Перед началом обеда Димка разлил шампанское в разномастные бокалы.

— Предлагаю выпить за знакомство, — сказал оп.

— Тогда уж за приятное знакомство, — уточнила Варя, и Лена, теперь уже польщено, покраснела.

Сама она говорила мало, но с готовностью отвечала, если спрашивали, с интересом слушала, что говорили другие и особенно когда говорил Дима. Она переводила взгляд с собеседника на собеседника, но долее всего он задерживался тоже на Диме. Когда обед окончился, Лена так естественно и непринужденно начала собирать посуду, словно была у себя дома, и Варя не стала возражать. Женщины ушли на кухню. Димка попытался было туда проникнуть, но был изгнан. Устюгов расспрашивал, где Димка и его товарищи были и что видели. Сам Устюгов в молодости исходил весь Крымский полуостров. Оказалось, что Димка и его товарищи многое упустили, не зная, чем примечательны эти места. Женщины вернулись в комнату, и по лицам их было видно, что возникшие сразу взаимная симпатия и расположенность не ослабли, а укрепились.

— Я уже, наверно, пойду, — сказала Лена. — Вам надо отдохнуть…

— Подожди! — спохватился Димка. — Я же забыл про вторую бутылку! — Он метнулся на кухню и вернулся с полными бокалами шампанского. — Предлагаю тост за счастье, — сказал он и оглянулся на Лену.

— Стоп! — сказал Устюгов. — Не годится. Не будем говорить о дамах, но мы с Михаилом — никуда не денешься! — едем не на ярмарку, а с ярмарки. И рассчитывать на какое-то особливое счастье нам не приходится. Как правило, счастье старых локализуется уже только в счастье юных. Вот я и предлагаю — за счастье молодых!

Димка и Лена просияли и зазвенели бокалами.

Они ушли. Зинаида Ивановна сказала, что, по её мнению, Лена очень приятная девушка, скромна и вообще хорошо держится. Лично ей нравится, что Лена ходит без всякого грима и даже не красит губы. А Варя сообщила, что Лена сирота, два года назад потеряла мать. Должно быть, ей живется не очень легко, но она не жалуется, и вообще, кажется, у неё легкий характер. Ей, Варе, всегда нравятся люди, которые ничего не требуют от окружающих, даже сочувствия. В это время вернулся Димка.

— Ты не пошел её проводить? — удивилась Варя.

— Зачем? Не ночь ведь, что она, маленькая, сама не доберется? Вы лучше скажите: как она вам? — и Димка обвел всех взглядом.

— Ты не дал нам времени всласть посплетничать и обсудить качества твоей избранницы, — сказал Устюгов. — Но твоя мать и тетка уже высказались за. У меня возражений тоже нет — славная птаха. Слово за твоим родителем.

— Если бы ты не был шалопаем, не кидался в загс с кем попало, то женился бы не на той курице, а на Лене.

— Уже! — осклабился Димка.

— Что уже?

— Мы уже муж и жена.

— То есть как, без загса? — сверкнула очками Зина.

— Тетя Зина, ну какое это имеет значение? Не беспокойся, оформим брак по всем правилам.

— А свадьба?

— Так вот она и была сейчас, наша свадьба! А что, разве плохо я придумал? Или, может, надо было по-Борькиному — показуху на весь город? По-купецки. Расступись народ — дерьмо плывет…

— Дима! — строго сказала Варя.

— Ну, мамочка, ну ведь на самом деле так! Вы же сами тогда ушли, тошно стало… А мы с Ленкой решили — или вот так, или никак. Ей тоже противны эти мещанские показухи. Счастье ведь не в том, сколько сожрали или вылакали на свадьбе…

— Ну что ж, — сказал Шевелев, — я рад, что ты хоть иногда способен на разумные поступки.

— Но почему ты заранее не сказал, не предупредил? — спросила Варя.

— А вдруг бы она вам не понравилась? Одно дело, когда девушка просто приходит в гости, и совсем другое, когда «здрасьте, я ваша невестка…». Вот мы и решили устроить сюрприз…

— Положим, не такой уж это сюрприз, — сказал Устюгов.

— Так это для вас… А как вы догадались?

— Милый мой, погляди на себя в зеркало… Впрочем, сейчас ты и там увидишь не себя, а Лену. На ваших сияющих мордасах всё было написано аршинными буквами.

— Я всё-таки не понимаю, — сказала тетя Зина, — жениться вот так, с бухты-барахты…

— Совсем не с бухты-барахты! Мы уже год знакомы. Сначала встречались редко, случайно. Потом чаще, ну и… Ну, в общем, поняли, что любим друг друга. Тогда мы решили проверить себя и поехали в Крым…

— Выходит, Лена была теми «ребятами», о которых ты врал?

— Ну, конечно, мамочка. Ну что было бы, если б я тебе сказал правду? Ты бы ужасно расстроилась, огорчилась. Стала бы меня отговаривать и уговаривать, а то и всем семейством начали бы… Ну и что? Была бы у тебя жизнь отравлена, и у нас всё испорчено. А так мы проделали великолепное свадебное путешествие и вернулись мужем и женой…

— Свадебное путешествие до свадьбы… — хмыкнул Устюгов. — Ты совершил открытие в матримониальном деле. До сих пор только ученые и техники, когда они знают, чего хотят, но не знают, как этого добиться, действовали методом проб и ошибок, то есть наобум и наугад. Ты применил эту методу в брачном деле… А если бы ошибся?

— Но вы же видели, что я не ошибся! И я знал, что не ошибусь. Это совсем не то, что было с Соней. Это — на всю жизнь!

— Дай бог! — сказала Варя. — Где же вы будете жить?

— У неё. Зачем мы будем вас стеснять, если у неё отдельная квартира?.. Так что, грома и молнии не будет? Тогда я позову Ленку.

— Она же уехала!

— Никуда она не уехала — стоит за дверью и трясется от страха. Хорошо, если не ревёт… — Он распахнул входную дверь и закричал: — Ленка, порядок! Иди сюда!

Лена действительно была заревана. Варя обняла её, у неё самой тоже полились слезы.

— Вставай, Михаила, — сказал Устюгов, — пойдем пройдемся. Сейчас мы здесь лишние, будем только мешать…

Леночка вошла в семью, как если бы всегда к ней принадлежала и просто вернулась после долгого отсутствия. Может быть, сказалось то, что она рано утратила своих родных и была рада обрести новых, но главное, конечно, было не в этом. Она всегда была ласковой, доброжелательной, внимательной и заботливой без назойливости, искренне полюбила всех. И ей отвечали тем же. У молодых был свой круг друзей и знакомых, своя, особая жизнь, но родителям не было нужды зазывать их к себе, они часто и охотно прибегали сами, вникали во все подробности их жизни, угадывали, в чём можно и нужно помочь. Шло это, конечно, от Леночки, так как Димку по-прежнему то и дело заносило в горние сферы искусства и метафизики или в то, что ему казалось такими сферами. Друг с другом они прекрасно ладили. Иначе и не могло быть, потому что Димка не уставал любоваться Леночкой, Леночка же смотрела на него молитвенно и восхищалась всем, что он говорил и делал. Они сами отремонтировали квартиру — Димка оказался на все руки мастер, — выбросили рухлядь и приобрели новую мебель, для чего Димке пришлось, по его собственному выражению, порядком подхалтурить. И когда, закончив работу и меблировку, они устроили что-то вроде новоселья, Варя и тетя Зина были восхищены уютной, хорошо обставленной квартиркой. Шевелев тоже похвалил и Димкину работу, и обстановку. Вслух он не сказал, но про себя подумал, что, может, благодаря Лене Димкино шалопайство на этом и закончится — поуспокоится, возьмется за ум и вернется к учебе. Время ещё не упущено. Ну, пусть не в стационаре, чтобы не сидеть бородатому среди мальчишек, а на вечернем или заочном…

Каждое лето, когда у Лены был отпуск, молодые отправлялись в путешествие; сначала теплоходом по Днепру и Черному морю, по туристским путевкам побывали на Соловках и в Закарпатье, проехали по Волге от Москвы до Астрахани и обратно. Потом решили ехать в Крым, только уже не вдвоем, а вчетвером: к ним присоединились Мила, ближайшая подруга Лены, и её приятель. Вернулись Димка и Лена опаленные счастьем и солнцем, с восторгом рассказывали, как было интересно и весело, какие удивительно образованные, остроумные и вообще прекрасные люди Мила и Юра.

— Он кто, муж? — спросила тетя Зина.

— Я не знаю, записаны они или нет, — сказала Лена. — Ну, в общем, как муж.

Брови тети Зины поднялись, но она поджала губы и промолчала.