– Так я и знала, – вырвалось у Наталии. – Так я и знала, что круг замкнется… Это просто кошмар какой-то…

И она рассказала подруге о том, что произошло с Германом.

– Мне трудно сказать определенно, этот ли Герман или нет, но судя по тому, как ты его описала, это он… А что говорит Логинов?

– Он уже ничего не говорит, он просто ест. А еще он собирается эксплуатировать меня до конца своих дней… Это ведь он пригласил меня в морг, чтобы я, посмотрев на труп, при помощи своих видений могла бы определить имя убийцы… Они такие быстрые там, в прокуратуре… Только зарплату мне не платят… И даже удостоверение не дали…

Сара вдруг взяла в руки телефон и вопросительно взглянула на Наталию.

– Звони, он подключен… Уж не Монахову ли ты собралась позвонить?

– А кому же еще… Он меня уже по голосу узнает…

– Вы так с ним сблизились?

– Только духовно… Понимаешь, он один из немногих, кто знает мой фактический возраст, а потому с ним кокетничать на тему «А сколько вы мне дадите лет?» бесполезно. Это умный и хваткий мужик… К тому же богатый…

Она хитро и заговорщицки прищурила глаза, прислушиваясь к звукам в трубке, и вдруг просияла:

– Константин Андреевич?.. Добрый вечер… Правильно, это я. Скажите, Герман дома? Так, понятно… Нет-нет, я вам потом перезвоню… – Она осторожно опустила трубку. – Наташа, он сказал, что Германа нет дома… Что он волнуется, как бы с ним чего не случилось… А у меня не хватило духу продолжить этот бессмысленный разговор… Думаю, кому-то из его знакомых надо бы съездить в морг и опознать тело… Но лучше всего, чтобы не травмировать отца, просто показать Логинову или тебе, к примеру, его фотографию…

– Или же нам с тобой съездить к нему и попытаться найти в его квартире фотографию Германа… А вдруг это не он?

– А почему ты сказала, что круг замкнулся?

– Да потому, что я сегодня была на поминальном обеде Литвиновой в лицее и узнала, что у Ирины были там трения с директрисой и что ее не уволили лишь из-за того, что у нее был влиятельный покровитель…

– Монахов?

– Вот именно… И что Литвинова якобы открыто ездила с ним на машине… А у Монахова-младшего она вела алгебру и геометрию… А что, если эти две смерти как-то связаны? Тем более что сегодня исполнился ровно год со дня ее гибели…

– Ты подожди его хоронить… Вдруг это не он? И вообще, Наталия, такого страху ты на меня нагнала, что я теперь боюсь выходить из дома… А что, если и на меня сейчас нападет этот монстр с клыками, когтями и в чешуе? Какая-нибудь русалка-хищница?

– Оставайся у нас. До кучи…

– А что, и останусь!

– А как же наша коммуна?

– В такие минуты, когда кровь стынет в жилах от твоих рассказов, именно в коммунах и находишь спокойствие… Я даже готова поздороваться с твоими троглодитами…

И она снова превратилась в коммуникабельную и общительную Сару. Она вошла на кухню, где Соня с Игорем и Сергеем играли в карты, шумно поздоровалась, извинилась, что не заглянула на кухню раньше, согласилась выпить чаю с пирожками и сказала, глядя прямо в глаза Логинову, что остается здесь ночевать.

После того как Наталия уложила Сару в гостиной, пожелала спокойной ночи Соне с Сергеем, которые заперлись в маленькой комнатке, что возле кухни, а Логинов при свете настольной лампы устроился в постели с газетами, можно было спокойно уединиться в своем кабинете и немного поиграть. Она знала, что в такие минуты никто, ни единая душа не посмеет упрекнуть ее в том, что она своей игрой мешает спать. Ее окружали люди, понимающие смысл ее ночного музицирования и всячески старающиеся помочь ей в этом… Что же касалось соседей, то стены кабинета и пол были специально уплотнены, а потому звукоизоляция была превосходной.

Си-минорный вальс Шуберта слился с завыванием ветра. Сначала Наталия сидела с закрытыми глазами, чувствуя, как пронизывающий ветер бросает ей в лицо горсти мокрого снега… Однажды с ней уже было такое: она видела лишь снег, и ничего более, и страшно расстроилась, думая о том, что потеряла свой дар. Но очевидно, в этом снеге и ветре заключалось нечто, имеющее отношение либо к смерти Иры Литвиновой, либо к гибели Германа. Во всяком случае, они расстались с жизнью первого ноября. Сегодня шел снег, и такая же мерзостная погода была ровно год назад…

Она раскрыла глаза и вдруг дико закричала, увидев возле себя большую черную собаку с оскаленной окровавленной пастью…

Она прекратила играть и теперь сидела, продрогшая, с мокрым от снега лицом, и ее колотило от страха и привидевшегося кошмара!..

На крик прибежал Логинов. Увидев занесенный снегом рояль, он бросился было к окну, но увидев, что оно плотно закрыто, вернулся к Наталии и обнял ее.

– Ну-ну, успокойся… Что ты такого увидела на этот раз?

Она подняла на него переполненные ужасом глаза:

– С-с-собаку! Большую и черную, с окровавленной пастью… Хотя, может, это была и не собака… Слишком уж большая…

– Она была гладкая? Или у нее была длинная шерсть? Ты не можешь вспомнить?

– Я не знаю… Было темно, шел снег… Но она почему-то не бросилась на меня, а стояла и смотрела, словно ждала чего-то… И еще этот запах… Какого-то дешевого цветочного одеколона, который у меня почему-то ассоциируется с комарами и дачей…

– Я, кстати, тоже чувствую сейчас запах… Но это не твои духи… Не сказал бы, что это приятный запах… Ты правильно сказала, что-то цветочное и спиртовое…

Наталия вдруг резко встала.

– Игорь, ты не мог бы сейчас вывести мою машину из гаража… Это очень важно… Я специально не говорила тебе, но мне кажется, что я знаю фамилию этого парня… Но прежде, чем мы скажем о том, что с ним случилось, его отцу, я должна встретиться с этим человеком, и до того, как он узнает о смерти сына, мне необходимо задать ему несколько вопросов… Понимаешь, потом будет уже поздно… После такого удара многое потеряет для него смысл… Так как, ты мне поможешь? А я тем временем разбужу Сару, она с ним хорошо знакома, и поэтому наш визит будет выглядеть более естественным… Только ничему не удивляйся… Нам придется инсценировать… Но это не должно тебя волновать… Ты подождешь нас в машине… Кроме того, есть надежда, что мы с Сарой ошибаемся… Хотя имя Герман довольно редкое…

Логинов пожал плечами:

– Конечно… надеюсь, в баке есть бензин?

– Есть… Ты же сам заправлял его в среду, или забыл?

Когда он ушел, она сварила кофе и пришла в гостиную будить Сару.

– Вставай, Сарочка… Поднимайся… – Она принялась ее тормошить.

Сара проснулась и очень удивилась, увидев перед собой Наталию, но потом, все вспомнив, облегченно вздохнула.

– Сара, сейчас мы с тобой поедем к Монахову. Я тебе все объясню по дороге… Если мы сейчас опоздаем, то, возможно, так никогда ничего и не узнаем… Это крайне важно…

Сара молча оделась: ей не хотелось терять свои комиссионные.

Но и в машине Наталия мало что объяснила.

– Притворимся пьяненькими, будем шутить и все такое прочее, а потом ты сделаешь вид, что заснула в другой комнате, а я попытаюсь вывести его на откровенность…

– Монахова-то? Боюсь, что у тебя ничего не получится… Хотя он, конечно, обрадуется нам… Он любит компании, женщин, хорошую выпивку и закуску…

– Я взяла бутылку коньяку и фаршированные яйца, оставшиеся от ужина…

Логинов повернул голову:

– Что-то я не пойму, куда везу вас… Коньяк, закуска, две женщины…

– Успокойся. Главное, чтобы ты был рядом…

В два часа ночи они входили в подъезд нового двухэтажного четырехквартирного дома: охранник, встретив их возле ворот, узнав Сару, поздоровался и пропустил их.

– Он что, знает тебя в лицо?

– Конечно… У него работа такая…

Они позвонили.

– Окно на кухне светилось, я видела… – Сара явно нервничала. Она имела самое туманное представление, что они скажут Монахову и, кроме того, заранее ревновала своего приятеля к Наталии, которая была и помоложе, и посмазливее.