Родители, по совету Никиты, подали, небось, на всероссийский розыск. Фимка обзванивает больницы и морги. У матери сердечный приступ. Отец ругательски ругает всех подряд, начиная с демократов и кончая коммунистами… Что за несчастна страна, в которой бесследно пропадают люди! Да не простые — инженеры-техники, ладно бы — каменщики и штукатуры! Где сыскать управу на МВД-КГБ. Вошкин ломает голову — куда подевался дармовой автомеханик.
Короче — неразбериха!
В привидевшемся мне калейдоскопе событий одна деталь больно уколола. Розыск? Слышал, что это означает. Никита просветил. Милиция по всей территории страны получает мои приметы, фото. Рост такой-то, возраст… цвет волос… очертания лица… вес… фигура… особые приметы… любой участковый шныряет взглядами по прохожим, примеряет полученные данные к подшефным алкашам и тунеядцам…
Кстати, почему нами не интересуется местный участковый? Даже кадровик забыл о моем существовании… Странно!
Будто наворожил!
В один из снежных зимних дней я получил письменное приглашение посетить отдел кадров леспромхоза. Передал мне его слесарь-наладчик, побывавший на проработке по причине прогула.
— Нужно заполнить анкету, — кадровик положил передо мной чистый бланк. — Писать разборчиво, без помарок, отвечать на вопросы четко и ясно.
Очередная напасть! Попробуй «четко и ясно» ответить на вопрос: где и когда родился… Когда — записано в паспорте, а вот где точно… Дотошный кадровик требует указать улицу и дом…
— Какая анкета, ведь я работаю у вас по договору…
— Порядок есть порядок. Любой гражданин должен иметь прописку, если не постоянную, то хотя бы временную… Участковый сделал нам замечание…
Все же — участковый! Как бы он не копнул глубже…
Черт бы побрал все эти отделы кадров вкупе с их начальниками — бывшими политработниками! За каждым вопросом бланка притаилась опасность разоблачения, как ядовитый змеиный зуб.
Место и время рождения — не очень страшно, перепишу с паспорта, а номер родильного дома я вправе не помнить — мал тогда был… Фамилия, имя, отчество — чепуха… Перечислить места работы, указать, с какого по какое время… Это уже не гадюка — целая гюрза! Как может знать Чернов трудовой путь Никанорова?… Пропади оно пропадом, все окружающее мен вранье, придется двигаться по этому болотистому пути и дальше… А это что? Указать родственников, степень родства, возраст, место проживания… А почему упущен вопрос о партийности и пребывании за рубежом? Явная недоработка…
Кое— как осилил зловредную анкету. Будто сам под себя подложил мину. Остается мучительно ожидать -взорвется она или не взорвется?
Остановка накалялась с каждым днем.
Через месяц после нашего появления в леспромхозе Дарья Павловна принесла известия похуже, чем заполнение насквозь лживой анкеты.
— Бабы говорят: в нашем округе появились фальшивые деньги, — сообщила она за ужином. — Умельцы делали — комар носу не подточит. Что тебе водяные знаки, что тебе серии-номера — всё ладно, все на месте. А просветили их в банке — липа липовая.
Ищут повсюду, шарят по магазинам да ларькам — разве поймаешь, коли неизвестно, откуда появились бумажки, из какой магазеи доставили… Чай, на них не написано, подписи тех умельцев нетути…
Я увидел, как побледнела Любаша, как испуганно расширились ее глаза. Пытаясь скрыть замешательство, девушка принялась оглаживать перед зеркалом свою пышную прическу, подмазывать и без того яркие губы.
— Пора удирать, Коленька, — шептала она мне на ухо ночью. — если зацепились — не отстанут, пока не размотают весь клубок… Помнишь, говорила тебе в Иркутске? Не будет у нас, милый, счастья, не будет, не будет. Срочно нужно уезжать… Прямо сейчас, ночью…
— Куда удирать-то? Уж, не в Москву ли? Там Тихон ожидает со своими дружками, он для нас страшнее милиции и прокуратуры… В другой город уехать? А по какой такой причине Никаноровы покинули леспромхозовский поселок раньше срока, оговоренного в договоре? Подозрительно. Уж не они ли запустили в обращение чертовы купюры? Даже не знаю, что делать…
До утра мы думал и гадали, прикидывали разные варианты и тут же отвергали их. Одно ясно — нужно бежать! Про любовь забыли, а до этого каждую ночь устраивали себе праздник с фейерверком, чередуя пощы. И не боялись скрипа ветхой кровати — не любовники, законные супруги…
А теперь приходится покидать полюбившуюся комнату, приветливых хозяек, понравившуюся работу. Иного выхода не существует.
К этому времени нас настигла новая беда. Истрачены «чистые» деньги, полученные от Тихона, и сдача, полученная в магазинах. Снова пустить в оборот фальшивки опасно — предупрежденные кассирши настороже, милиция наверняка только и ожидает новой «диверсии».
Чем расплачиваться за постой?
Дарья Павловна не торопила, даже не намекала, но нам было отлично известно, что обе Дарьи жили скудно. Хлеб и тот покупают не каждый день, ограничиваются картошкой из погреба, запасённой с прошлогоднего урожая, да остатками сала. Если бы не летние заготовки и не выкормленный кабанчик — хоть зубы на полку.
Выставляя на стол соленые огурцы и помидоры, грибы, разных сортов, варенье, Дарья Павловна шутила: есть, дескать, ещё порох в пороховницах, проживем, не сгибнем! Козы помогают, их аж две, молочко вкусное…
Но совесть-то иметь надо!
— Расплатимся с вами, Дарья Павловна, обязательно расплатимся, — пряча глаза, твердила Любаша. — Вскоре муж получит зарплату — рассчитаемся и за комнату, и за огурцы с грибами.,
— Да как же тебе не стыдно, молодуха, говорить такое! — гневалась хозяйка, всплескивая пухлыми ручками. — Ишь ты, за грибы вздумала расплачиваться! Они что, на рынке куплены? Замолкни, Любка, ежели не хочешь вконец со мной рассориться! Варенья нам жаль, да? Осенью в тайге этих ягод разных — хоть косой коси…
Дочь, Дашенька, — уменьшенная копия матери, точно так же ругалась и недоуменно разводила руками… Где же это видано, чтоб человек человеку не помогал в беде? В Москве — может быть, а в тайге — свои законы.
— Чай, у нас — не город, чтоб считаться да расплачиваться, люди помогают друг дружке… А ты обижаешь нас ни за что, ни про что!
Неожиданно вспыхнувшая ссора закончилась Любашкиными извинениями, обещаниями впредь не дразнить хозяек, не упоминать о каком-то долге, жить по таежным — а не московским — законам.
Любаша действительно о деньгах больше не говорила, но я заметил, как на общий стол к ужину она обязательно выставляла последние наши банки с консервами, нарезала оставшуюся от прежнего изобилия палку копченой колбасы.
Дарьи снова возмущались, но все же принимали угощение.
Зарплата мастера — на две недели пропитания, да и та выплачивается нерегулярно, в леспромхозе нет денег… Как объяснить хозяйкам источник, из которого взяты деньги на покупку теплых вещей?
Положение казалось безвыходным.
Помогла случайность.
Леспромхоз получил известие о прибытии на станцию Новореченска давным-давно заказанных и оплаченных станков. Деревообрабатывающих и металлорежущих. Для их оформления необходим выезд представителя с соответствующими полномочиями и транспортом.
Предложили прогуляться мне, и я охотно согласился.
Если пользоваться фальшивыми деньгами в нашем посёлке стало опасным, то это можно легко делать по дороге и в городе. Если и поймают подложные купюры — вряд ли свяжут их появление с таежным поселком.
Дорога предстояла неблизкая — триста километров в один конец. В мое распоряжение выделили два «ЗИЛа» с опытными водителями, выдали командировочные, проинструктировали. И в конторе леспромхоза, и дома.
Любаша весь вечер втолковывала — что купить, как расплачиваться, в каких магазинах — чистыми» деньгами, в каких — фальшивыми. В житейских делах такого сорта я — дурак дураком, а Любаша — профессор.
— Старайся покупать так, чтобы получить побольше сдачи, — шептала она, приникнув ко мне горячей грудью. — По дороге встретишь предостаточно рынков, на каждом много не покупай, чтобы не запомнили и не вычислили… Понял?… Что покупать? В первую очередь одежду, обувь. Из продуктов — консервы, они сейчас стоят немало, а места занимают немного… По возможности расплачивайся вперемежку: часть фальшивками, часть — «чистыми». Конечно, так, чтобы получить навар… Магазины тоже не обходи, но — осторожно, не увлекайся…
