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе вернулись в свою казарму. Переодеваясь в сухую одежду, они вполголоса переговаривались между собой. Оба полагали, что выиграли своеобразный бой. Прошел всего лишь год, как Чжу Жэнь-цзе перевели в войска службы госбезопасности, и он рвался участвовать в каждой операции по поимке вражеских диверсантов.

— Конечно, — думал он вслух, — я хотя еще недостаточно опытен в этом деле, но за последнее время научился многому! Ведь никто не кончал университета борьбы с диверсантами, никто не рождался с умением вести такую борьбу. Командование не должно отстранить меня от этого задания!

Сун Гуан тоже рассчитывал принять участие в этом деле, но он считал, что их теперешняя работа — это не прежняя открытая борьба с видимым врагом.

— Все хотят быть в ударной группе, — говорил он. — И мы тоже. Сейчас, не позволят, будем проситься в другой раз. Может быть, на этих мерзавцев уже надели наручники, а мы ничего не знаем! Я думаю, лучше всего ложиться спать. И нечего огорчаться!

Рассуждая так вслух, Суй Гуан думал: «Еще не известно — может, без нас и не обойдется это дело». Только они собрались лечь спать, как в дверь просунулась голова связного:

— Помощника командира третьего отделения и бойца Чжу Жэнь-цзе к командиру!

Не желая терять времени и натягивать размокшую одежду и разбухшие ботинки, оба — в чем были — бросились к штабу, шлепая по лужам.

В помещении штаба горел огонь. За большим письменным столом сидел командир и внимательно читал телеграмму, которую он держал в руке. Доложив о прибытии, Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе остановились в стороне.

Поднявшись, командир быстро взглянул на часы:

— Два часа тридцать минут! Знаете ли вы, что было обнаружено в трупе собаки?

— Не иначе, как что-нибудь такое, что могло разрушить мост. Разве собака сама по себе могла утонуть?! Кроме того, к хвосту собаки была привязана доска, которая все время удерживала труп в положении головой вперед. Вроде управляемого снаряда, — высказал свои предположения Сун Гуан.

— Верно! Это — труп-мина! — командир помахал в воздухе телеграммой. — Командующий приказал в течение двух дней ликвидировать диверсантов!

Он подошел к стене, открыл шкаф и, освещая фонариком карту в глубине шкафа, расчерченную красными и зелеными стрелками, продолжал:

— Положение следующее: от войск погранохраны поступило донесение, что позавчера ночью, пользуясь ненастной погодой, к западу от ориентира номер три, где река расходится двумя рукавами, на нашу территорию проникли два диверсанта. В настоящее время оба они предположительно находятся в районе действия нашего подразделения. Сейчас наши посты контролируют все дороги района. Скрыться им. уже некуда. Тем не менее, времени терять нельзя. Мы не можем рисковать жизнью и имуществом наших людей, не можем сидеть сложа руки. Штаб командующего внес ясность в создавшееся положение, подсказал нам основное направление удара. Наша: задача немедленно выяснить точное местонахождение диверсантов и одним ударом уничтожить их! — Командир немного помолчал, бросил взгляд на неодетых бойцов и докончил: — Вы оба пойдете со мной. Необходимо до рассвета прибыть к поселку Иншаньцзи. А сейчас — быстро переодеться.

Перед рассветом ветер утих, дождь прекратился. Дорога раскисла и стало по ней трудно ходить. Чжан По, Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе, ведя на поводке сторожевую собаку по кличке Тигр, с трудом одолели шесть ли[1] вдоль извилистой межи и перед рассветом стояли на околице Иншаньцзи.

В деревне было около двухсот дворов. С востока деревня вплотную прижималась к берегу реки Далунцзян, с запада возвышалась гора Туинъяй, ва север тянулась однообразная равнина. В юго-западной стороне деревни стоял небольшой дом с воротами, крытыми сверху черепицей. Ворота были крепко заперты. Чжан По приложил к стене левую руку ладонью вверх и несколько раз постучал по ней правым кулаком. Хотя Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе ни разу не были в этой деревне, но по инструкции знали, что это дом секретаря партийной организации деревни — Ван Ли-чэна.

Минуту спустя через ворота тихо спросили:

— Кто?

— Я — Чжан По! — так же тихо ответил командир, и ворота бесшумно приоткрылись.

Вся группа вместе с собакой осторожно вошла в помещение. Ван Ли-чэн поставил на стол спиральный тлеющий шнур, дым которого отгонял комаров. На стене висел портрет Мао Цзэ-дуна, а сбоку — вычищенная винтовка. У Ван Ли-чэна был крупный нос и полные губы. На вид ему можно было дать лет. тридцать. Притащив из другой комнаты сухую верхнюю одежду и набросив ее на плечи пришедших, секретарь спокойно пригласил:

— Садитесь. Давайте поговорим. Вы, наверно, пришли по тому самому делу?

— По какому делу? — удивился Чжан По.

— О переходе нашей границы двумя диверсантами. Вчера из погранотряда поступило сообщение. Мы уже известили об этом наших активистов.

— И правильно сделали! Диверсанты действуют быстро. Это для нас не новость. Сегодня ночью в реке близ моста выловлен труп собаки, начиненный взрывчаткой. Наше командование уже выяснило, что диверсанты действуют в районе вашей деревни. Наша задача — определить точное местонахождение вражеских агентов.

— А какая собака выловлена? — быстро спросил Ван Ли-чэн. В нашем районе в прошлом году прошла эпидемия бешенства. Всех собак перестреляли. Осталось лишь несколько штук.

— Шерсть у нее черная, на макушке белое пятно.

— Черная… белое пятно… — Ван Ли-чэн задумался. — У Сунов в доме есть молодая серая овчарка, у соседки Чжан — коротконогая желтая… А! Верно! У старика Чжан Ци-шаня черная собака, кличка Яшмоголовый.

— Чжан Ци-шань? Это не отец Чжан Цзи-тина? — спросил Чжан По.

— Верно! В нашей деревне только у него есть черная собака. Но старик Чжан — недавний бедняк. Все говорят, что после возвращения его сына из армии старик помолодел на десять лет, в работе всегда впереди. Нет, он не может укрывать диверсантов! Нет, не может этого быть! — Ван Ли-чэн отрицательно покачал головой. — Только дурак может заподозрить старика Чжана! Но каким образом его собака оказалась начиненной взрывчаткой?

От разговора о собаке Чжан По и Ван Ли-чэн перешли к людям — бывшим помещикам и кулакам. Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе внимательно вслушивались в то, что говорили старшие товарищи, анализируя создавшуюся обстановку.

Небо постепенно светлело. Ветер и дождь прекратились. Только с крыш медленно падали крупные прозрачные капли. Кто-то тихо постучал.

Выглянув за дверь, Ван Ли-чэн через минуту вернулся вместе с седоусым стариком.

— Только что говорили о Чжан Ци-шане, а он сам сюда пожаловал! — Ван Ли-чэн усадил старика на лавку.

— Вы, наверно, спешите на базар? Иначе зачем так рано подниматься? — спросил Чжан По.

— Нет, у меня есть дело к нашему секретарю. Хочу посоветоваться. А раз и вы еще здесь, так тем лучше! — Старик закурил длинную трубку и, доверительно наклонившись к командиру, продолжал: — Я выкормил собаку, чтобы она сторожила огород. Шага никогда не делала с участка, а вчера вдруг пропала. Сначала я подумал, что убежала с другими собаками, но потом сообразил, что как будто не время для этого. Когда вчера вечером наш секретарь сказал, что в наших местах появились диверсанты и следует держать ухо востро, я было почувствовал что-то неладное, но опять же подумал: а если собака вернется, зачем людей зря тревожить? Вот и промолчал. Вернулся домой, всю ночь глаз не сомкнул, под дождем бегал смотреть — не вернулась ли, но собаки и до сих пор нет. Вот я и подумал: ведь мы как у ворот живем. А что, если эти мерзавцы, испугавшись ночью собачьего лая, прикончили ее?

— Папаша Чжан, — сказал Чжан По, — куда делась ваша собака — еще не совсем ясно. Что же касается диверсантов, то мы должны вывести их на чистую воду. — Чжан По в раздумье повернулся к Сун Гуану. — Пока, еще не совсем рассвело, надо, захватив Тигра, обследовать место происшествия. Еще до завтрака отправь Тигра домой, а сам задами возвращайся сюда.