Зайцев еще раз окинул взглядом комнату. Тела были распростерты на полу, скатерть со стола тоже была сдернута на пол, вокруг лежали тарелки, блюдца, недопитая бутылка водки, из которой, кажется, даже сейчас продолжала вытекать прозрачная жидкость. Из стенки были выдернуты все ящики, их содержимое было разбросано по полу — видимо, убийца что-то искал, что-то его интересовало в этих ящиках. А что можно искать в квартире двух стариков? Зайцев похлопал по дивану ладошкой, ощутив выпирающие пружины и беспомощно вздохнул.
— Ни фига не понимаю,— сказал он.— Как говорил какой-то классик, ум меркнет.
— Разберемся,— ответил эксперт с фотоаппаратом. Он уже отщелкал, наверное, целую пленку, заходя с разных сторон к распростертым телам хозяев.
— Что отпечатки?— спросил Зайцев.
— Есть отпечатки, капитан. Есть. Но разные.
— Это как понимать?
— Смазанных много. Как говорят ученые люди, не поддающихся идентификации.
— А так бывает?— поинтересовался Зайцев: пустоватый разговор был ему неинтересен.
— Всё бывает, капитан, всё бывает,— эксперт тоже разговаривал как-то механически, произнося первые подвернувшиеся слова.— Убийца, похоже, был в перчатках.
— Значит, не бытовуха,— пробормотал Зайцев.
— Какая бытовуха, если в затылок стреляют?!— хмыкнул эксперт. При бытовухах ножом полосуют, топором, вилкой... А тут всё грамотно, продуманно, можно сказать.
— А почему в затылок?— уныло спросил Зайцев.
Эксперт оторвался, наконец, от видоискателя.
— Об этом ты своего бомжару спроси. Удивительной проницательности был человек... Помнишь? Бывший звездочет или что-то в этом роде.
— Да какой бомжара, господи!— простонал Зайцев.— Только бомжар здесь и не хватало. Тогда-то всё у него на глазах происходило, много ума не надо...
— Не знаю, не знаю,— с сомнением проговорил эксперт, сворачивая свою аппаратуру.— Но вспомнился мне тот мужичок, вспомнился. А то соседи ничего не видели и не слышали, отпечатки смазаны, а те, что остались, наверняка принадлежат хозяевам. Висяк получится, а, капитан?
Зайцев молча наблюдал, как санитары выносят трупы несчастных стариков.
НА ЭТОТ РАЗ БОМЖА ВАНЮ ЗАЙЦЕВ НАШЕЛ В ПОДВАЛЕ ДОМА, возле которого три месяца назад произошло убийство предпринимателя. Ваня лежал на задрипанной кушетке, подобранной, скорее всего, на соседней помойке. Закинув руки за голову, он бездумно смотрел в бетонный потолок. Сквозь зарешеченное окно в подвал проникал слабый свет, но Зайцев, уже успев привыкнуть к полумраку, сразу увидел Ваню.
— Здравствуй, Ваня!— сказал он громко и внятно.
Бомж чуть вздрогнул от неожиданности, повернул голову, долго всматривался в капитана и, наконец, узнал.
— А!— сказал он даже с некоторым облегчением.— Решил заглянуть... Чего-то случилось у тебя?
— С чего ты взял?
— Если б не случилось, не пришел бы. Верно говорю?
— Верно,— помолчав, ответил Зайцев.— Как цефеиды? Снятся?
— Не надо,— строго сказал бомж.— Это не тема.
— Извини.
— Да ладно... Ты же не за этим сюда пришел. Кстати, котенка по дороге не встретил? Черно-белый такой, пестренький... Не попался под ноги?
— Вроде, нет...
— Котенок пропал... Знаешь, как в детских стишках? У старика и старухи был котеночек черноухий, черноухий и белобокий, чернобрюхий... и еще там какой-то. Забыл. Мы с ним тут ладили...
Зайцев помолчал, окинул взглядом помещение — неплохое, в общем, помещение: и сухое, и тихое; сумрачное, правда, но, видимо, к этому можно было привыкнуть.
— Ваня, у тебя как со временем сейчас?
Бомжара замер на какое-то время, потом как-то резковато приподнялся, сел, сбросив ноги на пол и уставился на Зайцева с неподдельным изумлением.
— Как у меня со временем?— переспросил он.— Ну знаешь, капитан... Что, совсем тебя прижало? Убили кого-то важного?
— Двоих убили. Старика и старушку. Ему в затылок выстрелили, а ей в спину. В сердце попали. Они не мучились даже. Были — и нету.
— А где?
— У них дома. В квартире, то есть.
— Хорошая квартира?— безразличным тоном спросил бомжара.
— Ничего. Занюханная немного, но место хорошее, тихое, от центра недалеко. И наследников нету.
— Так не бывает,— обронил бомж.— Найдутся.
— Я искал.
— В паспортном столе? В адресных книгах? Через милицию?
— Да,— растерянно проговорил Зайцев.— А где же еще?
— Ты у них почту посмотри. Поздравительные открытки. С новым годом там, с восьмым марта — какие еще праздники остались?
— Что ж, мысль неплохая,— с надеждой проговорил Зайцев.
— А плохих мыслей и не бывает, капитан. Бывает мысль, а бывает ее отсутствие...
— Так что, съездим на квартиру?
— Они там до сих пор лежат?
— Да нет... Трупы вывезли. Но всё остальное в неприкосновенности.
— А тебе, капитан, машины не жалко? Ты же меня при свете не видел. Да и мылся я...— с некоторой капризностью в голосе сказал бомж.
— Знаешь, Ваня, я ведь прямо оттуда приехал. По сравнению с тем запахом твой — шанель номер пять.
— А я дарил шанель номер пять,— бомж застыл, уставившись в зарешеченное окно, будто видел там картины прошлой своей жизни, где были французские духи и милая женщина, которая прижималась к нему, полная восторга и любви.— Два раза дарил...
Всмотревшись в лицо бомжа, Зайцев увидел вдруг, как две одинокие слезинки выкатились из его глаз, скользнули вниз по щекам и затерялись в седоватой немытой щетине.
— Слезливым стал,— проворчал, смутившись, бомж и поднялся со своей кушетки.— К чему бы это, а, капитан?..
Медленно, с остановками, дошли до машины. Бомжара, поколебавшись, сел на заднее сидение, постеснялся сесть рядом с капитаном. Позволил Зайцеву сделать вид, что тот не едет с бомжом, нет, а как бы доставляет его в отделение — позаботился о сохранности капитанского самолюбия.
