Начальник дворцовой стражи обнажил меч. Гвардейцы обступили пирата. Лицо его побелело, глаза растерянно бегали из стороны в сторону.

— Предатель! — загремел король. — Как ты мог пасть столь низко? Напасть на меня, твоего повелителя? Убивать людей, которых когда-то защищал?

Зубы морского волка крепко сжались. Он не произнес ни слова.

— Хорошая попытка, — согласился Конан. Он встал и подошел к Ферриону.

— Вы ошибаетесь. Наш гость никого не предавал. Корделия говорила, что прежний советник был верен правителю до гроба — так оно и есть. И доказательством тому — пергамент в его руках.

— Нет! — закричал пират.

Теперь настал черед короля застыть в нерешительности. Феррион вырвал из рук корсара пергамент, и застыл, увидев гербовую печать.

— Я сам написал это письмо, — пояснил киммериец. — Подделать почерк короля оказалось несложно. Здесь повсюду висят копии его речей и законов. Мне захотелось, чтобы сообщники встретились лицом к лицу — в последний раз.

— Сообщники? — переспросил Феррион.

— Глупый варвар! — закричал король. — Ты сам не ведаешь, что говоришь. Немедленно уведите его в темницу.

Но начальник дворцовой стражи не шелохнулся. Он внимательно читал подложное письмо.

— Ты пришел сюда по приказу правителя? — воскликнул ратник, хватая пирата за отвороты камзола. — Что это значит?

— Всему виной трехголовый идол, — сказал Конан, вновь удобно устраиваясь в кресле.

Он не собирался торчать на ногах дольше, чем было необходимо.

— Когда жрецы перевезли священного грифона в Эрук, это стало концом для Сапфирового острова. Торговые пути изменились, и купцы больше не приплывали сюда.

— Пусть он замолчит! — властно приказал король. — Феррион. Арестуйте этого варвара и пирата.

— Не спешите, ваше величество, — спокойно отвечал ратник. — Вы наняли меня покончить с корсарами — и я этим занимаюсь. Продолжай, Конан.

Северянин подумал, что не зря его товарищи так хорошо отзывались о Феррионе. Он был готов выполнять свой долг, даже несмотря на гнев правителя.

— Если нет купеческих кораблей — то нет и пиратов, — продолжал Конан. — Никто больше не нападал на берега острова. Богатый край, созданный для земледелия. Раньше крестьяне охотно платили налоги, шли в ополчение — они знали, что только так избавятся от морских разбойников. Но корсаров больше нет — а значит, и король им больше не нужен.

— Что ты такое говоришь? — воскликнул правитель. — Я владыка по праву.

— Если люди не подчиняются тебе — ты никто. А власть твоя держалась лишь на одном. На борьбе с пиратами. И когда корсары ушли, тебе пришлось придумать их.

Король отшатнулся. Вдруг раздался новый голос — того, кто молчал все это время.

— Варвар говорит правду, отец? — спросил принц.

Правитель обернулся.

— Нет, — прошептал он. — Ты не понимаешь. Эти люди не могут жить без короля. Как такое возможно? Каждый в своей деревне, без законов и порядка…

— Лучше сказать — без грабительских налогов и набора в твою игрушечную армию, — отвечал Конан. — Там, где процветает земледелие, не нужен король. Людям достаточно маленьких городов-государств, где они сами решают свои дела — без правителей. Но ты ведь не мог этого допустить, верно?

— Ты приказал нападать на свой собственный остров? — воскликнул принц.

Король выпрямился. Его глаза блеснули.

— Это политика, — прогремел он. — Ты слишком мал, чтобы понять. Наша с тобой власть держится на войне — войне с внешним врагом. Если его нет, мы должны его выдумать. Ты заметил, как любит меня народ? Как мною восхищаются? Они видят во мне защитника.

— Победителя в войне, которая никогда не закончится, — подтвердил Конан. — Кровь невинных людей будет проливаться снова и снова — чтобы сохранить твой трон.

Феррион обернулся к королю — и холодный меч уперся ему в грудь.

— Ты предал меня, — прошептал правитель. — Но мои солдаты верны мне, а не тебе. Ты всего лишь наемник, чужеземец, которого я нанял, когда мой верный советник понадобился мне в другом месте. Сгниешь в камере вместе с остальными — если я не прикажу казнить вас всех раньше.

Лицо начальника стражи посуровело. Резким движением он отбил клинок, и всадил свой меч в живот короля.

— Я поклялся, что покончу с пиратами, — произнес он. — И я это сделал.

Солдаты не шелохнулись. Возможно, верность командиру взяла верх над королевской присягой. Или война с пиратами настолько ожесточила их, что они были рады даже такой победе. А может, гвардейцы просто не хотели умирать ради того, кто уже спустился на Серые равнины.

Принц пошатнулся, словно смертельный удар нанесли ему, а не отцу. Он сделал шаг вперед, и склонился над мертвым телом.

«Возвращение домой, — с горечью подумал Конан. — Люди говорят, что нет ничего прекраснее…»

Сапфировый остров медленно таял в туманной дали. Конан снова стоял у борта торгового корабля и смотрел в никуда.

— Думаешь, он станет хорошим королем? — спросила Корделия.

— Нет, — отвечал Конан.

Девушка помолчала.

— Почему король пригласил нас погостить во дворец? — спросила она.

— В городе слишком много солдат. Особенно, после торжественной встречи принца и после парада. Огры сразу привлекают к себе внимание, а король боялся возбудить подозрения Ферриона и принца. Только во дворце он мог отдавать личные приказы гвардейцам — так, чтобы это не показалось никому странным.

— Но почему корсары напали на нас? Все видели — пираты устремились вперед, когда на мачте поднялся флаг Сапфирового острова.

— Вот именно. Так всем показалось. Но на самом деле, корабль — не лошадь, которую можно пустить с места в карьер. Корсарам потребовалось некоторое время, чтобы развернуть паруса. Значит — они атаковали нас еще до того, как поняли, кто на борту. Вот почему медлили вначале, вели себя так странно. И отступили слишком быстро, не попытавшись даже сделать одного залпа. Их капитан увидел знамя, когда было слишком поздно.

Свежий ветер ударил им в лицо.

— Он рассказал бы сыну всю правду?

— Думаю, не сразу. Сначала подготовил бы его к такой мысли. Принца несложно убедить в чем угодно. Поэтому они и хотели тебя убить. Капитан корсаров не понял, что ты его не узнала. Но он не сомневался в другом. Тебе известно, насколько он предан королю. А еще ты любишь лезть в дела, которые тебя не касаются. Их тайна могла раскрыться — как раз в тот момент, когда принц возвращался домой. Этого нельзя было допустить. Король был опытным политиком. Чувствовал — его план вызовет возмущение у сына, если юноша узнает обо всем от других. Но стоит сказать пару слов там, подсластить здесь — и любая подлость покажется проявлением доблести.

Корделия усмехнулась.

— И все-таки ты не любишь правителей. А что бы сам стал делать на их месте?

— Не думаю, что мне это грозит, — рассмеялся Конан. — Я — и вдруг король. Такую странную выдумку даже Меламеду не сочинить.

Голубое море расстилалось вокруг, играя в лучах восходящего солнца.