Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Владимир Данихнов

Случайные связи

Ваня Голубцов родился в ночь на пятницу тринадцатое. Его мать, Любовь Петровна Голубцова, жутко боялась, что родит мальчика в несчастливый день, однако — вот незадача! — все-таки родила. Ваня, однако, рос здоровым и смышленым ребенком. Первым его словом было «мама», вторым — «конструирование». До семи лет Ваня ничего не знал о случайных связях. Большую, часть времени он проводил в своей комнате; Ваня запирался на щеколду и, усевшись на полу, собирал из разноцветных деталей разнообразные машины. В семь лет Ваню повели в школу. Он долго и стойко выдерживал первосентябрьскую линейку, но было слишком жарко, воротничок нарядной школьной формы неприятно сдавливал горло, и Ваня, продравшись сквозь плотные потные ряды школьников, убежал.

Он гулял по городу, сунув руки в карманы синей формы. Ваня редко выбирался в город и сейчас чрезвычайно заинтересовался его устройством. Город представлялся ему механизмом; механизмом не отлаженным, с множеством лишних деталей, но механизмом работающим. Ваня прошелся по центральному проспекту, с любопытством разглядывая витрины модных магазинов, памятники архитектуры, каких-то пасмурных прохожих, бегущих по своим делам. Сигналили машины; на площадке, где стояли экскурсионные автобусы, играла музыка. Прохожие казались Ване чем-то вроде машинного масла — смазки для скрипящих деталей города. Если смазки не станет, механизм остановится, шестерни еще некоторое время будут вертеться, а потом застынут навеки. Прислонившись к холодной, пахнущей картошкой «фри» витрине «Макдоналдса», Ваня задумался: что будет, если смазки станет слишком много и город утонет в машинном масле? Исчезнет ли трение, будет ли работать механизм вечно? Станет ли дешевле вкусное клюквенное мороженое, которое он так любит?

И тут Ваня заметил плакат. Плакат буквально источал серьезность: он был черно-белый — белые печатные буквы на черном фоне. Эти белые буквы, окруженные чернотой, казались маяком, каким-то путеводным светом. Завороженный Ваня, не дождавшись зеленого света, перебежал улицу и уставился на плакат. На нем было написано: ИЗБЕГАЙТЕ СЛУЧАЙНЫХ СВЯЗЕЙ.

Ваня почувствовал, как у него по щекам текут слезы.

В космосе очень много звезд. Они разноцветные. Умные люди говорят так: «Эта звезда спектрального класса…» — и называют спектральный класс звезды. В спектре семь основных цветов. Как у радуги. Еще у звезд есть размер. Есть большие звезды, есть маленькие. Маленькие они только в сравнении с другими звездами. Вы не сможете засунуть звезду в карман, перебежать улицу, войти в пахнущее клопами парадное, подняться на третий этаж и позвонить в железную дверь, покрытую внизу ржой. Железная дверь не скрипнет, и ваш лучший друг Алеша Пантелеймонов не откроет вам дверь, а вы не скажете: «Смотри, что у меня есть!».

И Алеша не спросит:

— Что?

А вы не скажете:

— Звезда! — и, конечно, не достанете звезду из кармана.

И Алеша, понятное дело, нисколечко не удивится. Все это потому, что Алеша сейчас не дома: он лежит в больнице и не может двинуть ни рукой, ни ногой.

А звезда вот она, у вас в кармане. Это теплая, добрая звезда, у нее есть настоящие протуберанцы, и если в них сунуть палец, вам станет щекотно. Любой физик — да что там физик! — любой более или менее образованный человек рассмеется вам в лицо, если вы скажете, что у вас в кармане лежит настоящая звезда. Но ни за что не показывайте ему звезду: физик затрясется, как старый, разболтанный мотор, и потребует, чтобы вы отдали ему светило. Потому что вы маленький и можете ненароком его поломать.

Кстати, об Алеше: он ничем не болеет. Он просто боится шевельнуть рукой или ногой, потому что тогда отлаженный механизм бытия разладится и со страшным шумом развалится: наступит то, что сумасшедшие зовут апокалипсисом.

Алеша поэтому лежит тихо-тихо, как самый тихий на свете мышонок. Он — маленький восьмилетний атлант, на слабых плечах которого держится мир.

В мире существуют законы. Нет-нет, я говорю не о государственных законах. Не о тех законах, которые запрещают вам ковыряться в носу, когда хочется поковыряться, или о законах, запрещающих назвать подонка подонком в лицо — все эти законы выдуманы людьми и существуют для того, чтоб хоть чем-то забить душевную пустоту, которая окружает каждого человека с рождения. Я говорю о других законах. Например, о законе всемирного тяготения. Согласно ему, если вы шагнете с обрыва, то не улетите в небо, а сорветесь и упадете вниз. Есть еще много других законов. Есть квантовая физика. Есть теория относительности. Кажется, какой-то из этих законов допускает, что вы, ступив с обрыва, все-таки полетите вверх. Но чтобы это случилось, у вас должно быть много попыток. Точно не уверен, но никак не меньше миллиарда.

И уж наверняка никакой из этих законов не допустит, чтоб у вас в кармане появилась маленькая, но настоящая звезда.

Ваня Голубцов познакомился с Аней Тамахиной в песочнице. Пятилетняя Аня брала песок, влажный после дождя, синей лопаткой и кидала в красное ведерко. Когда набиралось полное ведерко, Аня ссыпала песок на пирамиду, которую строила в углу песочницы. Маленькими ладошками она выравнивала стены пирамиды. К пирамиде подходила дорожка, выдавленная в песке. По обочинам дороги росли веточки тополя, которые Аня собирала все утро, бегая по двору.

У Ани были смешные косички цвета соломы и желтое платье. Ваня знал, что желтый цвет означает разлуку, но как это связано с устройством мира в данном конкретном участке мира, он пока не был в курсе. Ваня с любопытством наблюдал за Аней, которая строила пирамиду. Когда Ане в нос попадала песчинка, она смешно фыркала, смеялась, и Ваня улыбался. Аня притворялась, что не замечает Ваню. Наверное, стеснялась. Ваня присел рядом с ней на корточки и сказал:

— Привет.

Аня недоверчиво посмотрела на него.

— Здрасьти…

— Меня зовут Ваня.

Аня оживилась, отложила лопатку.

— Меня зовут Аня, я живу вон там! — Она показала на соседнюю пятиэтажку. Над пятиэтажкой вставало оранжевое солнце, покрытое трещинами телевизионных антенн.

— Красивая пирамида, — сказал Ваня.

Аня нахмурилась и стала ковыряться в песке.

— Это не пирамида, это дом!

— Извини, — сказал Ваня.

Скрипел, будто старые шины, песок. Конусообразный дом становился все выше. Оранжевое солнце, ковыряя лучами синее небо, кряхтело и поднималось к зениту. Тени стали короткими — кажется, наступи на такую, она и вовсе исчезнет. Ваня следил за тем, как Аня строит дом. В руках он сжимал плюшевого одноглазого зайца. Отсутствующий глаз Ваня замотал черной повязкой. Заяц был пиратом на пенсии.

Ваня спросил:

— Кто в твоем доме живет?

Аня растерялась. Она надула губки и ответила:

— Там пока никто не живет, там пока пусто. Ваня спросил:

— Хочешь, в твоем доме будет жить пират на пенсии? — И протянул Ане зайца.

Все еще хмурясь, Аня схватила зайца и сказала:

— Спасибки.

Вся наша жизнь состоит из случайных связей. Как их избежать, я понятия не имею. Думаю, вы тоже. Но у нас есть вариант. Завтра совместный русско-американский экипаж полетит на Марс. Давайте проберемся на корабль, выкинем оттуда весь чертов экипаж и вдвоем улетим на красную планету. Мы никогда не вернемся, но у нас больше не будет случайных связей — только вы и я, оказавшиеся вместе совершенно не случайно. Может быть, на Марсе нас встретит толстовская Аэлита. Но это, конечно, вряд ли.

Любовь Петровна привела Ваню в больницу. Пока Голубцова о чем-то беседовала с врачом, Ваня зашел в палату. Палата была красивая, солнечная. На полу стояла большая картонная коробка, в которой были свалены игрушки. На подоконнике лежал маленький красно-зеленый мяч. В тщательно вымытое окно ярко светило солнце. На потолке дрожал солнечный зайчик. Это был огромный солнечный зайчик: толстый и расплывшийся, с возрастом переставший следить за собой. Солнечный зайчик на пенсии.

1
{"b":"130876","o":1}