— Меж нами ничего! — вновь повторил я. — Кто прошлое помянет… Расслабься, старина!
Прохор облегченно выдохнул и повеселел.
— А вы, Сергей, интересный человек, — произнес Федор Кузьмич. — Мне очень хочется с вами пообщаться… Может, отужинаем вместе?
— Почту за честь! — Я, в общем-то, и не думал отказывать. — Мне тоже интересно с вами пообщаться. Давайте в моем кабинете. А то я уже сделал заказ…
Так мы и познакомились с Федором Кузьмичем Топорковым — бывшим генералом КГБ, а ныне преуспевающем бизнесменом, не потерявшем связей с конторой. Проха же оказался племянником генерала, которого "добрый дядюшка" взял под "свое крыло" года три назад. Слишком уж кривую дорожку выбрал мой старый знакомец. Дядюшке же близость Прохи к криминальным кругам Москвы оказалась только на руку. Чисто решать проблемы бизнеса в России начала девяностых годов, по видимому, не удавалось никому. Генерал оказался на редкость умным и эрудированным человеком, хватающим все на лету. Через некоторое время мы сошлись с ним накоротке, сначала на почве "общей любви к фантастике". Как-никак, а я был известным писателем. А затем я посвятил его в свои коммерческие дела, предложив хорошую долю в общем бизнесе. Благодаря связям Федора Кузьмича, пацаны обзавелись солидной "крышей". Решать дела стало легче, проще и безопаснее. Хотя сто процентной безопасности не мог гарантировать даже Федор Кузьмич. Слишком крупный кус мы старались проглотить.
Ноябрь 2003 г.
Аромат свежеприготовленного кофе щекотал мне ноздри. Рот помимо воли наполнился тягучей слюной, я непроизвольно сглотнул и облизнулся.
— Андрей Васильевич, кофе у тебя просто изумительный! Где такой берешь? Или здесь весь секрет в том, как приготовить?
— Как не пытайся, Сереженька, из дерьмовых зерен хорошего напитка не сварить! — с важным видом произнес Яковлев. За последние пару-тройку лет он растолстел и растерял большую часть волос. Лишь его мощный бас не растерял былой силы, заставляя дребезжать ложечку в кофейной чашке. — Друг у меня хороший в Бразилии живет. Время от времени меня кофеём снабжает.
— Изумительный кофе! — вновь повторил я. — Еще кружечкой не угостишь?
— Сережа, какой разговор? Леночка! — он щелкнул селектором, вызывая секретаря. — Свари Сергею Вадимычу еще кружечку моего фирменного кофе!
— Хорошо, Андрей Васильевич! — отозвалась секретарша.
— Ну, Сереженька, чем ты нас еще порадуешь? Писательскую карьеру, надеюсь, под откос не собираешься пускать?
— О чем это ты, Андрей Васильевич? — удивился я.
— Это я о твоих успехах на ниве шоу-бизнеса. Весьма наслышан! Твои песни во всех хит-парадах. Я как в машине радио не включу, так на любой волне то "Лаве-Лаве", то "Гоп-чидагоп". Ты, Сережа,
действительно уникум! Надо же: композитор и поэт!
— Я еще хочу себя и в кинематографе попробовать, — подначивая редактора, сообщил я.
— Ой, Сережа, не надорвись! — посоветовал мне Яковлев. — Слишком много на себя хочешь взвалить… Сгоришь, как спичка!
— Сплюнь, Андрей Николаевич! Кстати, как там у тебя дела с минобразованием? Подкатывал к тебе человечек?
— Подкатывал, — кивнул Андрей Николаич. — Госзаказ на учебники у нас с тобой в кармане! Только отвалить пришлось нехилый кус…
— Не жадничай, Андрей Николаевич, ты прикинь прибыль, которую мы поимеем с этих учебников…
Мы поговорили с Яковлевым еще некоторое время о делах насущных. Я выпил еще пару чашек полюбившегося мне кофе и попрощался с главредом. Забравшись в комфортный салон "Сафарика", я засунул в рот незажженную сигарету и повернул ключ зажигания. Полыхнуло так, что сигарета за доли секунды превратилась в пепел. Звука взрыва я так и не услышал.
* * *
Очнулся я в кромешной темноте. Все тело ломило, как будто по мне прошлись молотилкой. Меня трясло от холода, но вместе с тем кожа горела безжалостным огнем преисподней.
— От него мало что осталось, — услышал я громкий голос. — Не знаю, ваш ли это товарищ, или кто другой. При взрыве пострадали трое: сам водитель и двое прохожих. В итоге у нас три трупа. Все обуглены. Двое в куски. На мой взгляд, опознать кого-нибудь просто нереально! Нужно делать экспертизу!
— Мы, все-таки, посмотрим! — настаивал другой голос. Знакомый. Только гул в голове мешал мне сосредоточиться и опознать его.
— Ваше право! Смотрите! Если желудки крепкие…
Где-то рядом что-то зашуршало и раздался звук расстегиваемой молнии.
— Вот черт! — Этот новый голос я узнал сразу — Андрюха Патлас. Затем хрюкающие и булькающие звуки, дробный перестук каблуков и гулкий металлический удар.
— Товарищ-то ваш — слабоват оказался! — ехидно усмехнулся незнакомец.
— Да, опознать здесь что-либо… — Снова знакомый голос. — Жуть!
— А я вам что говорил? Дальше смотреть будете?
— Буду! — Ну, наконец-то! Это же Проха! — Давайте следующего!
— Как прикажете! Давайте этого…
Вновь звук расстегиваемой молнии. Свет болезненно резанул глаза даже под закрытыми веками.
— Странно, — слегка опешил незнакомец, — вроде в этот мешок тоже тело по кускам собирали… А может быть, это я что-то путаю… Этот вполне еще… Что скажете, молодой человек? Это ваш приятель?
Пока Проха вглядывался в мое лицо, покрытое сажей и коростой, я с трудом приоткрыл веки… Вернее то, что от них осталось.
— Проха! — просипел я непослушными губами. Но слишком слабо — Проха меня не услышал.
— Слышь, эскулап! — позвал Проха санитара. — Этот кажись живой! У него губы шевельнулись! — Слава Богу! Увидел!
— Да не может быть! — фыркнул патологоанатом. — С такими травмами не выживают!
— Да ты сам посмотри! — не отступал Проха, наклонившись к самому моему лицу. — Он живой!
Я собрал остатки сил, и вцепился обугленной рукой за Прохину шею, подтягивая его ухо к своему рту.
— Проха! Забери меня отсюда! — прохрипел я. — Срочно!
Надо отдать должное бывшему грабителю. Он не испугался, только удивленно спросил:
— Серж? Ты живой?
— Валим отсюда! — просипел я из последних сил. — Никто не должен знать…
— Этого не может быть! — ошарашено произнес патологоанатом.
На мое счастье, Проха быстро сообразил, что к чему: ведь он уже был один раз свидетелем моего чудесного воскрешения.
— Я забираю его! — резко произнес он тоном, не терпящем возражений.
— Это невозможно! — ахнул врач. — Его нужно в реанимацию… Сообщить в милицию, прокуратуру…
— Я забираю его сейчас же!
— Не пущу!
Проха выдернул из подмышечной кобуры пистолет, и навел его на врача.
— Я забираю его! И тебе совет: если хочешь жить — забудь об этом!
Доктор тоже оказался понятливым:
— А как я объясню исчезновение трупа?
— Твои проблемы! — отрубил Проха. — Но если обтяпаешь все, как надо… Считай, что на безбедную пенсию себе заработал!
— Серьезно?
— Серьезней некуда! А сейчас помоги мне дотащить его до машины.
* * *
Никого не предупредив, Проха вывез меня в свой загородный дом под Москвой. Даже Патлас не видел моего чудесного воскрешения — он в это время опорожнял желудок за углом морга. Через три дня я уже был как огурчик, но продолжал скрываться у Прохора на даче, наблюдая за сложившейся ситуацией со стороны. Моё убийство вызвало серьезные волнения в кругах крупных бизнесменов и среди воротил отечественного шоу-бизнеса. Фотографии с места преступления, свидетельства очевидцев не сходили с первых полос всех без исключения газет, начиная от солидных изданий, и кончая мелкими бульварными газетенками. Шумиха, поднятая вокруг моего убийства, была на порядок мощнее, чем та, которую когда-то подняли вокруг убийства Влада Листьева в моем прошлом, здесь еще не свершившемся.
— Ну, и что ты собираешься делать дальше? — поинтересовался у меня Прохор.
— Вы смогли выяснить, кто за этим стоит? Кто приготовил мне такой сюрприз?
— Федор Кузьмич уже разобрался с заказчиком, — ответил Проха.
