Старый маг Хорий бережно протер крышку каменного ларца, облокотился на нее и поднялся с колен. С уважением тронул полированный камень еще раз. Бессчетно веков этому ларцу – и ни единой трещинки. Беспросветное зло запереть могли только великие мастера, эльфы и маги прошлого. И они уважали силу ордена.

Когда-то орден был многочислен и славен. Он хранил древние тайны, копил славу, наслаждался властью и придирчиво избирал учеников. Это было неизмеримо давно, и старик не застал те времена, даже следы их истерлись, как растрескавшиеся ступени.

В пору, когда Хорий был юн, этот замок уже пустовал. Ветер тосковал в каменных лабиринтах, волки вторили ему за крепостным валом, осевшим в болотистый грунт… Весь орден составляли пятеро магов, таких же стариков, как он теперешний. Ничуть не капризных и славой не избалованных, какое там! Брошенные, иззябшие душой, маги соскучились по молодым голосам и заботе, вот почему они охотно приняли учеником первого встречного – в глушь лесов, что залегли у самой Черной стены, давно не забредали люди. И он бы не пошел – слухи приписывали буреломным зарослям дурные и нелепые свойства. Мол, выходят из-за Стены черные эльфы и уводят людей в рабство, от которого не спасает сама смерть. Даже звери в лесах – их тайные слуги, наделенные злой магией неумирающих, которых деревенские сказки именуют «неупокоенными», намекая, что смерть давно прибрала их души, но почему-то не позаботилась о телах…

Вот как время переворачивает привычное. Когда-то эльфов считали доброй былью, а теперь зовут злой сказкой. И здесь, у Черной стены, – всё чаще.

Хорию, бежавшему в леса от гнева правителя, повелевшего уничтожить весь род до седьмого колена, выбирать не пришлось. Сперва думал вернуться, когда погоня потеряет след. Надеялся осесть в в безопасной глуши, где хоть раз в год люди проходят, их голоса звучат, не забываются…

Стена башни выросла перед ним – как из сказки. Пока юный Хорий шел лесом, не было ее. Потом, раз – чуть носом не уперся. Древняя магия, так прятать теперь не умеют… Хорий осмотрел стену и пошел вдоль нее, удивляясь: эдакая силища – и кругом сплошное запустение. Ворота ему открыли старики. Они же накормили, дали комнату и одежду, допустили к общей работе, ни в чем не выделяли, не ущемляли как младшего. Зима прошла незаметно, лето промчалось и того быстрее. Уходить он иногда порывался, но каждый раз что-то мешало.

Потом привык, привязался к старикам, а со временем сам начал учиться забытому искусству магии по книгам, какие не уцелели более нигде, даже и в лучших королевских библиотеках. Старики хвалили, называли одаренным и усердным. Лес шумел, его голос все становился роднее и понятнее, а мир людей с их суетой и бестолковостью – забывался, терял притягательность. А потом пришло время, и Хорию рассказали о главном деле ордена. Стало понятно: служение передать более некому. Маги ушли один за другим, а он принял бремя ответственности за тайну и честно исполнял дело день за днем…

Старик закашлялся и устало уселся на каменную крышку ларца. Таких вольностей в обращении с заклятым сосудом он себе не дозволял, но годы – они о церемониях не думают. И ему, последнему из рода Хориев, ученика ждать не приходится. Давно заросли тропы к древней башне, людские поселения под натиском суеверий отступили за хребет.

А более предрассудков, само собой, постарались ведимы. Страшное племя! Хуже чумы и пожара, пришедших вместе, и даже в сопровождении голода, наводнений и камнепада.

Ведимы, или прирожденные маги, – так принято звать породнившихся с демонами полулюдей. Они черпают магию из собственной крови, несущей темные токи глубинного зла. Сила ведимов питается страхом и сама же растит его, не зная границ.

Хорий вздохнул, сокрушенно покачал головой, крепче оперся о посох и поднялся на старые непослушные ноги. Орден выстроил башню, чтобы сокрыть ларец, древнейшую из своих тайн – и самую опасную. Род ведимов идет от неприкаянных демонов Огня. И, как гласит пророчество, однажды он пресечется, если не получит новых душ и не возродит демонов. Орден надеялся пережить ведимов и покончить с их злом. Почти преуспел – люди без малейшего дара в крови создали заклинания и подчинили себе силу почти так же прочно и уверенно, как эльфы и гномы. Но последней войны с ведимами, о которой люди вне круга посвященных и понятия не имеют, орден не осилил. Да, он выстоял и сберег тайну, но хранителей уцелело так мало, что передать великое знание стало некому…

Правда, и полулюди пострадали в войне. Истратили силы, беспрерывно заклиная Огонь в поисках спрятанного ларца. Погибли в столкновениях с магами, унося и жизни людей ордена.

Когда Хорий пришел в обитель, немногочисленные старики-маги твердо знали: враги вымирают. Огонь более не горит в крови их женщин, именуемых в древних книгах ордена «углями силы». Маги-мужчины, обозначенные там же как «пляшущие Огни» слабеют и стареют. Каких-то сто лет – и всё будет кончено…

Хорий закряхтел и, тяжело шаря по стене, на ощупь двинулся вниз по винтовой лестнице. Он узнает, когда последний из Огней тьмы не найдет достаточно силы, чтобы плясать, и след его растворится во мраке, откуда однажды пришел, чтобы проклясть мир. В тот день ларец станет обычным камнем, и рука, касаясь его, не будет ощущать пытки льдом и жаром. Пытки, рождаемой близостью душ трех последних демонов. Пока еще эти души не стали пеплом – и ведимы пляшут и воют, уговаривая ночь вернуть им полноту страха и силы.

Давно, полвека назад, Хорий остался в холодном кольце каменных стен, чтобы беречь тайну. Необходимость ежедневного заклинания сосуда зла становилась для него с каждым годом всё более тяжелым бременем. Но, если не читать нужных слов, полулюди узнают, где укрыт ларец. Как гласит древняя легенда – достаточно поднять крышку, чтобы демоны вернулись в мир. Еще в книге сказано: «В каждом роду живущих найдут обремененную ненавистью душу и раздуют огонь, и большая война возожжет угли, даруя пляске Огней необоримое могущество, и иссякнет свет».

Хорий добрел до своей кельи и устало уселся. Слабо махнул рукой, затеплив пламя в очаге. Придвинул мисочку с жареными семечками и достал из корзины орехи. Белки наносили ему грибов и разносортных ядрышек – чищенных и в скорлупе, птицы отдали свое уважение ягодами. Жизнь мага не так уж плоха. Жаль лишь, что старость подступила вплотную, и ни одно заклинание уже не распрямит спины, не вернет сил и не восполнит угасающую зоркость. Лет десять назад он приметил признаки идущей под гору жизни и очень испугался, что покинет мир – и некому станет продолжать дело ордена. А потом решил: он в ответе лишь за то время, что отпущено ему богами.

Он человек и должен делать посильное, а прочее – забота высших. Нет у человека права и власти вмешиваться в их промысел. Даже если боги задремали и недоглядели.

В последние годы Хорий все чаще подозревал тайком, что бессмертные не избежали непомерности времени. Их слух ослаб, зрение притупилось, память дает сбои. А дети богов бегают невесть где и не желают принимать бремя ответственности за созданный родителями мир Саймилии, потому что это – чужая и непонятная игрушка.

Старик закряхтел, кутаясь в войлочное одеяло.

– Неслухи и недоросли, – пожаловался он ворону, своему единственному собеседнику. Тот пережил несколько поколений магов и давно обрел право считаться мудрым по-настоящему. – Недоглядят!

– Прахом пустят, – хрипло отозвался клювастый.

– Именно, – закивал старик. – Небось, налепили наспех мирков, криво да неумело, там своих бед предостаточно. Вот и стоит наша Саймилия без пригляда. Как старый сенной стог. И дела им нет, пока не заполыхает…

– Страшно, – согласился ворон.

– Демоны – они как грозовые огни или искры, – сонно прошамкал Хорий. – Здесь припрятаны и всем до поры не страшны, можно и не помнить о них. А как в силу войдут, и богам мало не покажется. Пока погасят – всю лужайку в пепел, а ведь не муравьи – люди, эльфы, гномы… целыми странами погорим. Дальше – хуже, мир за миром займутся войной, и, кроме демонов и ведимов их окаянных, никому от этого пожара радости не будет.