Трое всадников вернулись из посадки к отряду и доложили, что поместье не занято. С трех сторон отряд въехал на просторный двор имения. Всюду было тихо, в окнах панского дома темно. В стороне виднелись сараи, а неподалеку от панского особняка небольшой кирпичный домик - должно быть, сторожка. В домике тоже было темно и тихо.

Кавалеристы рассыпались по всем направлениям, оглядели пустые конюшни, высокие клуни для сена - тоже пустые. Объехали помещичий дом - нигде ни души.

Огромный лохматый старый пес почуял коней и вылез из конуры. Он хрипло залаял, звеня тяжелой цепью. В сторожке вспыхнул огонек. Медленно, словно нехотя, открылась дверь, и на пороге показался старик эконом в плюшевой куртке, лысый, с висячими усами.

- Чего надо, панове? - угрюмо спросил он.

Разведчики узнали, что врангелевцы были здесь вечером и уехали неизвестно куда.

Командир группы Павло Байда послал связных с донесением в штаб армии. Сам он с отрядом двинулся дальше, оставив часть бойцов в имении Фальцфейна ожидать его распоряжений.

Желтое солнце вставало над степью. Лениво и безрадостно светило оно сквозь пелену пыли, висевшей над иссушенной землей. Всадники спешились, кони тихо заржали, потянулись к колодцу. Он виднелся на середине двора, и кто-то из бойцов уже гремел железной цепью, опуская бадью. Журавль - длинная жердь с грузом на конце - склонился над колодцем. Бадья, плескаясь, стала подниматься на поверхность. Кони, налезая друг на друга, тыкались мордами в спины, тянулись к воде и чуть не выбили из рук бадью.

Бойцов тоже мучила жажда, но таков закон кавалериста - сначала напоить лошадь. Коней не расседлывали, только ослабили подпруги, поводья привязали к передней луке. Ленька тоже разнуздал Валетку и пустил его к желобу, где журчала вода и кони, пофыркивая, утоляли жажду.

Бойцы валились с ног от усталости, но здесь, в этом буржуйском гнезде, надо быть настороже. Сергей Калуга, старший группы, расставил караулы. Все дороги были взяты под наблюдение.

- Пожрать бы не мешало, - сказал Ленька.

- Не нравится мне здесь: тихо, как в гробу, - недовольно пробурчал Петро Хватаймуха.

- Надо осмотреть все уголки, нет ли оружия.

Имение было богатое, и все здесь оставалось нетронутым, точно война обходила этот райский уголок. Всюду поддерживался образцовый порядок: на клумбах цвели розы, кустарник был подстрижен, дорожки посыпаны песком, а на аллеях за домом виднелись на деревьях таблички с полинявшими надписями: «Аллея встреч», «Аллея любви», «Аллея грез». Бойцы смотрели на эти барские забавы и хмурились. Настораживало то, что все здесь дышало скрытностью. Даже угодливая улыбка экономки казалась искусственной.

Это была грузная женщина с черными, слегка вылупленными глазами. Леньке она показалась знакомой: не то видел где-то, не то напоминала кого-то. Знал бы он, что экономка приходится родной теткой Сеньке Цыбуле и что сам колбасник находится здесь и от страха спрятался в подполье, - знал бы это, многое понял, и не случилось бы той беды, что нежданно-негаданно свалилась на разведчиков.

Экономка противно улыбалась и кланялась. Сережка не вытерпел и сказал:

- Тетка, брось кланяться... Я не Иисус Христос, чтобы мне поклоны отбивали. Мы кровь проливаем за то, чтобы никто никому не кланялся.

- Слушаюсь, пане-господин-товарищ.

- И господ у нас нету. Были, да кончились: одни в Черном море плавают, другие...

- Собираются, - подсказал Ленька, - спасательные круги надевают.

- Мабуть, кушать хотите? - спросила экономка.

- Это другое дело, - повеселел Сергей. - Животы у нас, что пустые барабаны: сыграй на таком - и слезы польются.

Точно из-под земли появилась дворня: колченогий старик и дивчина в белом фартуке. Они принесли ведро груш и две буханки пшеничного хлеба. Буханки, пышные, ароматные, были сложены стопой, как белые подушки, и дразнили румяной корочкой. Служанка расстелила на земле белоснежную скатерть, и это смутило бойцов. Экономка исчезла куда-то, а потом явилась и достала из-под фартука бутыль чистейшего самогона.

- Отставить, мамаша, - сказал Сергей и помрачнел.

- Почему, господин-товарищ? - удивилась экономка, - Солдаты все пьют.

- Красноармейцев не сравнивай с белой нечистью. Мы - бойцы Коммуны мировой, и для нас самогон пригоден только в одном: сортиры заливать для дезинфекции.

Леньке нравились хлесткие ответы Сергея - так и надо разговаривать с богатеями. Сам он с жадностью уплетал ароматный хлеб и заедал сочными грушами. Две из них, самые крупные и желтобокие, отнес Валетке. Конь съел, облизнулся и, видя, что у хозяина больше нет, потянулся губами к Петру Хватаймухе. Но тот отстранил Валетку рукой и сказал миролюбиво:

- Мотай отсюда... У тебя овес есть. Ленька, повесь ему торбу и нехай закусывает.

Старик эконом ходил по двору, ни на кого не глядя, заложив руки за спину, словно его не касалось то, что происходило в имении. Но он зорко следил за красными разведчиками.

- В доме помещика есть кто-нибудь? - спросил Сергей у экономки.

- Никого нема, на замке дом... Тут идет така стрельба с орудий, шо все постройки порушены. Сидим у подвале вместе со свиньями.

- А ты брось охранять чужое добро, вот и не придется прятаться. Живи свободно и гордо, как гражданка, и трудись честно для народа.

- И так белого света не бачимо, - жаловалась экономка и отводила глаза.

Впрочем, и без того было видно, что говорит неправду. Стоило взглянуть на молчаливую дворню, и становилось понятно, в какой строгости держали их здесь.

2

Осматривая помещичий особняк, бойцы дивились: здесь тоже был порядок, и добро сохранялось в целости. Вдоль стен была расставлена мебель: кресла и диваны обиты плюшем. Поблескивали зеркала. С потолка свисали люстры.

Сергей и Ленька бродили из комнаты в комнату; и когда вошли в просторный голубой зал с камином, породистый черный кот с зелеными глазами, похожий на самого черта, спрыгнул с кресла и пошел в приоткрытую дверь, точно не хотел знаться с непрошеными гостями.

- У нас ребятишки голодают, а тут кот разъелся, что свинья, - сказал Сергей.

В доме было прибрано, словно хозяин находился поблизости и в любую минуту мог войти и сказать: «А ну, вон отсюда!» Это чувство укрепилось, когда в соседнем зале увидели огромный, во всю стену, портрет неизвестного генерала в массивной золотой раме. Усатый генерал сидел на лошади и держал в руках обнаженный меч, как будто приглашал любого, кто войдет в комнату, сразиться.

- На германца похож, - сказал Ленька.

- А что ты думаешь? - поддержал Сергей. - Здесь полно немцев-колонистов. Может быть, и этот - родственник самому Врангелю.

Насчитали больше двадцати комнат, и ни в одной не было людей. Изредка появлялась экономка и снова исчезала.

Сергей и Ленька заканчивали обход, когда Петро Хватаймуха вернул их криком:

- Хлопцы, скорей сюда!

Он привел их в тот зал, где висел портрет генерала на коне.

- Гляди-ка, - сказал Петро и, вынув шашку, легко воткнул ее в картину по самый эфес. - Соображаете? Я хотел в шутку подраться с генералом, а там пустота. Наверняка тайник.

Поднатужились, чтобы отодвинуть портрет, но картина словно была прибита к стене наглухо.

- Тащите лом!

Бойцы принесли что попалось под руку. Сергей топором поддел раму, и она поддалась. За картиной обнаружился потайной ход.

- Здесь наверняка оружие. Никого из имения не выпускать! - распорядился Сергей и полез в дыру.

Остальные ждали. Скоро послышался голос из темноты:

- Свечку дайте!

Сергею протянули зажигалку. В зыбком пламени он оглядел тайник-кладовку, увидел люк с кольцом. Он позвал к себе Леньку, передал ему зажигалку, а сам ухватился за кольцо. С трудом поднялась крышка люка. В подземелье вела ступеньки.

Сергей стал спускаться. Ленька светил ему, огоньком. В лицо ударила теплая духота подземелья. Сергей оглядел мрачные каменные своды, на них подсвечники с оплывшими огарками свечей.