Да, она когда-то провела здесь несколько недель.
— Вы можете назвать какой-нибудь отель?
Она назвала. Тот, в котором останавливалась двумя годами раньше.
— Я — виконт де Трево, — прибавил монах. — Еду во Францию, чтобы получить наследство одного из моих дядей. Моему спутнику поручено передать эту сумму главе нашего ордена. Теперь же... — Пауза недоговоренной фразы красноречиво указывала на то, что глава ордена лишился причитавшихся ему денег. — Вам нечего бояться. Я возьму все на себя.
Он обращается со мной, как с девицей легкого поведения, подумала Клер де Ланжи, и ее гордость восстала, хотя она понимала, что и впрямь вела себя распутно.
— Мне ничего не нужно, — резко ответила женщина и задумалась. Стоило ли продолжать приключение? Но тут чувственные воспоминания о прошлой ночи властно заявили о себе, и она решила согласиться: — Хорошо, я сойду на берег.
Молодой монах покинул каюту, ничего не сказав и не попытавшись приласкать ее на прощание.
Нельзя сказать, чтобы Клер де Ланжи считала себя связанной этим обещанием. Обещания!.. Она давала их столько раз и столько раз их слышала! Женщина продолжала раздумывать. Вернее, ей казалось, что она размышляет, но на самом деле она уже находилась во власти рока и двигалась вопреки собственной воле навстречу своей необычной судьбе.
Судно снялось с якоря в полдень. Из номера гостиницы, в которой Клер остановилась накануне вечером, было слышно, как сирена созывает пассажиров, задержавшихся на пристани. Оставалось только ждать.
Прошел день, а Трево, как ни странно, все не приходил. Может быть, угрызения совести удержали его в последнюю минуту и он, придя в отчаяние и раскаявшись, вернулся к пожилому попутчику, явно приставленному к молодому монаху начальством, опасавшимся за его целомудрие и... разумеется, за наследство, предназначенное ордену?
Как бы то ни было, приключение удалось на славу!
Трево объявился на следующий день. Клер с трудом узнала его, настолько он преобразился за это время. Перед ней стоял элегантный джентльмен в тропическом костюме. Единственная деталь привносила в этот наряд долю экзотики: недавно обритая голова была обмотана чалмой, чтобы скрыть тонзуру. Впрочем, в пестрой разноязыкой толпе обитателей Коломбо подобная мелочь не привлекала внимания.
Прекрасная куртизанка оценила как строгий благородный облик виконта, так и его мужскую красоту, а также бледное лицо с классическими чертами молодого греческого героя, однако того дьявольского искушения чудовищным, кощунственным грехом, сопряженным с монашеской сутаной, она уже не чувствовала.
Но страсть Трево осталась прежней, и они снова стали любовниками. И все же Клер показалось, что в поведении молодого человека произошла едва заметная перемена. Может быть, притупилась та острота желания, которую порождало сознание того, что он нарушает данный им обет и оскверняет монашеское облачение?
— Мы совершили тяжкий грех, для меня это было равносильно преступлению, — признался Трево. — Нам следует, по крайней мере, загладить свою вину в глазах общества. Английский закон разрешает заключать брак после короткого пребывания на британской земле. Мы поженимся через две недели.
Трево принял это решение один, не посоветовавшись с возлюбленной. Та растерялась и даже почувствовала себя униженной, но тем не менее возражать не стала. У нее было немало оснований согласиться на этот брак.
Клер исполнилось двадцать шесть лет, тридцатилетие было не за горами. И хотя у нее хватало денег, чтобы жить безбедно, она, как и большинство ее товарок, инстинктивно стремилась к размеренной и спокойной жизни... К тому же ей предложили стать виконтессой!
Вскоре состоялась свадьба. По окончании всех официальных формальностей господин и госпожа Трево вернулись во Францию и поселились в роскошном доме на Лазурном берегу; так среди множества других местных семей появилась еще одна: богатая, тихая, обыкновенная супружеская чета, ничем не отличающаяся от соседей.
Но вот как-то раз Трево, уехавший утром на прогулку, не вернулся домой. Вместо него вечером явился пожилой и важного вида мужчина. «Господин X., нотариус», — значилось на его визитной карточке.
— Сударыня, — торжественно и лаконично объявил он Клер, — я уполномочен вашим мужем, виконтом де Трево, известить вас о том, что он больше не вернется. Виконт де Трево отправился в картезианский монастырь, где вознамерился провести в уединении остаток своих дней.
Все доходы от его состояния, а управление им он поручил мне, будут регулярно вам выплачиваться, а дом, где вы сейчас проживаете, переписан на ваше имя. Я оставлю вам свой адрес и буду всецело в вашем распоряжении по всем финансовым вопросам, которые только могут у вас возникнуть.
Госпожа де Трево тщетно пыталась узнать, в каком картезианском монастыре укрывается ее муж,- нотариус заявил, что он дал слово не разглашать эту профессиональную тайну.
Внезапный отъезд мужа и его решение прервать с ней всякие отношения, по правде говоря, не слишком удивили бывшую Клер де Ланжи. Она понимала, что обстоятельства, некогда побудившие Трево выбрать монашескую жизнь, не могли бесследно исчезнуть: значит, они вновь возымели над ним власть.
Одновременно с этим печальным заключением Клер сделала еще одно открытие. Если раньше ей хотелось лишь позабавиться с де Трево, то теперь она поняла, что успела его полюбить.
Виконтесса продолжала умолять нотариуса нарушить молчание, но тщетно.
Тогда она наняла частных детективов, и те, по ее указанию, провели тщательное расследование во Франции, Испании, Италии и других странах. И опять никакого результата! Впрочем, разве могло быть иначе? Заживо погребенный в одной из келий за высокими стенами неизвестного монастыря, Трево наверняка стал каким-нибудь отцом Бенуа или братом Августином, человеком, полностью лишенным индивидуальности, безымянным призраком среди других таких же живых мертвецов, как он сам.
Вспоминал ли он еще о Клер?.. Может быть, он за нее молился...
Прошли годы. Как-то раз господин X., нотариус, вновь пожаловал к покинутой супруге. Он держался еще более величественно и церемонно, чем во время первого визита.
— Сударыня, — объявил он Клер, — на мою долю выпала печальная и тяжкая миссия. Я вынужден известить вас о кончине вашего мужа виконта де Трево. Согласно воле покойного, выраженной в уже давно хранящемся у меня завещании, вы назначены единственной наследницей его состояния. Я выполню, если вы изволите дать мне на это полномочия, все формальности, необходимые для вашего вступления в наследство.
Клер была потрясена.
Трево умер! Крошечный лучик надежды, который оставался у его жены, угас. Более непреодолимая, чем стены всех картезианских монастырей, преграда навеки разлучила ее с человеком, которого она любила.
Неужели, прежде чем покинуть этот свет, он не обратился к жене с последним посланием и не написал ей хотя бы несколько слов, которые стали бы свидетельством того, что он помнил об их любви?
Ничего, сказал нотариус. Трево ничего не добавил к завещанию, составленному перед его уходом в монастырь.
Позволено ли ей хотя бы узнать, где он умер, получить какие-нибудь сведения о его последних днях, последних часах?
Нет, нотариус не имел права что-либо рассказывать. Впрочем, он почти ничего не знал.
Госпожа де Трево не могла и не хотела смириться с этой безнадежной неизвестностью.
Именно тогда она познакомилась с приверженцами спиритизма, и ее пытка началась снова, приняв уже совершенно иной оборот.
Души умерших являются живым с помощью медиумов, столов и всяких других средств; это означает, что не все связи между нами и людьми, с которыми нас разлучила смерть, безвозвратно оборваны.
Клер цеплялась за любую надежду. Даже оставаясь невидимым, Трево мог ее слышать и дать ей ответ. Она должна была удостовериться, что он помнит о ней.
