– Да? Уродины, что ли?

Кажется, мне не удалось удержать на лице равнодушное выражение, и моя разочарованная физиономия окончательно разозлила Саффу.

– Я, пожалуй, пойду.

И упорхнула. Птичка моя… ворона! Оставила меня наедине с этим гением сыска.

– Каро, может быть, у тебя клятва какая есть, от которой ты избавиться хочешь? – вкрадчиво спросил я.

– А тебе зачем знать? – насторожился Каро.

– Да, вот думаю доброе дело сделать – ноги тебе выпрямить, а снятие клятвы с заменой чего-то во внешности – более простое волшебство, чем целенаправленное изменение внешности.

– Ты что себе позволяешь?

– А что такого? Я как лучше хочу. А то несолидно как-то – начальник тайного сыска и кривоногий такой. Над тобой подчиненные, наверно, ухахатываются.

Каро тихо зарычал. Ну да, я преувеличил. Не такой уж он и кривоногий, так слегка совсем. Но очень мне хотелось его задеть, чтоб убрался отсюда. Каро и убрался. Прорычал что-то и выскочил, как ошпаренный.

Иоханна

Да не тем у меня голова занята! Да, меня, действительно, беспокоит то, что творится в семье Терина. Что уж врать-то, когда я, пять лет назад, заявляла о том, что люблю его – это было недалеко от истины. Ну, едва ли это была любовь, скорее так, сильное увлечение, но всех мужчин я сравнивала именно с ним – с князем. И каждый это сравнение проигрывал. Даже его сын.

Со временем влюбленность моя прошла, но восхищение этим человеком осталось. Даже не совсем им, а его постоянной не проходящей влюбленностью в жену. Эта вот крикливая, взбалмошная, нервная Дульсинея была для Терина даже не светом в окошке, а фонарем, вокруг которого он постоянно кружил, помахивая крылышками. И я ей завидовала. Нет, не потому, что ее любит князь, а потому, что он любит ее так. Мне тоже так хотелось, да и сейчас хочется.

Почему я не беру пример со своих родителей? Признаться честно, я давно подозреваю, что отец относится к матери несколько пренебрежительно. Нет, до меня никогда не доходили слухи о том, что он ей изменяет. Он ей, вроде бы, верен. Я надеюсь. Только вот то, как он ведет себя по отношению к ней… Как-то неуважительно. Да еще и эти его слова о глупой курице. Я же их помню. И она помнит, но так безропотно все терпит.

В общем, нет, не отношения королевской четы Зулкибара я считала образцовыми, а эти – Терина и Дуси.

И вот сейчас они разводятся, а в мою голову волей-неволей лезут грустные мысли о том, что все преходяще. И любовь тоже не вечна. Не считала себя романтичной барышней, но, видимо, зря.

Пора отвлечься.

Так, что там папенька хотел? Смотр? Сейчас я устрою ему смотр. В конце концов, я же образцовый придворный, единственная наследница, послушная дочь и т.п. Могу я себе настроение поднять или нет? Могу!

Ловлю Гарлана и прошу его собрать в зале для церемоний всех фрейлин. Через час. Можно не при всем параде. Признаться честно, последних я уже не особенно проверяла, так как утомилась, да переволновалась еще с Лином этим, и потому они… Как бы это сказать… Не очень удачные получились. Могу гарантировать только девственность. И то, не я гарантирую, а акушерки, а кто их знает, может, соблазнились на какой-нибудь куш? Ну да не мое это дело.

Сама иду к Дульсинее. Дуся у себя в комнатах. Сидит. Думу думает.

– Здравствуйте, княгиня, – произношу я с порога.

– Что нужно? – неприветливо бурчит она.

– Помощь и содействие. Настроение желаете повысить?

Дульсинея хмурит лоб, пытаясь понять, что я задумала. Не догадается ни за что.

– Допустим, хочу, – наконец, произносит она, и я ей вкратце поясняю, что мне требуется. Дульсинея весело фыркает и кивает.

Не буду рассказывать, что мы с ней делали почти сутки с кратким перерывом на сон. Расскажу сразу о результате.

На следующий день иду я к отцу. Маму звать не стала. Она и после сможет оценить результаты моих трудов. А вот короля пора побеспокоить.

Вальдор

– Па-ап! – произносит Иоханна, и лицо у нее при этом ну такое невинное, что я сразу заподозрил – готовится какая-то гадость. Хотя нет, вру, не сразу. Просто мелькнуло какое-то нехорошее предчувствие и смылось.

– Что?

– Ты к смотру готов?

У меня голова загружена цифрами, и я не сразу могу понять, о чем идет речь.

– Какому смотру?

– Фрейлин.

– А… Да, конечно, еще минут сорок, и буду готов. Я приду скоро. Не отвлекай меня пока.

Я снова погружаюсь в исследование отчета о расходовании средств казны, но вскоре понимаю, что нет – настрой уже не тот. Смотр хочу. Смотр! И вообще, хватит работать, ваше величество. Не берите на себя все. Есть ведь и подчиненные. Быстренько обдумываю, кому бы сплавить анализ финансов, понимаю, что некому, но, с другой стороны, за сутки с государством точно ничего не случится, а я могу себя и побаловать. А заодно оценить работу дочери. А это тоже очень важно, учитывая то, что она не просто дочь, а наследница. Престола Зулкибара. Вот как.

Медленно направляюсь в зал для церемоний. Ого! Двери закрыты. Возле них Гарлан дежурит.

– Ваше величество, – произносит он с поклоном, – позвольте, я предупрежу Иоханну о том, что вы пришли.

Коротким кивком подтверждаю свое согласие.

Минут через пять двери распахиваются, и я прохожу в зал.

Вижу шеренгу девиц, Иоханну, поигрывающую Дусиным хлыстом, и саму Дусю в отдалении.

– Равняйсь! – кричит вдруг Ханна. – Равнение на середину!

И все фрейлины послушно замирают, глядя в одну точку перед собой.

Я осторожно к ним приближаюсь. Что эти две заразы задумали? А, в принципе, девочки ничего. Некоторые очень даже. Не стыдно будет продемонстрировать соседям. Ну нет, на эту лучше вблизи не смотреть. А вот эта…

Ханна делает взмах хлыстом, и фрейлины старательно, хотя немного и вразнобой, орут:

– Здра желам, вашевелиство!

– Э… – глубокомысленно произношу я.

– Так, – вдруг рычит Ханна, направляясь к пампушке, стоящей второй слева, – живот втянула быстро! Грудь вперед! Вперед, я сказала! Зад не оттопыривать!

Перевожу взгляд на Дульсинею. Та молчит. Молчит и глаза отводит. Физиономия загадочная, но молчит. Вот же… спелись. И Ханна, будто слыша мои мысли, вдруг гаркает так, что подвески на люстре вздрагивают:

– Песню запе-вай!

– Сокола ждала красна девица! Ой, с войны ждала, да не верила, что он к ней придет, не надеялась! Платье подвенечное не мерила!

Старательно так орут. Глаза выпучили. Мелодию, правда, держат плохо, но слова, вроде как, различимы. А я стою в полнейшем недоумении и моргаю. Минуты через две приходит понимание, что я должен сделать хоть что-то, иначе конец моей репутации в этом отдельно взятом конклаве.

– Молодцы, орлицы! – гаркаю, – Горжусь!

Фрейлины тут же смущаются, розовеют, опускают глаза, ну и, конечно же, перестают петь. Чего и добивался.

– Держать строй! – кричит Иоханна.

– Вольно, – заявляю я.

Ну, дочура, смотр, значит? Ладно.

Заложив руки за спину, подхожу к строю.

– Номер первый, шаг вперед. Имя, рядовой!

– Доменика! – пищит номер первый.

– Возраст!

– Двадцать один!

– Хорошо, Доменика, встать в строй.

– Следующая!

– Гуля!

– Возраст!

– Семнадцать!

Это что, я их всех теперь должен опрашивать? Мне больше нечем заняться? Ну, Ханна, я тебе устрою что-нибудь. Хотя, что я тебе устрою. Сам, дурак, виноват. Просил смотр – она и устроила смотр. А о чем мне еще, кроме возраста, поинтересоваться? Что мне от них вообще надо?

Стою в растерянности. Взгляд мой обегает старательно выпячивающих грудь фрейлин. И тут я вижу ее – высокая, статная. Лицо – как луна на небосводе. А глаза… Рядом с ней жмется какая-то кучерявая пигалица с ненормально большими гляделками в пол лица – так она в сравнение с ней не идет. Какая она красавица… Главное, чтобы у меня голос в неподходящий момент не сорвался.