– Маам, – нервно проговаривает Лин, – ты что?

И опять, уже традиционно, предмет нашего внимания не успевает ответить, потому что рядом с ней появляется князь.

– Вы, – шипит он, глядя на жену, – вы как осмелились?

– Ты сам виноват, – тихо отвечает княгиня.

– Вы… меня…, – рычит Терин, но тут его взгляд падает на сторонних свидетелей – меня, Саффу, ну и сына его, с интересом и беспокойством прислушивающегося к разговору родителей.

Поднимаю взгляд на Эрраде-старшего и вижу странную красную полосу у него на щеке. Интересно, что это?

– Я не намерен более терпеть подобное! – заявляет Терин.

– Разведешься со мной? – неожиданно зло восклицает Дульсинея.

– Да!

– Ну и хрен с тобой! – заявляет она и испаряется.

– Ну и отлично! – бросает князь и тоже исчезает.

А мы остаемся втроем, недоуменно переглядываясь. Мол, что это было? И не показалось ли нам? А вот нет, не показалось, судя по растерянному лицу Лина. Совершенно не показалось. А жаль.

Лин

– Вот так номер, – пробормотал я и растерянно посмотрел на Иоханну. Она и сама обалдевшая стоит, глаза на пол лица. А рядом Саффа. Бледная (как обычно, впрочем), взволнованная, и глазищи черные тоже на пол лица.

Я, как ненормальный, на них пялился, а в голову глупости всякие лезли. Мне бы вот подумать о том, как мои родители до развода докатились, а я вместо этого на девиц смотрю и сравниваю. Иоханна, блонда моя, с каждым годом все красивее, волосы эти ее роскошные, как светлое золото, глаза голубые-голубые, ресницы длиннющие… об остальных достоинствах я молчу, все-таки неприлично мне такие вещи замечать, мы же друзья, практически брат с сестрой, так что все остальные ее достоинства я без внимания оставил. И, что странно, на Саффу мне почему-то смотреть куда приятнее было. Может быть, потому что сегодня у нее на лице столько эмоций? Никогда не видел ее настолько взволнованной и удивленной. И что-то еще не так с ней сегодня. Я сначала даже не понял, что именно. А когда понял, тихо прифигел. Саффа была не в балахоне! На ней было платье! Обыкновенное скромное платье, дамы такие по утрам на домашний завтрак надевают – без причуд, без украшений, прямое приталенное… черного цвета.

– Саффа, – позвал я и сам удивился, какой у меня тихий и беспомощный голос получился. Ну да, слабость чувствую, все-таки раненый герой, но голос от чего вдруг сел? Не иначе как с перепугу. От решения родителей, конечно, а не от вида Саффы в платьице этом.

– Что? – мне показалось, еще немножко, и Саффа возле моей кровати на колени бросится и начнет мне подушку поправлять и все такое, чем обычно заботливые сиделки занимаются при раненых героях. А Иоханна, язва такая, стоит и ухмыляется.

– Саф, тебе черный цвет не идет.

– Ты… ты… – зашипела волшебница.

– Лин, с каких это пор ты стал советчиком по дамским нарядам? – вмешалась Иоханна. – Или у тебя легкое помешательство на фоне стресса?

– Злая ты, Ханна, – проворчал я, и веселиться мне расхотелось, но все равно не удержался, закончил свою речь: – Саффа, это платье тебе идет больше, чем балахоны эти твои ужасные. Хоть и черное. Во всяком случае, я теперь вижу, что у тебя есть грудь.

– Придурок! – заорала Саффа, гневно сверкая глазами. – Лежит тут, чуть не умер, а на уме глупости всякие!

– Если только ты себе в корсет не подложила что-нибудь.

Тут словесница и вовсе рассвирепела. Если бы не Иоханна, она бы мне точно по морде дала.

– Дурак ты, Лин! – прикрикнула принцесса, быстренько Саффе рот ладошкой прикрыв, чтобы, значит, она не колданула чего со злости.

– Да, я дурак, – смиренно согласился я, – проявлять интерес к вашей придворной волшебнице только дурак и может.

– Ничего себе проявление интереса! – прошипела Саффа, уворачиваясь от принцессиной ладошки. – Если ты ко всем дамам так интерес проявляешь, то я не понимаю, что они в тебе нашли?

– О, все дело в моих больших красивых глазах, – томно проворковал я и одарил ее таким взглядом, что следующими словами наша словесница почти в прямом смысле слова подавилась и закашлялась.

– Лин! – с упреком произнесла Иоханна и тоже взглядом одарила. Меня. Да, только она так смотреть может – я себя сразу последним засранцем почувствовал. Подумать страшно! Мне даже стыдно стало и очень захотелось перед вороной этой волшебной извиниться!

– Девочки, – прошептал я, вспомнив вдруг о том, что я все-таки раненый, – идите отсюда, вы мне регенерировать мешаете.

– Хрен там! – прорычала Саффа. Надо же какие она слова знает. – Не ври! Не нужно тебе регенерировать, Юсар рану твою полностью залечил.

– Юсар? Это твой новый дружок? Ах, Саффа, как ты могла изменить Каро, он же тебя так любит!

– Я его сейчас убью! – обратилась волшебница к Иоханне и исчезла.

– Ну вот! – набросилась на меня принцесса. – Довел бедную девочку. И что ты к ней прицепился? Что на тебя нашло?

– Нервничаю, – признался я.

Неожиданно для самого себя правду ей сказал. Действительно ведь нервничаю! А как не нервничать, когда родители мои, которые, сколько я себя помню, надышаться друг на друга не могли, вдруг такое решение приняли? Развод. Что такого ужасного между ними могло произойти, что они пришли к такому решению?

– Лин, мне очень жаль, – Иоханна присела на край кровати и даже подушку мне поправила.

Когда она надо мной склонилась, я еле глаза успел закрыть, подальше от соблазна заглянуть в вырез ее платья. Вот же повезет тому, кто завоюет ее сердце! Если только такое чудо вообще когда-нибудь произойдет.

– Мне тоже жаль, – пробормотал я.

Сам не знаю, что меня в тот момент расстроило больше – что мои мать с отцом разводятся или что все вот эти прелести принцессины не про мою честь. Да мне и не хочется. Красиво, смотреть приятно, и не только приятно, но… это же Иоханна!

– Может быть, они помирятся? – неуверенно предположила она. – Ты не переживай. Дуся, она же взрывная, остынет, и помирятся.

– Ханна, мать, может быть, и остынет, но ты сама видела отца. Он очень зол на нее. Как думаешь, он остынет?

Иоханна даже отвечать не стала. Ну да, а что тут скажешь? Понятно же, что между ними произошло что-то страшное. Они и раньше ссорились, но чтобы вот так. Чтобы отец был настолько зол, а мама… мне показалось, что маме плевать. Может быть, я не прав. Надеюсь, что я не прав!

И вот лежу я, весь такой несчастный, Ханна рядом сидит, за руку меня держит. Картина достойная кисти художника – влюбленная дева у постели раненого героя. И вот тут вернулась Саффа. Через дверь вошла, потому что отсюда-то она перенеслась, а вот обратно – это уже только за пределами дворца. Хорошо хоть стража ее в лицо знает, пропустили. Волшебница окинула нас взглядом каким-то странным, особенно на руках наших задержалась, губы поджала, сделала глубокий вздох и процедила, почти не разжимая зубов:

– Иоханна, извини, что исчезла внезапно. Если хочешь, я тебя домой перенесу.

– Ничего страшного, Саффа, все в порядке. Лин, тебе что-нибудь нужно? Ну, там попить, может быть? А то мы уйдем сейчас, а ты тут один.

– Не переживай, блондочка моя заботливая, если что, я слуг позову. Орать я и раненый могу, – утешил я ее, а сам на волшебницу поглядываю. И что это она так на наши сплетенные пальцы косится? Как будто прикидывает, а не правдивы ли слухи о том, что мы с Зулкибарской принцессой любовники? А даже если так, ей-то какая разница? Чего так смотрит, будто ревнует? Ха-ха! Саффа ревнует! Интересно, кого? Иоханну, подружку свою наиглавнейшую, ко мне? Или меня к ней? Ой, нет! Только не это! Не надо мне такого «счастья»!

– Госпожа волшебница, не стоит так волноваться, – говорю я, – честь вашей принцессы во время пребывания со мной не пострадала.

Саффа что-то невнятное прошипела и зафиксировала взгляд на Иоханне. Принцесса зачем-то еще раз подушку мне поправила и встала.

– Пойдем домой, Саффа. Лин, поправляйся, мы еще зайдем.