(рассказ)

1.

Уж сколько раз твердили миру: играть на лучших чувствах ближнего нельзя! Это антигуманно, а значит, грешно! И в баснях тому мы множество примеров сыщем. Но мы, в отличие от Ивана Андреевича, басен не пишем, но историю одну поведать сможем. Персонажей в ней трое, и все – главные.

Первый – это, разумеется, я, Владислав, четверокурсник двадцати лет. Я не так плох, как могло бы показаться сначала. Я вовсе не «рубаха-парень», но и не зануда-«ботаник», хотя мой IQ не столь уж и низок. Кроме того, я вполне порядочен и отзывчив, да и чувство юмора мне пока не изменяло. А недавно меня угораздило влюбиться в первокурсницу. В данный момент я сижу в своей комнате за столом и пью чай со сгущёнкой.

Второй персонаж – Дашенька, студентка первого курса, приехавшая из какого-то мелкого городка, который в современном просторечии получил бы название «Ухрюпинск» или «Раздолбаевск». Девушки подобного сорта бросаются в глаза несколько чаще, чем хотелось бы, отсюда возникает иллюзия, что таковых много.

Во всём её облике, будто в запахе портвейна, что-то вполне привлекательное сочетается с чем-то весьма отвратительным. Её точёная фигурка, как у Элен Безуховой, кажется отшлифованной тысячами нескромных взглядов. Одевается она всегда так, чтобы выставить на всеобщий обзор самые соблазнительные части тела, картинно обижаясь, если парни станут их разглядывать. Однако чтобы обидеть её по-настоящему, достаточно просто не обернуться ей вслед.

По каким-то собственным критериям Дарья считает себя яркой личностью, что всякий раз подчёркивает соответствующим макияжем, характерным более для прожжённой пэтэушницы, нежели для студентки вуза. Но это явление временное, через него прошла едва ли не каждая вторая девчонка, впервые вырвавшаяся из сельского быта в областной город.

Общаться с нею бывает интересно, как в электричке порою бывает интересно почитать забытую попутчиком газету. Она весела и болтлива, чего в определённых кругах достаточно, чтоб прослыть «душой компании», но настоящих подруг у неё нет. Есть бывшие одноклассницы, есть соседки по комнате. И тем, и другим частенько приходится выслушивать долгие рассказы о поклонниках, произносимые усталым от приключений голосом. Глаза при этом жеманно прикрываются ладонью правой руки: девушка так притомилась от обилия внимания, но что ж поделать, красоту ведь не зароешь! Её собеседницы где-то глубоко в душе понимают, что реальность подобных баек составляет процентов тридцать, но слушать их всё равно готовы, одни – с верой, другие – с завистью, третьи – из вежливости.

Первое время о ней можно мечтать и даже хотеть её, словно порцию столовского рассольника. Но отведав пару ложек такого супчика, понимаешь, что вкус этого блюда, доступный любому желающему быстро и недорого отобедать, вполне соответствует его цене. Её внешняя красота, подобно часам на главной городской площади, заметна каждому, то есть является предметом общего достояния. Поэтому девушки такого типа не в моём вкусе: ценить ширпотреб я так и не смог научиться.

В общем, как личность, Дашка для своих лет весьма заурядна и предсказуема. Её ближайшее будущее тоже очевидно: мечтая отнюдь не об учёбе, а о конкурсах красоты уровнем не ниже общероссийского и о крутом областном «авторитете» в качестве бойфренда [на худой конец раздолбаевский «пахан» тоже сгодился бы] она, тем не менее, выскочит замуж за сокурсника на следующий день после своего совершеннолетия; разумеется, по большой любви, результат которой вот-вот станет заметным окружающим. Через год-полтора такой брак обычно распадается, ибо банальные звериные инстинкты в чистое и светлое чувство перерождаются крайне редко. О дальнейшей её судьбе пока промолчу, так как в данный момент Дарья чаёвничает вместе со мной, ласково щебеча мне едва ли не на ухо:

– Слав, ты мне друг или портянка?

– Портянка? Спасибо, что не колготки! Ни то, ни другое.

– Ну Сла-ав, ну реши задачку-то по физхимии?

В иной ситуации её звонкий голосок можно было бы назвать певучим или даже серебряным, но нынче он производил эффект писка комара, вот уже полночи кружащего над ухом.

– Я ж их тебе решил уже штук шестьдесят. Что, не смогла защитить? Я ж тебе и решение пояснял!

– Ну, не смогла. Ну, забыла я. Вот лажа, представляешь? – глянув снизу вверх, она захлопала «наштукатуренными» ресницами, изображая святую наивность. – Сла-ав, ну реши! Я тебя поцелую…

– Дёшево же продаёшь ты свои поцелуи.

После таких слов девушка, по идее, должна была обидеться, но некоторые особенности устройства её мозга не позволили сделать этого, ибо мысль Дашкина всегда работала лишь в одном направлении:

– Если ты думаешь, что мне некого больше поцеловать, то ты ошибаешься!

– Щаз! Думать мне больше не о чем, Дарьюшка.

– Хочешь, я тебе реферат красиво подпишу?

– Не хочу: я уже сдал все свои рефераты.

– Прик-кольно! Делать, шоль, больше нечего? Ну, хочешь – приходи к нам на ужин.

– Опять облом: готовить я тоже умею.

– А хочешь, – она заговорщицки понизила голос. – Я тебя с Надькой познакомлю? Или я не вижу, как ты на неё пялишься?

От неожиданности я подпрыгнул вместе со стулом, едва не опрокинув чашки, поскольку в Дашкину соседку Надю вот уже две недели был влюблён по уши, а о том, как подойти к ней, пока не думал. Дарья поняла, что нащупала уязвимое место в моей обороне и не упустила возможности ударить по нему. Крыть было нечем.

– И какая задачка тебе нужна?

– Семьдесят девятая, – злорадно сверкнув глазками, ответила собеседница.

– Ах, э-эта! Так ведь там опечатка в условии: нужно запятую перенести на два знака вправо.

– Прик-кольно! – Дашка произнесла не столько удивлённо, сколько сочувственно. – Ты что, все задачки знаешь?

– Нет, просто сам решал её три года назад.

– Круто! И с тех пор помнишь? – таким тоном обычно говорят фразу «Эк тебя, сердешного, угораздило!».

– А для чего ж учился-то?…

Вот и прозвучало имя третьего персонажа данной истории. Надечка, Надюшечка, Надеждочка… Сколько ласки и лёгкости в звуках твоего имени! Сколько тепла, сколько нежности вызывает твой светлый образ в моей изрядно закаменевшей душе! Такой девушке, как юной княжне на первом балу, достаточно бросить один мимолётный взгляд, чтобы частота моих сердечных сокращений возросла сразу и весьма сильно. И нет нужды ни в пошлом макияже, ни в дерзком мини, ни в вызывающих манерах, ибо брильянт – он и в кромешной тьме останется брильянтом, надо только точно направить лучик света, чтобы грани благородного кристалла заиграли всем многообразием своих оттенков. Красоту твою ещё надо суметь разглядеть, и мне на это потребовалось четыре месяца, но такой факт только повышает её ценность! Итак, сегодня мы будем представлены друг другу официально… Пожалуй, стoит сказать Дашке спасибо.

2.

– Славочка, – вкрадчиво заговорила Дарья, входя в мою комнату после робкого стука. – Не дашь ли ты мне свой дневник педпрактики за I курс?

– Даш, а ты мне – дашь? В смысле, что мне за это будет?

– Скажу что-то интересное. Угадай, про кого? А не дашь дневник – не скажу.

– Нa, возьми, вымогательница!

– О, потрясно! Спасибо! А ты вчера Надьке понравился. Давай, действуй. Приглашай её на дискотеку. Если согласится – во прикол будет!

– Если «прикол» – то не приглашу. Зачем? Чтоб вам посмеяться? Она ж на дискотеки никогда не ходила.

– Ну ты ваще! Это она с нами не ходила, а с тобой – пойдёт как миленькая!

– Точно? А если нет? – хорошо это или плохо, но я никогда в жизни не брался за то дело, в успехе которого не был уверен окончательно. В нынешней ситуации такой уверенности не наблюдалось, дальнейшие события это, увы, подтвердили. Новая встреча с Надеждой ограничилась лишь пустыми разговорами и совместным чаепитием, да и то в присутствии всех её соседок.