— Командир, ну так как с моим предложением? Мараковать долго — времени нет!

Хозяин исподлобья взглянул на говорившего — крепко сбитого зэка с уродливым багровым шрамом через все лицо и вновь грубо выругался:

— Бля! Как меня достали ваши разборки! Суки![68] Воры! Пидоры! Одних в одни бараки, других в другие! Вы у меня уже в печенках сидите…

— Начальник, так я тебе о том и толкую! Соглашайся! Я в зоне быстро порядок наведу! Я на фронте разведротой командовал! Ранен…

— Знаю! — беспардонно перебил его хозяин. — И награды есть… Я одного не пойму, Король, ты ж искупил, смыл кровью свои предыдущие грехи… Так какого же хрена ты опять чалишься?

— Смыл, — согласился Король, присаживаясь на краешек стула, — с фронта чистеньким вернулся! В орденах и медалях. Герой! Вроде и жизнь заново начать не грех, но… Я ведь делать-то толком ничего не умею… никогда не работал… Да и западло это для «честного вора»…

— Понятно, — усмехнулся хозяин, — отрицаловка.[69]

— Да, — вновь согласился Король. — По малолетству беспризорничал, затем в кодле Сени Барина шухерил, а там и первая ходка. Авторитету набрал — короновали. Но едва только по кичам клич кинули — в первых рядах пошел родину защищать!

— А назад вернулся — помыкался на воле, и за старое?

— В точку, командир! Только кореши мои, те, кто волыны[70] в руки не брал и на фронте не уродовался, таких как я суками нарекли… Правилки[71] устраивать начали… Без права отмыться… Пику в бок и все дела! На всех кичах идет война сук и воров! Законники опираются на старые понятия, но они давно протухли! Я установлю новый воровской закон! За мной сила: авторитетных фронтовиков на зонах и пересылка тьма! Мы сломаем старых «законников»! Командир, это же и в твоих интересах! Только не мешай мне, и все будет пучком!

Хозяин сомневался и нервно потирал небритый подбородок. Он уже доложил обо всем в Москву и получил одобрение начальства. Но, почему-то, продолжал сомневаться: если все пойдет не так, как планировалось, по шапке получит именно он, и никто другой.

— Хорошо, — наконец решился Хозяин. — Только поменьше крови! А если вообще без нее?

— Командир, война — это кровь! Без нее никак! — отрезал Король.

На следующий день все заключенные пересылки были выстроены на плацу строем по два.

— Граждане осужденные! — прогуливаясь перед строем зеков, громко крикнул Хозяин. — С сегодняшнего дня у вас новый староста, новые командиры рот и отрядов! — Он жестом подозвал к себе Короля.

— Их действия согласованы с администрацией лагеря и лично со мной!

Заключенные заволновались. Из рядов, где собрались старые блатняки и «законные» воры донеслось:

— Суку в старосты? Да пошел ты…

Их возгласы заглушил громовым голосом начальник пересылки.

— Недовольным можем сразу помазать лоб зеленкой! Все! Дальше разбирайтесь сами, — понизив голос, сказал Королю хозяин и чинно покинул плац.

Король мгновенно взял инициативу в свои руки. Чувствуя за спиной поддержку собственной кодлы, вооруженных дубаков и вертухаев, Король принялся отдавать распоряжения:

— «Воровская масть» — шаг вперед!

Вперед никто не вышел.

— Че, обосрались, «законники» хреновы? — издевательски выкрикнул Король. — Вас теперь даже чешежопить[72] противно!

— Нам суки не указ! — не сдержавшись, выкрикнул кто-то из толпы.

— Так, — довольно ухмыльнулся новоявленный староста, — сявки вякать начали! Крикуна сюда! Быстро!

Бригадиры Короля, растолкав ряды зеков, быстро заломали крикуну руки, и подвели его к старосте.

— Масть! Погоняло! — отрывисто, как на допросе рявкнул Король.

Зек скривился, словно от зубной боли, и плюнул в лицо старосты. Его тут же сбили с ног и принялись пинать тяжелыми тюремными «гадами». Понаблюдав минуту за избиением строптивого вора, Король остановил истязание:

— Хватит! Поднимите его!

«Шестерки» поставили окровавленного зека на ноги.

— Масть! Погоняло! — вновь вопросил Король.

Вор усмехнулся распухшими губами и вновь плюнул, метя кровавым сгустком в лицо истязателя. Но разбитые губы отказались повиноваться, и окровавленная слюна повисла на подбородке. Зека сбили на землю и били до тех пор, пока он не престал шевелиться. Король нагнулся к неподвижному телу и, оторвав пуговицы, распахнул ворот рубахи.

— Добейте его! — мельком взглянув на татуировки, распорядился Король.

Он первым достал из-за голенища сапога нож и вонзил его в грудь поверженного вора. Следом за паханом суки начали вонзать заточки во вздрагивающее тело.

— Ну, кто еще не понял? — зычно крикнул Король. — Так будет с каждым блатным придерживающимся старых понятий! Для вас есть единственный выход — принять нашу веру! Кто созрел — шаг вперед!

Вперед вновь никто не вышел.

— Не хотите сами — заставим! — ощерился Король.

Не выпуская из рук измазанного кровью ножа, староста прошелся вдоль шеренги заключенных.

— Выходи! Ты! Ты! И ты! — Король безошибочно угадывал в толпе воротил козырной масти.

— Ты! Шаг вперед! Сними рубаху!

Увидев подключичные звезды, староста понял, что не ошибся и на этот раз.

— Целуй нож, «законник»! — Король демонстративно поднес нож к лицу «честного» вора, не удосужившись даже отереть с него кровь. — Прими нашу веру, и останешься жить! В нашем кругу твой авторитет останется таким же высоким! Ну, целуй!

— Да пошел ты, сука! — высокомерно отозвался вор. — Сучья масть ниже защеканской — тех хоть по прямому назначению использовать можно! А вас, сук, можно только резать!

Король без замаха полоснул «законника» по лицу острым ножом — кровь брызнула во все стороны. Не дожидаясь приказа пахана, его подручные накинулись на вора. В ход пошли кастеты, куски арматуры, булыжники и заточки. Через мгновение от «законника» осталась лишь бесформенная груда окровавленного мяса.

— Все видели? Так будет с каждым отрицалой!

Пока озверевшие шестерки пинали окровавленное тело, Король подошел к следующему блатняку. Он даже не успел ничего ему сказать — тот рухнул на колени и дрожащими губами припал к ножу.

— Присягаю!

— Молодец! — похвалил отщепенца Король. — Теперь для остального мира ты — сука! Дайте ему нож! Иди, утверждай новую веру! Обратной дороги у тебя нет!

Предатель воровского закона принял из рук нового пахана нож.

— Ржавый, целуй! Целуй, сука! — истерически завизжал отщепенец, кидаясь к ближайшему собрату по несчастью. — Падлой буду, завалю! Целуй, если жить хочешь!

Король с усмешкой наблюдал за действиями «новой суки». Команда старосты стремительно пополнялась свежими рекрутами — не все блатные хотели умирать во имя старых «понятий».

— Это только начало, — размышлял Король, — первая ласточка, первая «красная зона».[73] В конце концов, новый закон утвердиться на всех кичах. Суки будут править бал!

Король улыбнулся своим мыслям и вновь продолжил путешествие вдоль строя осужденных.

— Ты, вперед! Ты! Ты! Ты…

Кислый стоял в конце шеренги — его этап прибыл в Ванино вчерашним вечером, и все новенькие сгрудились в конце колонны. Роман прекрасно понимал, что происходит на плацу и нисколько не заблуждался на свой счет — он вор со стажем, «в законе», и перо в бочину ему сегодня обеспечено. Изменять понятиям ему было в западло, чай не фраер лавровый,[74] а честный вор. Смерть он увидел сразу, еще до того, как пролилась первая кровь — старуха весело подмигнула Роману и расчехлила свой жуткий инструмент. По коже шулера побежали крупные мурашки.

— А может, все-таки и пронесет, — тщетно надеялся Кислый, — фартило же до этого! Прикинусь ветошью, — решил он, — вид у меня простоватый, да и выгляжу молодо (после той давней встречи со Смертью Роман перестал стареть) — рановато в законники. Здесь меня никто не знает — авось пронесет…