ОЛЬГА. А почему не работает?
ЛЕНА. Так документов у него нету. Надо ехать в своё село. Всё переоформлять. Сто раз ему говорила, да разве он поедет. Надо попросить у знакомой, она мне помогает. Потом отдам.
В коридоре зазвякали тарелки. Открывается дверь. Высовывается рука с тарелкой.
Ольга сидит.
ГАЛЯ (Ольге). Тебе взять?
ОЛЬГА. Нет.
ЛЕНА. Силы копи, тебе рожать скоро.
ОЛЬГА. В рот ничего не лезет.
ЛЕНА (руке). Ну что за гадость даёте. Хоть бы жиринку какую добавили, беременных кормите, не зэков.
РУКА. На второе вам мясо.
ЛЕНА. Где?
РУКА. Захочешь, найдёшь.
ЛЕНА. А сюда?
РУКА. Одной не положено.
ЛЕНА. Совести у вас нету. Давайте, кладите.
РУКА. Бог вас накажет, в Пасху детей убивать! Убивать таких, как вы надо, а не кормить! (Захлопнула дверь.)
Пауза.
ЛЕНА. Совсем бабка чокнулась. (Едят молча.) Так ведь не дала мяса.
ГАЛЯ. Она и вчера не дала. (Рите.) Ешь. (Даёт свою тарелку.)
ЛЕНА. А ты?
ГАЛЯ. Перестань. Мне принесут, а ей…
ЛЕНА. А бабка-то постоянно одну порцию недодаёт. Только суп. Старая стерва.
Рита встаёт.
ЛЕНА. Чего второе не ешь?
РИТА. Не хочу.
ЛЕНА. Через не хочу.
РИТА. Не буду.
ЛЕНА. О ребёнке подумай. Что тебе, в рот совать?
РИТА. Сказала не буду. (Толкнула тарелку, та разбилась, пауза.) Достала уже. Что вы все ко мне лезете! (Лене.) Тебе-то что от меня надо?!! (Села на кровать, плачет.)
ГАЛЯ. Ты что, Рита?
РИТА. Будто я не человек! Кормят сразу какими-то отбросами, будто я жрать не хочу…
ГАЛЯ. Да что из-за еды-то.
РИТА. Врачи косятся. В коридорах пальцем тыкают.
ГАЛЯ. Кто тыкает, ну???
РИТА. В других больницах таких отдельно кладут. А эти специально неделю держат. Думают, передумаю. Мать устроила. Вечно мне жизнь портит.
ГАЛЯ. Кто портит?
РИТА. Как вы мне все надоели, со своими «стучит — не стучит», с этим дурацким вязанием. Беременные точно все двинутые. Что вы на меня уставились?
ГАЛЯ. Рита…
ЛЕНА. Ты чо, с цепи сорвалась?
ОЛЬГА. На аборт она лежит.
Пауза.
ЛЕНА (Ольге). Ты чо говоришь-то?
ОЛЬГА. Вчера ещё догадалась.
Пауза.
ГАЛЯ. Да перестаньте вы. Смеётесь, что ли? Рита, скажи им.
Пауза.
РИТА. В моём возрасте одни дуры рожают.
ЛЕНА. Не поняла чего-то…
РИТА. Сама могу решать, не девочка. У меня только жизнь начинается. Я не дура, гробить жизнь на какого-то ребёнка. В тридцать пять выглядеть, как чмо. Насмотрелась, спасибо, не хочу. Знаю я, что мать приходила. Вечно суётся куда не надо. Ревела тут, унижалась, было бы перед кем. Такая жалкая. Плакалась, какая она несчастная? Меня помоями поливала? Старая песня. А она хоть перед кем выстилаться будет, лишь бы её пожалели, добренькую. А она ведь младше её. (Кивает на Ольгу.) Ей тридцать пять, а выглядит как старуха. С ней на людях-то появиться стыдно. Всё потому, что родила в восемнадцать. Дурой была, дурой и осталась. Ладно, хоть у меня мозги в порядке. Сделаю аборт и уеду подальше отсюда.
Пауза.
ГАЛЯ. Что ты такое говоришь, ты успокойся. Нельзя так волноваться. (Пауза.) Ну, что вы молчите? Такое бывает, я читала. От страха это, первый раз когда.
ОЛЬГА. Трацид зачем пьёшь? Его в первые недели пьют, когда избавиться хотят.
РИТА. И тут пронюхали? Пила, не помогло! А щас по привычке пью. Всё надеялась, что сдохнет, а он живучий.
ОЛЬГА. Ребёнок при чём? Он ведь больной весь.
РИТА. Ничо. Ему всё равно не жить. Сёдня вырежут.
Пауза.
ГАЛЯ. Что она говорит?
ЛЕНА. Ты зачем, сучка, до такого срока дотянула?!
РИТА. Вызовут схватки, ребёнок большой, сама рожу. И выскребать ничего не надо. Говорят, не так это больно.
ГАЛЯ. Как же это? Что ты придумала. Он же большой. Шевелится уже, слышит, видит, он даже плакать там может. Ты убьёшь его.
РИТА. И чо. Все делают аборты.
ЛЕНА. Ну, ты и сучка. Ты не дура, ты животное.
РИТА. Это ты животное. Плодишься, как кошка. Кстати, мы свою кошку тоже хотим стерилизовать, чтоб не таскала больше.
Лена ударила Риту по лицу.
ГАЛЯ (прикрывает Риту). Перестаньте!
ОЛЬГА (разнимает). С ума сошли?!
Лена села не стул, трогает живот, тяжело дышит.
РИТА. Ребёнка держи, а то пятый-то быстро выпадет.
ОЛЬГА (Рите). Замолчи.
ГАЛЯ. Так страшно, когда лишаешь жизни ребёнка. Он же твой, твой, родной. Ольга, ну скажите вы.
ОЛЬГА. Сама пусть решает.
ГАЛЯ. Пасха завтра.
РИТА. Мне-то чо.
ГАЛЯ. Ты сама не понимаешь, что творишь. Для матери ближе ребёнка никого нет. Лена…
РИТА. Я свою мать ненавижу.
ГАЛЯ. Всё делается по воле божьей. Бог дал тебе такое чудо.
РИТА. Знаю я, как делается это чудо, не девочка.
ГАЛЯ. Ты всю жизнь будешь об этом жалеть, сама себе не простишь.
Пауза.
На улице потемнело. От сильного ветра заскрипели рамы открытого окна. Где-то разбилось стекло. Крики.
Открылась дверь.
ГОЛОС. Закройте окна и форточки.
Пауза. Закрылась дверь.
РИТА. Закройте! Закройте окно!
Галя быстро закрыла окно.
Сильный ветер стал хлестать водой по стёклам. Застучал по карнизам. Гремит гром.
РИТА. Закройте! (Забилась в угол своей кровати, сжалась в комок.)
ГАЛЯ (села рядом с ней, обняла её). Я закрыла, закрыла. Тише, тише.
Все смотрят в окно. Долгая пауза. За окном стихло. Пробивается солнце.
РИТА. С детства боюсь грозы. Только загремит, у меня в глазах темнеет. Я всегда пряталась под кровать. Мама ушла, а ветром стёкла выбило. Так холодно, страшно. Она всегда уходила.
Пауза.
ОЛЬГА. Гром в апреле, хорошая примета.
ГАЛЯ. Землёй пахнет. (Пауза.) Всё будет хорошо. Всё будет хорошо.
Капли стучат по карнизу.
Дождь уже кончился.
На подоконнике вода, с улицы натекло.
Вода медленно стекается, собирая в себя отражённые кусочки неба.
Остановилась. Снова течёт. Светлеет, в ней проносятся облака.
Лена стёрла воду тряпкой.
ЛЕНА. Весь подоконник залило. (Пауза.)
Заходит акушерка.
АКУШЕРКА. Коваленко рожать. Собирайте вещи. (Вышла, закрыла дверь.)
Пауза.
Рита встала с кровати. Собирает вещи.
Пауза.
ГАЛЯ. Доноси ребёнка.
РИТА (быстро собирает вещи). Решила, так решила.
ГАЛЯ. Родишь, и всё изменится. Когда его увидишь, такого маленького, беззащитного, всё изменится.
