Сознавая, что все собравшиеся состояли в какой-то степени родства друг с другом, Кит, поболтав немного о каких-то пустяках, перевел разговор на обсуждение семейной генеалогии. Тема, неожиданно даже для самого Кита, оказалась интересной: в ней открывалось нечто первозданное, нечто первобытно-родовое.

Уже за обедом, традиционно состоявшим из жареного мяса в соусе, картофельного пюре, зеленого горошка и сухого печенья – эта истинно американская еда уже лет двадцать как исчезла во всех столичных ресторанах, – Хэрриет, продолжая тему семейного древа, вдруг, как будто невзначай, упомянула:

– А моя сестра, Дороти, замужем за Люком Прентисом. Ты ведь, по-моему, знаешь Прентисов, Кит.

Он посмотрел на Хэрриет и внезапно понял, почему ему сразу же показалось, что он ее раньше видел.

– Мне кажется, ты когда-то ухаживал за Энни, моей племянницей.

– Да.

– Она вышла за одного из Бакстеров. За Клиффа. Он у нас тут начальник полиции.

Быть может, попытаться все-таки открыть эту бутылку отверткой, подумал Кит.

Зак поднял голову от тарелки.

– Я слышал, в церкви Святого Джеймса было какое-то собрание насчет Клиффа Бакстера. Этот тип… – Он глянул на сидевших за столом ребят и договорил: – … совсем, на мой взгляд, с цепи сорвался.

Лили и Фред с ним согласились. Тетя Бетти не отреагировала никак, а мальчишки попросили разрешения встать из-за стола и тотчас же получили его.

Зак подождал, пока они вышли из комнаты, потом подался вперед и произнес тоном заговорщика:

– Я слышал, он погуливает. Там, в церкви, выступала одна женщина. Конечно, с ее стороны это полное бесстыдство; но она там открыто заявила, что между ней и Клиффом Бакстером кое-что было.

– Кто-нибудь хочет добавки? – спросила тетя Бетти. Хэрриет повернулась к Киту.

– Ты хоть раз видел Энни после колледжа?

– Нет.

– А я слышал, что там выступала еще одна женщина, Мэри Арлес, – вступил в разговор Фред. – Ей и Бобу, ее мужу, принадлежит заправочная станция на дороге номер 22, так вот она рассказывала, что Клифф Бакстер берет у них в магазине все, что ему нравится, а потом приписывает лишнее в счет за бензин, и таким образом городская казна расплачивается за его покупки.

– Моя сестра была на том собрании, – сказала Хэрриет, – и она просто в ужасе от того, что услышала там о похождениях своего зятя. – Хэрриет замолчала и посмотрела на Кита.

Кит молча слушал, отметив про себя, что Зак и Фред осуждают скорее допущенные начальником полиции финансовые нарушения, чем его любовные похождения; Лили же и Хэрриет были озабочены исключительно проблемой святости семейных уз.

– Если бы я услышала, что мой муж гуляет на стороне, – заявила Лили, – выставила бы его вон сразу же, без колебаний.

Пожалуй, Фред не похож на человека, который бы захотел, а тем более имел бы возможность гулять на стороне, подумал Кит; но теперь, когда его столь недвусмысленно предупредили, вид у Фреда стал какой-то затравленный.

– Если кому нужна добавка, у меня на кухне еще сколько хотите, – сказала тетя Бетти.

– Не удивлюсь, – проговорила Хэрриет, обращаясь к Киту, – если она от него уйдет.

– Кто?

– Энни.

– А-а… возможно. Но жена или муж всегда узнают последними.

– Моя племянница просто святая, – продолжала Хэрриет. – Вырастила для этого типа двух великолепных детей; дом ему содержит в таком порядке, ну просто картинка. Не заслуживает она, чтобы с ней так обращались.

– Кто-то же должен ей все сообщить, – повернулась Лили к матери, – она ведь, возможно, ничего еще не знает. Я вам вот что скажу: если бы мой муж занимался такими делами, а мне бы никто ничего не сказал, я бы таких людей перестала считать своими друзьями. – Лили опять посмотрела на Фреда, а Кит подумал, не похаживает ли тот и в самом деле налево.

– У Фреда и мыслей-то таких не бывает, – встала Хэрриет на защиту зятя.

Кит уже давно пришел к заключению, что будь то в Вашингтоне или Риме, в Париже или Москве – где угодно, – но тема похождений на стороне всегда интересует всех. Однако интересна она лишь до тех пор, пока остается отвлеченной или, в крайнем случае, касается кого-то другого; но мгновенно становится очень болезненной и деликатной, едва только ее обсуждение начинает приближаться к присутствующим; и потому, хотя все сидевшие сейчас за столом были в этом плане явно безгрешны – за исключением только самого Кита, – разговор на эту тему прервался.

– Обязательно расскажу Энни, что видела тебя, – сказала Киту Хэрриет. – Она наверняка попросит передать тебе большущий привет.

– Спасибо. И ей от меня тоже.

– Обязательно передам. Может быть, вы с ней как-нибудь встретитесь.

– Все бывает. – Кит сделал у себя в памяти отметку: не забыть сказать Энни, чтобы она послала Хэрриет из Рима открытку.

– На десерт у нас молочный кисель и зефир, – объявила тетя Бетти. – Кофе кто-нибудь хочет? У меня растворимый. Пойду поставлю чайник.

Кит встал из-за стола.

– Извините, тетя Бетти, мне страшно неудобно так уходить – как будто я заезжал, только чтобы поесть, – но в пять часов я обещал кое с кем встретиться.

– Ну, сейчас ведь еще без четверти. Съешь сладкое, потом поедешь.

Кит вспомнил, что тетя Бетти всегда отличалась отсутствием чувства времени, а потому ответил:

– Не хочу потом гнать: люблю ездить медленно. Спасибо, чудесный был обед! – Он поцеловал тетю, попрощался за руку с остальными, посоветовав Фреду вести себя осмотрительнее и попросив Хэрриет передать от него привет сестре и мистеру Прентису.

– Обязательно. Они будут так рады!

– Надеюсь.

Кит вышел, помахал на прощание ребятам, гонявшим во дворе мяч, и сел в машину.

По пути домой он тщательно восстанавливал в памяти отдельные куски разговора, состоявшегося за обедом у тети Бетти. Больше всего заинтересовало Кита не то, что говорилось там о Клиффе Бакстере или же об Энни – он с восторгом вспоминал, как старая добрая Хэрриет взялась изображать из себя Купидона. Кит даже рассмеялся. Некоторые люди, подумал он, независимо от их возраста и полученного воспитания, обладают какой-то прирожденной способностью к любви – это чувство навеки поселяется в их сердце. У бедняжки Лили и Фреда эта способность отсутствует напрочь, впрочем, так же, как и у тети Бетти. А вот у Зака и Хэрриет, хотя они и намного старше, каждый раз, когда они смотрят друг на друга, вспыхивает в глазах какая-то искорка. Да, решил Кит, те, кто способен любить, – это действительно особая порода людей, и все наделенные этим даром узнают друг друга с первого взгляда; а потому он был уверен – Хэрриет чувствовала, как учащенно начинало биться его сердце всякий раз, когда она упоминала имя Энни.

Следующие три дня, с понедельника по среду, Кит безвыездно провел дома. Он не хотел лишний раз рисковать, покидая ферму, ему совершенно не нужна была еще одна стычка с Бакстером или его людьми. Он был сейчас слишком близок к цели, часы отсчитывали, можно сказать, последние минуты, и рисковать в этот момент или идти на какой-нибудь необдуманный поступок было бы ни к чему. Игра шла уже всерьез, и ее нужно было выигрывать наверняка.

В собственном доме, в пределах своих владений, он находился в безопасности; тут, по закону, его дом являлся в полном смысле слова его крепостью; и тревожило его другое. Кит совершенно не представлял себе, с помощью каких аргументов Бакстеру удалось бы убедить судью выдать разрешение на прослушивание его телефона; ему, однако, вдруг пришло в голову, что Бакстер мог бы сделать это и так, не спрашивая согласия судьи. Среди хитроумных приспособлений, что лежали в чемоданчике Кита, имелся прибор для определения наличия подслушивающих устройств. Кит даже не предполагал, что ему придется еще когда-нибудь в жизни воспользоваться этим прибором; он несколько раз тщательно проверил им весь дом, но ничего не обнаружил. Всякий раз, когда он куда-нибудь отъезжал из дома, Кит по возвращении обязательно проверял находящийся в чулане ввод телефонной линии – но тут тоже все было в порядке. Вообще-то существовал и прибор, позволяющий установить, не прослушивается ли телефон где-нибудь на линии, но такого устройства у Кита с собой не было. В принципе, на дом можно было нацелить и направленный микрофон, но из окон второго этажа окрестности просматривались на милю в любом направлении, и он ни разу не заметил какой-нибудь машины, которая бы стояла в таком месте подозрительно долгое время. Вряд ли вообще у спенсервильской полиции могла быть столь сложная техника для подслушивания, подумал Кит. Хотя, с другой стороны, никогда не знаешь наверняка, с чем можешь столкнуться.