– Я говорила, я говорила, что ей место в психушке! – надрывалась соседка снизу. – Кто мне теперь будет ремонт оплачивать? Государство? Эта тварь мне ванную залила, а у меня там недавно сын ремонт делал! Я ведь звонила, говорила! Мол, заберите ее, всем лучше будет. А теперь? Она тут сдохла, наверное, покончила с собой. От психов всего ожидать можно!

Двое дюжих санитаров ловко подняли Алю с пола. Один из них несильно похлопал ее по щекам. Аля открыла глаза.

– Женщина, вы в порядке? – спросил он.

– Спасибо, что спасли меня, – благодарно проговорила она. – Этот дом просто кишит вампирами. Они на меня напали, и я не смогла отбиться.

Не говоря более ни слова, санитары проводили Алю к машине внизу.

– Алечка, я послежу за твоей квартирой, – вдогонку крикнула соседка.

– Да, Анна Валентиновна, конечно, – рассеянно отозвалась Аля. – Ключи на полочке. А куда мы едем?

– В дурку, – коротко ответил один из санитаров. – От вампиров тебя спасать.

– Но я же не сумасшедшая. – Аля попыталась упереться ногами. – Я не сумасшедшая, спросите профессора Малкавиана. Я не хочу в психушку!

– Вот приедешь, сама и спросишь, – успокоил ее второй. – И профессоров, и фигессоров, и кого хочешь…

– А уж охотников на вампиров там тьма‑тьмущая, – подхватил первый. – Правда, Серый?

– Ну, кого‑нибудь она там себе непременно найдет, – спокойно откликнулся второй. – Слышь, Сашок, не нервируй бабу. Она и так уже на взводе.

Доведя Альку до машины, Сашок быстро вколол ей снотворное и уложил на кушетку.

– Ну что, в Алексеевку? – не оборачиваясь, спросил водитель.

– Ага, – отозвался Серый. – Что круги нарезать, поехали. Она тут близко, я помню.

В динамиках телевизора над барной стойкой что‑то возбужденно талдычил неизменный комментатор, но разобрать что‑либо было просто невозможно. Вопреки обыкновению, звук был уменьшен до минимума. Мурций Чейз меланхолично протирал бокалы, внимательно слушая своего собеседника, чей монолог длился уже часа полтора.

– Вот такая история, – грустно закончил Ираклий и печально посмотрел на рюмку ликера, стоявшую перед ним.

– И кто тебя надоумил связаться с шасами, да прославится в веках их скупердяйство? – ворчливо заметил Мурций. – Разве тебе не известно, что ничего хорошего от них ждать не приходится?

– Кроме их денег, – педантично заметил Ираклий и, немного подумав, выпил.

– Ха! – воскликнул Мурций. – Три раза «Ха!». Где это видано, чтобы шасы делились с кем‑то деньгами? Даже пословица есть: «Если ты думаешь, что заключил выгодную сделку с шасом, пересчитай сначала свои пальцы!»

– Я тут нанял одну, – сказал Ираклий, вперив во владельца бара тоскливый взгляд. – Она обещала, что докопается, почему все так отвратительно вышло с этим салоном. Ведь задумка‑то была хорошая…

– Действительно неплохая, да прославится в веках твоя фантазия. – Мурций усмехнулся. – Посмотри на это с другой стороны: после того, как известие о том, сколько ты отдал этой пострадавшей клиентке, распространится в их среде общения, наглого шаса просто завалят исками. А новости там расходятся быстро… Поверь, даже целого состояния не хватит, чтобы удовлетворить их все… Да еще непременная оплата услуг Службы утилизации.

В бар легкой походкой вошла юная фея и, не раздумывая ни секунды, направилась к Ираклию. Тот вскочил, торопливо извинившись перед Мурцием, и двинулся ей навстречу. Столик в дальнем углу бара устроил их обоих. Фея вынула из сумки несколько распечаток и пачку фотографий, получила от довольного Ираклия деньги и принялась негромко комментировать принесенные материалы. Мурций навострил уши, посчитав, что имеет право знать, чем закончилась история, которой изводил его сегодня Ираклий.

– А вот здесь я не могу сказать точнее, – фея поморщилась, – какой‑то из рабочих потоков энергии затрагивает центр возбуждения у челов, и они начинают более ярко реагировать на события, видеть их несколько искаженными. Может быть, дело в этом?

– Нет, – Ираклий поморщился, – такая теория меня не устроит.

– Тогда обращайтесь к эрлийцам! – фыркнула фея. – Здесь нужен глубокий анализ изменений в психике, а я вам большего сказать не смогу.

– Хорошо. – Ираклий встал из‑за стола, подчеркивая окончание разговора. – Не скажу, будто я доволен результатами, но контракт вы выполнили. Возможно, вы действительно правы. Если я позже попрошу вас ознакомить с вашей теорией специалистов из Московской Обители, вы не будете возражать?

– Разумеется, нет. – Фея пожала плечами, кивнула Мурцию и выпорхнула из бара.

– Пшик. – Ираклий тяжело оперся о стойку. – Похоже, дело действительно в том, что на челов иногда энергия Колодца действует как‑то не так… Валана считает, что это проявился какой‑то странный побочный эффект.

– А мне кажется, что все гораздо сложнее, – не согласился Мурций, разглядывая кольцо на среднем пальце. – Сдается мне, что челы, да прославится в веках их непредсказуемость, нам еще покажут раков в пиве… Скажи, а компании конкурентов на человском рынке вы предварительно изучили?

Стоя на тротуаре, Тагир Козий Бок следил за погрузкой оборудования в грузовик, принадлежащий автомастерской Гаджибека, и мысленно ругал коварного конца, подло подставившего его. С уходом конца из бизнеса для шаса началась черная полоса. Иски сыпались один за другим, а клиенток становилось все меньше и меньше. Наконец наступил день, когда салон до вечера простоял пустым, а вечером к младшему отпрыску Турчи зашел неприметный мужчина, отрекомендовавшийся адвокатом одной весьма известной и богатой дамы. Тагиру стало совсем грустно. Служба утилизации съела последние сбережения шаса, и теперь ему ничего не оставалось делать, кроме как пойти администратором к собственному брату. Звонить Гаджибеку было унизительно, но необходимо.

На скамейке возле соседнего дома грелись на солнышке три старушки. Одна из них меланхолично вязала носок, две с любопытством наблюдали за суетой возле салона.

– Вишь, Петровна, и энти съехали… – удовлетворенно заявила одна.

– Большое дело… – протянула Петровна, не отрываясь от вязания. – За полгода четвертая уж контора, что тута разоряется. Софьпална говорила ентому ворюге, что место тут нехорошее, да куда там! Рази он будет умных людей‑то слушать? Все молодые да ранние, сами с усами..‑Ты, Никитишна, плюнь на них.

– Почему ж ворюге? – удивилась Никитишна, близоруко щурясь. – Приличный мужчина вроде, в костюме…

– Энти носатые все ворюги! – авторитетно заявила Петровна. – Столько денег не заработать, нет. Украл небось у честных людей. А теперь тратит. Ворюга и есть!

Третья, Софья Павловна, сухонькая и вертлявая, вздохнула.

– А мне, девочки, их жалко, – сказала она. – Глупые они, не слушают, что надо делать… Потому и попадаются. Нет бы делать все по‑умному… Свечку сходить поставить за упокой да попросить хорошенько, глядишь, все б у них получилось. Так нет же, все напролом, напролом.

– А что, – охотно поддержала ее Петровна. – Дурное дело – нехитрое. Не слушают старших… Так ему и надо! Одно слово – бизьнесмен!

Никитишна то ли рассмеялась, то ли прокашлялась.

– Дурное место, – широко перекрестившись, добавила она.

– Немудрено. – Софья Павловна пожала плечами. – Полыхало‑то знатно. Нефедов‑то старик при жизни характером не сахар был, прости‑господи… Все, бывало, на мальцов палкой махал, как утром выходил.

– Это какой же Нефедов? – мигом заинтересовалась Петровна. – Это который с внучком тут гулял? С белобрысым таким?

– Да нет, совсем ты, что ли, из ума выжила? – рассердилась Софья Павловна. – С мальцом – это ж в подвале дворничиха жила, Настя. Сгорели тоже насмерть, царствие им небесное. А Нефедов сторожем при магазине работал. Большой, говорят, раньше ученый был. Химией занимался. А на пенсию вышел, магазин сторожить ночью устроился. Царствие ему небесное… Сердится он небось там шибко, что на участке, который ему оставили возле жены‑покойницы, не его похоронили, а побродяжку какого‑то…