Но существуют еще фрагменты поэмы, где описаны войны шведов и геатов, при чтении их остается четкое ощущение, что под геатами подразумевались именно гауты, а не какой-либо другой народ. Можно, конечно, предположить, что какая-то часть гаутов жила в северной Ютландии, и таким образом объединить обе версии, но никаких доказательств у нас нет. В результате приходится выбирать между долгими, в течение почти всего VI в., ютско-шведскими войнами, что отнюдь не невозможно, и гаутско-шведскими, тоже вполне вероятными. Так называемыми «фактами» можно в какой-то мере подтвердить и ту и другую версию, но более естественной представляется все же вторая, ибо трудно представить, чтобы англосаксонский поэт, описывая продолжавшиеся на протяжении трех поколений походы из Ютландии в Швецию, не упомянул ни разу о кораблях и морских сражениях. Первоначально гауты жили, вероятно, в Вестеръётланде, но со временем этот могущественный и многочисленный народ заселил земли Эстеръётланда, Дальсланда, Нерке, Вермланда и частично Смоланда. Шведы в свою очередь также претендовали на названные области, так что для войн у шведов и гаутов были поводы. Исходя из всего сказанного гипотеза Чеймберса, если она и не совсем справедлива, все же кажется более обоснованной, чем суждения его оппонентов. Однако при этом едва ли мы вправе, опираясь только на свидетельства «Беовульфа», утверждать, что гауты в конце VI в. потерпели окончательное поражение и шведы захватили их земли. По мнению Курта Вейбулля, гауты сохраняли независимость чуть ли не до 1000 г. и лишь начиная с Олава Скётконунга шведские властители могли по праву именоваться rex Sveorum Gothorumque. В западно-норвежских источниках вплоть до этого времени встречаются многочисленные упоминания о гаутах и Гаутланде, в частности хорошо известный (хотя едва ли заслуживающий доверия) рассказ Снорри о ярле Рёгнвальде, правившем в Гаутланде, чьим содействием Олав сын Трюггви хотел заручиться в борьбе со своими соперниками, в том числе Олавом Скётконунгом[14]. Другие исследователи указывают, что, хотя в ранних памятниках упоминается множество разных племен, населявших Швецию, чужестранцы, посещавшие эти земли в IX в., скажем Ансгар, пишут только о шведах. На основании этого делается вывод, что борьба за главенство на данной территории к тому времени уже завершилась[15]. Так или иначе, проиграв войну шведам, гауты скорее вошли в состав шведского королевства, нежели вовсе исчезли с лица земли. И во всяком случае, до конца эпохи викингов у них были свои законы и законоговорители, тинги и ярлы, по крайней мере, так сообщают источники. В конце концов шведы подчинили гаутов, но проследить этот процесс поэтапно мы не в состоянии.

История Дании в самом ее начале опять-таки напоминает нам о шведских делах. У нас имеется весьма туманное утверждение Иордана, что даны, сородичи шведов, в какой-то момент между 200-м и 500 г. н. э. то ли захватили земли эрулов, то ли отвоевали захваченные эрулами земли. Кроме того, в легендах мы встречаем эпонимического Дана, сына Иппера, короля шведской Уппсалы, «от которого, как говорят древние предания, ведут свое начало славные династии наших королей, словно полноводные потоки, разбегающиеся от одной большой реки». Покинув Швецию, Дан стал править на Зеландии и соседних островах – Фальстере, Лолланде и Мёне; его королевство именовалось Витеслет, Широкая Равнина. Позднее, когда Ютландия, Фюн и Сконе тоже признали власть Дана, королевство стали называть Данмёрк, по его имени. Согласно Саксону Грамматику, у Дана был брат Ангул, чье имя навеки запечатлено в названии «народа англов», позднее, на неисповедимых путях истории, превратившемся в англичан.

Всю эту мешанину необоснованных утверждений нелегко осмыслить; еще труднее делать на ее основании какие-то выводы (даже легенды расходятся между собой: согласно «Хронике королей Лейре» эпонимическими сыновьями Иппера были Нори, Эстен и Дан). Однако здесь можно усмотреть намек на то, что могущественные, богатые и выгодно расположенные Зеландия (с островами и Сконе) и лежащая за проливом Большой Бельт Ютландия (возможно, вместе с Фюном) сыграли важную роль в формировании датского королевства. Разумеется, границы «Большой Дании» установились не сразу и наверняка не раз менялись; междоусобицы и распри подрывали складывавшееся единство, и тем не менее факты говорят за то, что с определенного времени даны стали осознавать себя отдельной, единой народностью, отличной от норвежцев и шведов. Подобные представления складывались в первую очередь в среде знати; простые же люди ощущали скорее свою связь с неким властителем или династией, которым они служили, а не принадлежность к «народу». Кроме того, в связи с возможным изгнанием эрулов и переселением англов и (частично) ютов ответ на вопрос о том, были ли даны одним племенем, занявшим земли, оставленные другими народами, или это имя стало собирательным названием образовавшегося союза племен, живших на Зеландии, малых островах и в Ютландии и изначально именовавшихся по-своему, также оказывается неоднозначным. Но несомненно, народ или союз народов, называвшийся данами, главенствовал на территории современной Дании и в Сконе в начале VI в.

Самые прославленные из легендарных датских конунгов – Скьёльдунги, Скилдинги «Беовульфа», Люди Щита, потомки Скьёльда, который, по «Саге об Инглингах», был сыном Одина, согласно Саксону Грамматику – внуком Дана, а в «Беовульфе» именуется либо «сын Скева», Скильд Скевинг, либо Скильд «со снопом[16]». В «Беовульфе» рассказывается, что его нашли ребенком в ладье, нагруженной бессчетными сокровищами и приплывшей к датскому берегу неведомо откуда. Он явился к данам в трудные времена, устрашил их врагов и стал родоначальником королевской династии, а когда «в час предначертанный» он умер:

Что касается конунгов, правивших после Скьёльда, то здесь мы можем похвастаться скорее количеством источников, нежели их достоверностью: Саксон Грамматик (ок. 1200 г.), Свен Агессен (1185 г.), «Хроника конунгов Лейре» (ок. 1160 г.), которая в XIV в. была включена в «Анналы Лунда»), «Роскилльская хроника» (1146 г.), «Langfe 5 gatal» XI в. К этому перечню можно добавить «Беовульф», сложенный, судя по всему, где-то между 700-м и 750 г., «Сагу о Хрольве Жердинке» и уже упоминавшийся выше латинский пересказ «Саги о Скьёльдунгах». Некоторые из этих источников, в особенности Свен Агессен, кратки, другие, скажем Саксон Грамматик, весьма и весьма пространны. Все требуют осмотрительного к себе отношения и по большей части просто вызывают недоверие. Только там, где заходит речь о Хальвдане, «Хальфдана славного» «Беовульфа», мы выходим из тумана легенд в область истории (и оказываемся, предположительно, где-то в середине V в.). Сын Хальвдана Хродгар был стариком во времена, описанные в «Беовульфе», то есть незадолго до гибели Хигелака, правителя геатов, в 520 г. Он жил в Лейре на Зеландии в высоких, просторных, богато украшенных палатах, звавшихся Хеорот, Палаты Оленя. Старая Лейре (Гамла Лейре) располагается в пяти милях от нынешнего Роскилле: теперь это маленькая деревушка на берегу небольшой речки Корнерап (река Лейре высохла), впадающей в Роскиллефьорд в южном его конце. Исследователь «Беовульфа» и его северных аналогов, оказавшись здесь, вероятно, ощутит некий благоговейный трепет. Как и в некоторых других местах в Дании, в Лейре начиная с каменного века совершались захоронения: подступы к нему охраняют древние, поросшие лесом и травой курганы, и там же находится самый большой на датской территории skibsaetning. По свидетельству Титмара Мерзебургского, в Лейре было когда-то святилище, где совершались кровавые жертвоприношения, там стояли палаты Скьёльдунгов и, согласно легенде, погиб Хрольв Жердинка со своими воинами. Да, наш ученый покинет Лейре глубоко потрясенный и озадаченный. В этом месте, безусловно, жил в X в. некий богатый властитель, удостоившийся «княжеского» погребения, но никаких следов палат Хрольва VI в. в Лейре не обнаружено. Печально думать, что столь высокие властители, какими были датские конунги, оставались без крыши над головой[18], но если их резиденцией была Лейре, мы вынуждены пока признать этот прискорбный факт, и, судя по всему, ситуация вряд ли изменится в будущем. Ровно так же не найдено никаких указаний на существование описанного Титмаром в его Хронике (начало XI в.) капища, где каждый девятый год в январе приносились в жертву богам девяносто девять человек и столько же лошадей, собак и петухов. Впрочем, то, что от святилища ничего не сохранилось, как раз неудивительно.