- И он начинает "убегать" от исследователя?
- При ста градусов с небольшим - первая фаза превращений, и далее до температуры плавления - аж пять штук! Все время он в новых фазах - происходит перекристаллизация. Одна структура, другая, третья, причем объем изменяется… И когда после плавления вы начинаете его охлаждать, то фазы идут в обратном порядке… И изменения, представьте, через каждые сто градусов!
- Нечто подобное есть у других материалов?
- Нет, в этом смысле это уникальнейший!.. Фазовые превращения, конечно же, были известны, но в таких количествах -нет… Причем объем мог увеличиваться на 20 процентов! Все это настолько поражало воображение, что ученые пришли к выводу, что из чистого плутония нельзя получить "изделие".
- То есть бомбу?
- Да. Причем, получается хрупкая фаза на определенном этапе - плутоний "трещит", и мы это видели… В общем, нельзя из него делать конструкции - и точка!.. Потом-то мы доказали, что возможно использовать и чистый плутоний, но это было "потом"…
- Поначалу же он то "явится", то "растворится" ?
- Образно говоря, конечно. Но я перескочил через ряд важнейших событий, а потому нужно вернуться к истокам… Прежде всего надо сказать, что Бочвар первые три года находился на "Маяке" постоянно. Только после 53-го года он стал чаще выезжать в Москву, где был его институт. А с 57-го года он, к сожалению, стал у нас бывать совсем редко…
- Главное было сделано?
- Но получалось так, что наука нас оставила. Я уже был главным инженером. Почувствовал, что наука далеко, а проблем много… Приехал однажды к нам новый министр Первухин - он по всем комбинатам ездил, знакомился с делами. Мне было поручено сделать доклад о положении на нашем заводе "В". Я и сказал, что наука от нас "ушла", и это не может не сказаться на нашем производстве, так как мы "варимся в собственном соку". Первухин вернулся в Москву. Правда, его вскоре сняли, но он успел выпустить приказ о восстановлении всех связей между нами и наукой, и поручено это было Курчатову. Тут же был собран ученый совет комбината. Приехал и Бочвар. Мы шли с ним по тоннелю в цех, вдруг он говорит: "Тут до меня дошли слухи, что вы, Николай Иванович, на меня "накапали" министру "Я попытался оправдываться, а Андрей Анатольевич перебил: "Правильно все сделали, это моя вина…" Этот случай не привел ни к малейшему изменению в наших отношениях , что мне кажется, говорит об удивительной черте в характере Бочвара -его высочайшем чувстве справедливости… Потом он начал частенько болеть, не мог приезжать к нам часто, да и дела в институте требовали особого внимания. Вот тут-то он мне и сказал, что всему начальству сообщил: мол, теперь его преемник и представитель на заводе "В" - я… Это было приятно и очень ответственно…
- Но насколько я знаю, многие специалисты в это время начали уезжать с комбината - наконец-то, появилась такая возможность у людей…
- И это было. Но самая главное: нельзя было никого нового допускать к производству плутония, у нас на заводе "В" секретность была просто сумасшедшая. Кстати, приказ Первухина о "возвращении науки на комбинат" позволил Бочвару оформить к нам новых людей…
- Мы с вами пока еще не открыли двери цеха № 4 и не вошли туда — бродим вокруг… Что же там происходило?
- Первые годы Бочвар и его бригада жили на "Маяке" безвыездно. Причем даже на Новый год - 1950-й - не мог оттуда уехать. Музруков устраивал банкет для всех руководителей, но Андрей Анатольевич не пошел на него. Он не любил помпезности, знал, что будут поднимать разные тосты, в том числе и за него…Потому-то и остался в своем финском домике…
- Странно, ведь 49-й был удачным: провели испытания, Героев получили. Казалось бы, и отмечать это нужно вместе!
- Не знаю причин, но Бочвар остался один… Я позвонил ему, пригласил к себе, мол, у меня собирается своя компания… Он согласился, сказал, что скоро придет… Впервые мы увидели Андрея Анатольевича в непривычной обстановке. Был он прост, весел. Потом стали играть в картишки - "веришь - не веришь". Посадили его между двумя симпатичными дамами, он увлекся, играл азартно - очень хотел обыграть своих соседок…
- А "духи" -охранники - где были?
- Я их не видел. Наверное, он от них сбежал…
- Даже в закрытом, совершенно секретном городе "духи" ходили рядом?
- И у него, и у Курчатова, и у Александрова, и у Харитона… Пожалуй, я впервые увидел Бочвара одного, обычно "духи" всегда были рядом - ведь Бочвар был одним из руководителей "Атомного проекта"… Кстати, ни Музрукова, ни Славского не охраняли. Только наука была постоянно под защитой… Бочвара начали охранять после того, как получили первый плутоний…
- Итак, открываем дверь цеха №4?
- Приоткрываем… Соседний завод "Б" получал раствор, содержащий плутоний. Он поступал в цех № 9, который располагался в соседнем бараке, - это метров пятьдесят от нас. Он стоит и до сих пор… Там получали слитки, которые передавались нам… Кстати, тут и начиналась "главная секретность" - они не могли попасть к нам. Даже академик, знавший все и вся, не имел права прийти к нам. Здесь была абсолютно закрытая зона.
- Почему именно здесь?
- Делались детали для бомбы. Принцип закрытости был столь строгим, что главный инженер или директор завода не имели права вмешиваться в технологию, более того, даже высшим руководителям комбината не положено было интересоваться деталями производства…
- Чуть раньше вы говорили о том, что неизвестно было, делится плутоний или нет, однако на заводе "Б", где шли химические процессы его выделения, фон был страшный, и очень многие работники получали огромные дозы?
- Вы говорите о радиоактивности - она была высокой, а о делении плутония можно было получить четкий ответ лишь при достижении им критической массы…
- Но американцы взорвали плутониевую бомбу летом 45-го!?
- Но мы-то не знали, что она именно из плутония! Разведка вроде бы сообщила, что американцы взорвали и плутониевую, и урановую бомбы, но полной уверенности не было - Берия считал, что нас могут обманывать… А потому все руководители, кроме Курчатова, не верили в плутониевую бомбу. До тех пор, конечно, пока она не взорвется… Впрочем, и до взрыва надо было показать, что мы имеем дело с делящимся материалом. И только когда мы начали получать большие слитки, то в лаборатории Русинова их начали изучать. Тут-то и обнаружили, что идет цепная реакция, то есть появляются новые нейтроны… Критмассу еще предстояло определить, но на душе стало легче, когда убедились: плутоний - делящийся материал…
- Тут и появилась легенда, мол, Сталину привезли шарик из плутония. Он спросил: "А как можно убедиться, что это тот самый материал?" Харитон сказал: "Пощупайте, он теплый…"
- Это выдумка!..
ИЗ ХРОНИКИ:
"Однажды поздней осенью 1948 г. Андрей Анатольевич Бочвар поручил срочно изготовить различные соединения плутония. Его, В.Б. Шевченко и И.И. Черняева вызвали с отчетом в Кремль к Сталинуи нужно было продемонстрировать "живой" плутоний. Работа была очень сложной и кропотливой. В течение трех суток были изготовлены образцы таких соединений, как гидроксиды трех- и четырехвалентного плутония, пероксиды, оксалаты, сульфаты. Эти препараты в количестве 1-3 мг вносили капилляром через крохотные воронки в кварцевые ампулы объемом 0,5-2,0 мл, виртуозно изготовленные нашими стеклодувами, и запаивали. Для упаковки ампул в институте была изготовлена синяя бархатная шкатулка, обтянутая внутри белым шелком. В нее положили поистине сокровища -ярко-синие, зеленые, розовые, желтые ампулы. Торжественно вручили шкатулку Бочвару, Шевченко и Черняеву и проводили их до машины".
(Из воспоминаний М.Е. Пожарской).
- …Какие-то соединения из плутония, наверное, показывали Сталину - он ведь был в курсе дел по "Атомному проекту"… Ну а плутоний, как материал, конечно же, теплый. И это стали ощущать, когда плутония накопилось много и начали изготовлять первую деталь. Кстати, это была сложная проблема: насколько нагреется? Помню, первую половинку сделали, и начали думать, насколько же она нагреется в вакууме. Андрей Анатольевич этим занимался… Поставили изделие под колпак, ввели термопару, и начали смотреть, как идет нагрев. К счастью, постепенно он начал стихать - тепло уходило, значит, можно работать… В общем, шел постоянный поиск. Для первой бомбы использовали данные разведки, но потом отошли от первоначальных конструкций, так как материал был жесткий -он "трещал"… Надо было понять природу плутония, и научиться использовать его в тех фазах, которые были бы наиболее технологичны.
