Александр провел большую часть 335 г. до н. э. на севере, и некоторые города в Греции попытались вернуть независимость. Великий царь, воины которого успешно блокировали дальнейшее продвижение армии Пармениона в Азии, посылал деньги, убеждая греков восстать.[242] Афины официально отказались от денег, контроль над ними получил Демосфен и часть их передал фиванцам. Он побуждал Афины к восстанию, даже объявил фактом слух о том, что Александр погиб во время войны с трибалами.[243]Фиванцы были единственными, кто предпринял реальные шаги, и город восстал против македонского гарнизона, хотя некоторые части Греции — Аркадия, Этолия и другие — провели мобилизацию.[244] Александр узнал об этом после победы над Клейтом в Иллирии, совершил один из своих знаменитых быстрых маршей и прибыл в Беотию раньше слухов о его приходе.[245]
Он пришел как гегемон союза и потребовал от Фив подчиниться ему именно в этом качестве. К нему присоединились войска из других городов Беотии, которые сохранили неприятные воспоминания о доминировании Фив. Он дал фиванцам шанс попросить прощения, которое он обещал, но в спорах внутри города преобладали те, кто стоял за независимость и свободу. Затем они проиграли битву, войска Александра ворвались и захватили город.[246]
Новости о приходе Александра удержали других, которые намеревались присоединиться к фиванцам. Афиняне обещали, но не сдержали слова, аркадцы выступили, но повернули обратно, другие провели подготовку, но теперь направили извинения или, как в случае с Афинами, поздравили Александра. Александр в качестве гегемона созвал Собрание союза, чтобы решить, каково должно быть наказание Фив. На встрече преобладали города, которые пострадали от рук фиванцев за последние 40 лет, и они, что неудивительно, проголосовали за разрушение города, как Фивы разрушали их.[247]
Образовавшаяся вокруг Фив и вскоре развалившаяся в результате быстрого марша и внезапного появления Александра коалиция была фактически очень похожа на Коринфский союз без участия Македонии. Этолия, Беотия, Афины, Элида, Арголида и Аркадия в союзе охватывали большую часть Греции к югу от Фессалии. Если бы такой союз оказался прочным, мог установиться настоящий Всеобщий мир, но его прочность могла сохраняться только за счет состояния постоянной вражды с Македонией. Подобная группировка не смогла бы продержаться больше года, но это вполне устроило бы Персию. Эти кампании на Балканах и в Греции обычно рассматриваются как блестящее вступление к карьере Александра в Азии. Сердце Македонской империи и старые горные царства сохраняли лояльность. За пределами этих земель Фракия, Греция, Иллирия и Фессалия хотели освободиться от власти Македонии. Только быстрота и решительность Александра и его армии удержали их. Это общее антимакедонское настроение вряд ли можно считать неожиданным. Когда умер Филипп, заключенные им политические соглашения автоматически потеряли силу. Александру пришлось заключать новые. В то же время вероятно, что если бы Филипп остался в живых, ему пришлось бы продолжать вести кампании для закрепления своей власти.
Победы Александра означали, что нападение на Персию определенно произойдет, и он показал себя сыном своего отца, проявив решимость отправиться на войну на востоке как можно быстрее. Филипп уже провел смотр военных ресурсов союза, и теперь Александр указывал, кто и что должен предоставить. Города на материке поставляли гоплитов и легковооруженных воинов — в общей сложности всего 7000 человек вместе с 600 конниками. Были собраны, экипированы и укомплектованы командами 160 судов, что означало еще 32 000 человек, в основном из Афин и с островов Эгейского моря. Это была большая сила, общая численность которой была примерно равна численности македонского контингента (который включал отряды из окружающих зависимых государств).[248]
Ни один из греческих городов не был оставлен без средств самообороны, а соседей Спарты вовсе не призвали участвовать — Спарта оставалась угрозой всем окружающим ее государствам и вскоре вступила в контакт с Великим царем. В самой Македонии было также оставлено достаточно войск, чтобы отразить любое серьезное нападение или со стороны Балкан, или со стороны Греции. Она была оставлена под руководством «вице-царя» Антипатра, которому больше неприятностей доставляла Олимпия, чем соседи. Александр взял с собой в персидский поход более 80 000 человек конницы, пехоты и моряков.
В Македонии были определенные дискуссии на тему, что царь совершает глупость, отправляясь на войну и не оставив преемника, который должен наследовать ему в случае, если он погибнет.[249] Говорили, что Парменион, который возвратился из Азии во время конфликта с Фивами, советовал царю жениться и обзавестись сыном до отбытия (но Парменион упоминается древними историками в этой роли так часто, что это вызывает подозрения). В действительности у Александра было время жениться и успеть отплыть в 334 г. до н. э. Он не сделал этого и мог иметь вполне понятные причины. Его выбор жены мог быть спорным, каким стал брак его отца с Клеопатрой. Македонские мужчины обычно не женились в столь раннем возрасте. Кроме того, он, возможно, и не хотел этого делать. Супружеская жизнь его отца и беспорядок, которую она определенно вызывала в царской семье, отвратила бы любого от брака. Но возможно также, что его не очень волновали события в Македонии в случае собственной кончины. Он определенно никогда не проявлял желания вернуться туда и не интересовался ею даже перед смертью.
Вторжение в Азию произошло весной 334 г. до н. э., на два года позже первоначально намеченного срока. Кризис престолонаследия в Персеполе не позволил Великому царю воспрепятствовать Филиппу и Александру, но персидские военачальники в Малой Азии сумели подготовиться. Вторжение ни в коем случае не было сюрпризом — несколько групп греческих посланников из Фив, Афин и Спарты находились при царском дворе, и интенсивно продолжался набор греческих наемников. На персидской службе было гораздо больше греков, чем у Александра. Восстание в Египте 337–336 гг. до н. э. не помогло, оно было достаточно быстро подавлено. Передовые войска Филиппа были отброшены назад к Геллеспонту, они удерживали только Абидос и Ретион. Парменион в 335 г. до н. э. был в Македонии и мог увести часть людей, но командир греческих наемников Мемнон был умелым и талантливым полководцем. Персидской обороной должны были руководить сатрапы находившихся под угрозой провинций, и они собрали значительную армию из 20 000 конных воинов, 6000 греческих наемников и большого числа местного пешего ополчения, от которого, правда, было мало пользы.[250]
Александр отправил свою армию высадиться в Абидосе, а сам переправился возле Трои, принес жертвы богам до, во время и после переправы и бросил копье в берег в качестве символического завоевания.[251] Его первой целью были греческие города на побережье Эгейского моря, где уже побывал Парменион двумя годами раньше, но сначала он должен был устранить угрозу со стороны армии сатрапов, которая собралась к востоку от места высадки. Как минимум три сатрапа — Арсит из Фригии на Геллеспонте, Спитридат из Лидии-Ионии и Арсам из Киликии — привели свои войска. Мемнон Родосский командовал греческими наемниками. По сообщениям, он выступал за отступление и уничтожение по пути местных ресурсов, что впоследствии было признано наиболее правильной в данной ситуации стратегией. Но она была отвергнута сатрапами, поскольку могла настроить местное население в пользу Александра. Их задача была защищать свои провинции и управлять ими, а не разрушать их.[252]
