Сергей Петрович был далеко не святым, но сейчас сделалось противно до тошноты. Он в очередной раз ошибся — парень с девицей не посланцы Оборина, обычные сексуально озабоченные партнеры. Кто же тогда его охраняет? Сергей Петрович снова возвратился к изучению хмурого мужика и его соседки…
Открылась дверь и девица опомнилась. Недовольно передернула плечиками, стряхнула возбуждающую мужскую руку, поднялась со стула. Парень тоже пришел в себя — независимо оглядел приемную и тоже встал. Следователю показалось — метнул в его сторону предупреждающий взгляд.
Вышедшего из кабинета Ханжу Бабурин узнал сразу. Молодчина своячок, точно выписал портрет басовского дружка — легкий прищур, толстые, мокрые губы, оплывшая физиономия, худощавая фигура.
— К сожалению, я вынужден прервать прием. Его продолжит опытный юрист, господин Наумов, — важно проговорил, не глядя на клиентов, Сажев. — Меня вызвали на дом. Предстоит серьезная консультация…
— А как же я? — подойдя вплотную к «юристу», обиженно поджала перекрашенные губки девица. — Вы ведь обещали…
— К сожалению…
Закончить фразу Ханжа не успел. Девица выхватила из сумочки никелированный пистолетик, выстрелила ему в грудь. Обернулась и послала вторую пулю в Бабурина. Но ее «хахаль» успел в прыжке повалить следователя на пол, выхватил «макаров». Выстрелить не получилось — террористка ловко выпрыгнула в дверь. Тут же от консультации, набирая скорость, рвануло вишневое «вольво»…
Все происшедшее заняло не больше двух секунд. Ни мужик, попрежнему изучающий палас, ни его соседка, молодящаяся пожилая дамочка так ничего и не поняли. Да и Бабурин не успел испугаться. Вот тебе и тонкий психолог, мысленно издевался он над собой, сексуальную телку принял за сотрудницу уголовного розыска, а она, на самом деле, оказалась боевиком. И как играла, как играла! Вертелась под мужскими ласками, грудки подставляла, чуть в ширинку не залезла, затеяла издевательский разговор с человеком, которого должна убить, тварь подзаборная!
Пока парень вызывал по рации милицию, Сергей Петрович подошел к лежащему навзничь Ханже. Тот был мертв. Видимо, пуля пробила сердце.
Непонятное сочетание: покушение на юриста-рэкетира и, одновременно, на следователя прокуратуры.
Предположим, Ханжу решили ликвидировать либо по причине обычной конкурентной разборки, либо с целью навести следствие по убийству Басова на ложный след. Вдруг не сработает вариант с лысым прорабом. Но если изобразить рэкетира убийцей Басова, зачем его ликвидиолвать? Глупо и непрофессионально, опытные преступники так не поступают.
Попытка убрать следователя не менее глупа… Хотя, с какой стороны посмотреть. Ликвидация Бабурина кому-то полезна только тогда, когда он заполучит опасные для отечественной мафии сведения. А у Сергей Петровича — одни обрывки да предположения, ничего конкретного.
Убийство Ханжи и попытка убийства следователя — алогичны и поэтому — «неправильны», а все алогичное вызывает у Сергея Петровича головную боль.
И все же происшествие в юридической консультации имеет одно достоинство: можно вычеркнуть из заветного списочка с узнаваемымии чертенятами еще одного подозреваемого. Не пунктиром — сплошной линией. Точно так, как вычеркнут водитель Федоров…
Появление в прокуратуре Машкина для Бабурина не было неожиданным — нечто подобное он ожидал: телефонного звонка или визита. Обстановка накалялась с каждым часом. Убийство басовского водителя, ликвидация Ханжи, покушение на следователя, все это напрашивает логическое продолжение. Этим продолжением, по мнению Бабурина, должна быть очередная доза информации, накачанная прорабу.
— Что произошло? — спокойно спросил он при виде бледного до синевы, задыхающегося мужа сестры. — Собаки за тобой гнались, что ли? Или — бандиты?
Машкин передохнул, ладонью стер со лба пот. Присел на краешек стула, дрожащей рукой налил в стакан из графина воды, залпом выпил. Бабурин с интересом наблюдал за свояком. Будто врач за пациентом, заболевшим неизвестной пока болезнью.
— Я… А она… Мы… — бессвязно бормотал лысый инженер, комкая в руке мокрый носовой платок.
— Ты, своячок, не думай, что время у меня немерянное. Если оклемался — говори. Не можешь — отправляйся домой, отдышись под надзором сеструхи и приходи утром, — строго прикрикнул Бабурин. — Я, она, мы — ничего не понимаю. Мычишь новорожденным теленком!
Федор Иванович несколько раз прерывисто вздохнул и начал говорить. Сначала медленно, с остановками, потом — быстрей и быстрей. Словно боялся, что его прервут, не дадут высказаться до конца.
— Так, — удовлетворенно заключил следователь после того, как Машкин, наконец, замолчал. — Все ясно. Очередная провокация… Впрочем, возможно и не провокация — стремление защитить возлюбленного, который убил мешающего обоим любовникам Басова.
С полчаса в кабинете — молчание. Машкин затравленным взглядом следит за следователем, тот размышляя, по привычке рисует на чистом листе бумаги новых и новых рогатых чертей с узнаваемыми мордами. Одновременно, появляются острые, пока безответные, вопросы.
Откуда может банкирша знать, что мужа убил именно Степанов? Ответ однозначен: только от него. Но есть и второй вариант — просто подозревает и на всякий случай решила подставить другого человека. Кого именно — тоже ясно: ночью на территории стройки ночевало двое: инженер и охранник. В этом случае появляется очередная странность: почему не Деева?
Оба варианта отбрасывать не следует — с ними нужно как следует разобраться.
И еще одна закавыка. Откуда Басова узнала о данной Машкиным подписке о невыезде?
— Кому говорил о подписке?
— Никому. Не успел… А что — плохо?
— Все — в норме… Иди, свояк, домой, отдохни, подремонтируй потрепанные нервишки. Спасибо тебе за информацию. Что-нибудь придумаем: два дня в нашем деле — солидный срок. При необходимости позвоню… Привет Татьяне.
После того, как ободренный инженер ушел, Бабурин убрал в сейф бумаги и тоже покинул кабинет. Пожалуй, ехать в Подмосковье к Дееву рановато, пусть малость обождет толстый выпивоха. Пока стоит вплотную заняться загадочным связистом-электриком.
Но судьба распорядилась опять по своему. Возле подъезда прокуратуры к следователю подошел плотный широкоплечий мужчина.
— Простите, вы случайно не Сергей Петрович Бабурин?
Следователь нисколько не удивился — за многолетнюю работу в прокуратуре его узнали много людей. Самые разные, начиная от подследственных и кончая свидетелями, очевидцами и пострадавшими.
— Вы не ошиблись… Если ко мне дело — прием по вторникам с девяти утра до пяти вечера.
— Как бы вам сказать… Вроде и дело, вроде и нет… Желательно поговорить сейчас, не откладывая… Моя фамилия — Степанов… Михаил Андреевич Степанов.
Вот оно как сложилось, про себя подивился следователь. Только что своячок рассказал о хитроумных пассажах красивой вдовы, с помощью которых она стремилась защитить возлюбленного. И тут же на сцену выходит этот самый «возлюбленный». Уж не сговорились ли страстные любовники, не проследили ли наивного Машкина?
Ну, что ж, придется на сегодня отставить вместе с охранником и связиста. Авось, беседа с любовником Басовой окажется интересней и, главное, полезной. Ибо Степанов — один из подозреваемых. Не считая, конечно, Хвостова, которого «разрабатывает» Оборин. И не раскрытого по сей день таинственного связиста.
— Пойдемте, оформим пропуск.
— А может быть — на свежем воздухе лучше? — поежился Степанов. — При одном упоминании вашего заведения меня аллергия прошибает. Нечто вроде чесотки.
— Приходилось сталкиваться?…
— Нет, от зоны Бог меня спас, отделался месяцем отсидки в следственном изоляторе… Не настораживайтесь, не за убийство, Боже упаси, за примитивное мошеничество.
Бабурин спрятал понимающую улыбочку. Собеседника можно понять — месяц пребывания в перенаселенном следственном изоляторе для него, небось, показался доброй пятилеткой… Обязательно нужно проверить за что был арестован Степанов: за рядовое мошеничество либо за что-нибудь «поувесистей»?
