Литмир - Электронная Библиотека

— А детские консервы?

— Разбросаны по дороге. Думаю, среди ящиков хранилось нечто важное, ради перевозки которого и затеяна была вся эта история.

— Какая связь, по твоему, между сбитым транспортником и убийством банкира?

Оборин улыбнулся. Хитро и угрюмо, одновременно.

— Ну, я, как водится, погрузился в недра военной контрразведки. Поговорил со знакомыми ребятами, порылся в их бумажках… Так вот, тот самый грузовик на московском аэродроме сопровождала черная «волга», не имеющая отношения к военному ведомству. Постояла до взлета «Антоши», пассажиры помахали вслед ему ручками и поехали к шоссе. Возле выездного КПП подошел к ним какой-то офицер без погон, побеседовал…

— Не пойму, почему тебя так заинтересовал этот плохой детектив?

— Потерпи, дружище, не пыли… Так вот, по описанию свидетелей один из пассажиров «волги» удивительно напоминает убитого банкира, а человек, беседующий с беспогонным офицером — сухопарого дружка и конкурента покойного… в золотых очках.

У Бабурина прервалось дыхание. Вот она, разгадка убийства! Сработал все же нюх сыщика, повел его по верному следу. Похоже, заказчик вычислен, дело за малым — отыскать убийцу. Но это уже задача не Оборина — следователя прокуратуры.

— Какие меры приняла контрразведка? Все же — военный аэродром…

— А — никаких! Приказали закрыть дело. Дескать, не просматривается ничего криминального, никакой угрозы безопасности страны. Велели искать боевиков, подбивших самолет и убивших офицера. Остальное — ерунда. Уверен — боевиков не нашли. Точно так же, как не отыскали «поклажу». Имею в виду не детские консервы, а то, что было спрятано между ними.

Помолчали. Оборин — переживая сказанное, Бабурин — пытаясь проникнуть в глубь полученной информации. Такова уж манера прокурорского детектива — не ограничиваясь поверхностным «осмотром», забираться в нутро, копаться в недосказанном, в разных там междометиях и умолчаниях. Только после такого углубленного «анализа» Сергей Петрович двигался дальше.

В сгустившейся темноте на лавочке бульвара возились двое алкашей. То ли занимались сексом, то ли — шутливой борьбой. От скамейки плыл густой, многоэтажный мат. За действиями матерщиников с увлечением следили две девчушки лет по четырнадцати, не больше. Скорей всего, подрастающее поколение проституток.

— Подумать только, и милиции нет. Раньше чуть ли не на каждом углу дежурили, следили за порядком, а сейчас…

— Это потому, что я — на страже, — невесело засмеялся Димка. — Последние денечки.

— Почему — последние?

— По приказу убываю на стажировку аж в Германию. Подфартило твоему дружку. Поеду передавать немцам опыт российской уголовки, заодно, начинять собственные мозги, — помолчав, добавил далеко не веселым тоном. — Похоже, кое-кто вычислил наше с тобой содружество и посчитал дальнейшее мое пребывание в Москве смертельно опасным… Сам знаешь, для кого опасным. Спасибо еще, что отправляют в Германию, а не на тот свет.

— И все же, как тебя вычислили? Где и когда прокололся?

Оборин смерил друга насмешливым взглядом. Даже в темноте этот взгляд будто обжег Сергея. Он терпеть не мог выглядеть наивным глупцом, малоумком, которых жалеют и презирают.

— Это не я прокололся, а ты. Пасут тебя, Серега, нагло и почти открыто пасут. Засекли наши с тобой встречи и решили: сыщик работает на следователя, помогает ему. Пора рассечь опасное содружество, оставить прокурорского чистоплюя в одиночестве… Дошло или продолжить?

— Дошло, — сердито буркнул Бабурин, провожая опасливым взглядом двух «джинсованных» парней. — Вот только слежки не замечал…

— Зато я засек. Вернее, не я — Адуев. Спасибо ему — подсказал. Так что разрешаю из двух заработанных мною бутылок одну распить с Ахметом.

Вот тебе, бабушка и Юрьев день, подумал Сергей. В самый ответственный момент следствия его лишают единственного помощника. Одному, пожалуй, на два «фронта» не управиться. И открыться, попросить о помощи — некого, нет на примете таких, как верный, изученный с головы до пят, Димка Оборин… А ведь заказчики убийства банкира — на расстоянии вытянутой руки. Еще одно усилие и — повязаны.

Прав толстый сыщик, до чего же прав! Кому-то страшно не хочется допускать двух наивняков близко к раскрытию тайны преступления. Вот и получили купленные начальнички задания: ударить излишне активных подчиненных по рукам, отбить охоту и дальше углубляться в святая-святых криминального бизнеса.

Только теперь следователь понял, почему в приемной юридической консультации деваха, убившая Ханжу, выстрелила в него. Если бю не оборинский парняга с золотым крестом, лежать бы ему рядом с рэкетиром.

Бабурин недоуменно огляделся. Где он находится — в родной России или в той же Америке? Почему, выслеживая преступников, ему приходится бояться собственного начальства, маскировать идиотскими предлогами встречи с институтским другом, сотрудником уголовки? Мало того, что ему фактически приказали не трогать убийц — еще и слежку организовали, и убить попытались!

Сергей Петрович непокорно, будто дикий жеребец, на которого пытаются набросить узду, вскинул голову. Нет, сдаваться он не намерен, еще посмотрим, кто кого перехитрит, кто кого подставит. Придется сойтись в схватке с родным начальством или кем-то повыше — сойдется. Кажется, пора отрешиться от благоразумия и опаски.

Жаль только, что его лишают помощника…

— Значит, остаюсь в гордом одиночестве?

— Обижаешь, дружан, — скривился Оборин. — Ни за что обижаешь… Одному тебе только проституток ловить. На подобие той, которая только-что хвасталась управиться с двумя мужиками одновременно… Короче, вчера переговорил я с Ахметом Адуевым… Помнищь, о нем базарили в курилке? Подтверждаю: парень звезд с неба не хватает, глупую рыбешку из речки не вытянет. Но упрям, как тот самый баран из детской сказочки. Получит наводку, упрется рогами — не сдвинуть.

— И ты открылся ему?

— Не совсем — самую малость. Меня Адуев, понятно, не заменит — такой, как я, попросту незаменим, — с напускной гордостью развел он руками, — но при необходимости плечо подставит. Не сомневайся.

— А как быть с его национальностью?

Оборин брезгливо пожал плечами и отвернулся. Будто подсунули ему под нос нечто дурнопахнущее, вызывающее тошноту.

— С таким же успехом можно заподозрить нашего Квасмана в работе на израильскую разведку. Честно говоря, меня всегда злит тупоумие тех, кто разделяет людей по национальному признаку. Да, Адуева я недолюбливаю, но это идет не от его национальности. К примеру, на дух не выношу украинца Кондратенко и чистейшего, без примесей, русака Павлова… Ох, черт, опять меня понесло! Дебаты по национальному вопросу считаются закрытыми…

— А телефон дружка из контрразведки дашь?

— Конечно, дам…Мало того, вчера же заочно отрекомендовал тебя, посвятил парня в суть дела. Не так, как Адуйчика — полностью, ничего не скрывая. Сашка не тот человек, от которого нужно прятаться. Отличный мужик. Вот он заменит Оборина.

— Когда можно ему звонить? — спросил Бабурин, пряча в записную книжку листок с записанными телефонами. — Если домой — не обидится?

— Когда и куда пожелаешь…

Снова — молчание. Все темы разговора исчерпаны, общение — в тягость, пора разбегаться. Тем более, что в любом прохожем чудится «топтун»…

Если судить по спокойному басу, ответившему по телефону, Вертелов видится крепким широкоплечим парнем. На жаргоне таких людей нередко именуют «амбалами». Говорит кратко, отрывисто, разделяя фразы такими же короткими паузами. Будто вбивает гвозди.

— Знаю. Димка говорил. Завтра в двенадцать подруливай к входу на стадион «Динамо». Ты — на колесах?

— Нет. Пока хожу ножками.

— Вот и ладушки. Тогда я появлюсь в тачке… Стой, не дергайся — сам объявлюсь.

Похоже, Вертелов принадлежал к людям, не признающим обращения на «вы». Как правило, такие по натуре открыты и добродушны. Но как совместить профессию контрразведчика с открытостью характера? Все равно, что виляние хвостом сторожевой собаки с угрожающим рычанием.

45
{"b":"13157","o":1}