– Детектив, мне кажется, на это стоит взглянуть.

Паз жестом поманил его к себе, а сам двинулся навстречу. Сойдясь посреди комнаты, полицейские заговорили, понизив голос.

– Что там у тебя? – спросил Паз.

– По-моему, там валяется орудие убийства. Похоже на деталь какого-то механизма, с… э-э… вроде как кровью и волосами. Я не прикасался ни к этой штуковине, да и вообще ни к чему рядом.

– Хорошо. Еще что-нибудь интересненькое нашел?

– Удостоверение личности пострадавшего. Суданский паспорт, набор визитных карточек. Бумажник с парой штук баксов в новеньких сотенных. Я пошарил в комоде и обнаружил все это в верхнем ящике. Надеюсь, ничего не нарушил?

– Если что и нарушил, мы это замнем. У мертвеца, знаешь ли, по части прав глухо, он тебе претензий не предъявит, хотя предполагается, что мы просто осматриваем место происшествия и ни черта тут не трогаем, пока не нагрянет вся орава. А сейчас почему бы тебе не составить компанию мисс Дидерофф, пока я взгляну на твою улику?

– А что она говорит?

– Черт меня побери, если я понял, – отозвался Паз и направился на балкон, где присел на корточки над обнаруженным Моралесом предметом.

В шестнадцать лет, без гроша в кармане, Паз собственноручно перебирал находившийся на последнем издыхании двигатель своей первой машины, «Меркьюри-56», а потому сразу понял, что перед ним. Это был шток – короткий, крепкий стальной стержень, соединяющий поршень двигателя внутреннего сгорания с коленчатым валом, который в данном случае был крупнее, чем у «меркьюри». Может быть, от большого дизельного мотора. С одной его стороны находилось кольцо пошире, обхватывавшее коленвал, а с другой – поуже, надевавшееся на штырь внутри поршня. Со стороны большого кольца виднелось пятно крови с несколькими прилипшими к нему темными волосками, которые вполне могли принадлежать жертве. Судя по всему, шток был совсем новый, еще в смазке. Паз пригнулся, опершись об пол костяшками пальцев, как шимпанзе, и разглядел на маслянистой пленке, покрывавшей стержень ниже кольца, несколько почти идеальных отпечатков пальцев.

Так, так, неплохо. Совсем неплохо.

Он встал и посмотрел через кованые железные перила балкона. С высоты десятого этажа было прекрасно видно, как вокруг пронзенной жертвы хлопочут, щелкая камерами и собирая образцы, криминалисты. Паз пожелал им удачи, не сомневаясь, впрочем, что основные улики будут найдены здесь, в номере 10 «Д». Он достал мобильник и позвонил начальнику работавшей внизу группы, позабавившись возможностью видеть человека, которому звонит. Паз помахал ей, она ответила тем же, и он предложил ей как можно скорее подняться в номер 10 «Д», а сам вернулся в комнату, взял стул и уселся лицом к Эммилу Дидерофф.

– Итак, мисс Дидерофф… могу я называть вас Эммилу?

Она кивнула.

– Эммилу, что вас связывает с Джабиром аль-Мувалидом? Вы его друг?

– О нет. Он был нашим врагом.

– «Нашим» это?..

– Моего племени. Пенг динка. Мониянг.

– Хм, вот оно что. А в чем была причина?..

– Он загубил сотни, может быть, тысячи жизней. Я не о войне, нет. Он командовал отрядом, своего рода «эскадроном смерти».

– Понятно. И где это было? Здесь, в Майами?

Выражение ее лица неожиданно изменилось, как будто она вдруг осознала, где находится и что происходит.

– Что вообще за дела? – спросила она Паза с таким видом, словно только сейчас его заметила. – Откуда вы здесь взялись? И где он?

– Он мертв, – без экивоков ответил Паз. – Минут двадцать назад выпал из окна и напоролся на штыри ограды.

Женщина вздохнула, зрачки ее слегка расширились.

– Ну что ж, – промолвила она, – да помилует Господь его душу. – А потом добавила что-то на звонком, незнакомом Пазу языке.

Он внимательно рассматривал лицо женщины. Удивление казалось неподдельным, но опять же, если она наполовину такая чокнутая, какой выглядит в настоящий момент, то кто знает, чего от нее можно ждать. Паз имел несколько больший опыт соприкосновения с экзотическими проявлениями психики, нежели среднестатистический детектив, и напоминание об одном таком случае тут же отозвалось раздражающим покалыванием в животе, на пару дюймов внутрь от пряжки ремня.

– Итак, Эммилу… вы что-нибудь знаете о том, как его угораздило свалиться с балкона?

– Нет, я его не застала. Я же сказала вам, что нашла его номер, увидела открытую дверь, вошла и стала ждать.

– И молиться.

– Я заметила призрак. Я не видела ее уже довольно давно, и, наверное, мне стало малость не по себе.

Паз отметил, что на ее высоких скулах выступила краска. Признак смущения? Растерянности? Или вины?

– Хорошо. Скажите мне, вы знаете, что такое соединительный шток?

– Конечно. Это деталь мотора. А что?

– У вас он с собой? Я имею в виду, не в вашей машине, а отдельно. Как запасная часть?

– Со мной нет. Послушайте, в толк не возьму: при чем тут этот шток?

– Но у вас он все-таки есть.

Она покачала головой.

– Есть один, в багажнике моего грузовика. То есть, конечно, грузовика Джека Уилсона. «Братья Уилсон», с южной Ривер-драйв, я у них работаю. На подхвате, гоняю туда-сюда. Нынче вот ездила в «Шаттук машин», это на Первой северо-западной, забрала у них отремонтированные детали для «Русалки-метеора», а по дороге приметила полковника. Он стоял у будки телефона-автомата, через дорогу. Увидела и увязалась за ним.

– Ага, понятно. Вы последовали за ним, проникли сюда, дождались его, а когда он пришел, приложили его соединительным штоком по затылку, подтащили к балкону и перевалили через перила. Так было дело, Эммилу?

Ее рот округлился, приняв форму маленькой розовой буквы «о». Паз должен был признать, что если это игра, то игра превосходная.

– Вы думаете, его убила я?

– Ну, у нас имеется соединительный шток с кровью и волосами на нем. Создается впечатление, будто кто-то огрел им Джабира по голове, а потом сбросил вниз. А вы сидите здесь, молитесь, а потом говорите, что этот Джабир был вашим врагом и вы следовали за ним от самой реки. Что, по-вашему, я должен думать?

Она уставилась на него. Он заглянул ей в глаза и испытал шок, словно одновременно заглянул в глаза двух совершенно разных людей: холодные ледышки беспощадного убийцы и исполненные мягкой печали небесно-голубые очи Пресвятой Девы с иконы.

Наваждение длилось всего лишь миг, и Паз с готовностью решил бы, что ему почудилось, но почувствовал, как выступил пот на верхней губе и заныло в копчике.

– Жуть дерьмовая, – сказал он себе, переводя сбившееся дыхание. – Жуть дерьмовая, аж оторопь берет.

Однако наваждение сгинуло, Паз зачитал Эммилу Дидерофф ее права, и Моралес надел на нее наручники.

– А ведь она сказала, что несчастий больше не будет, – промолвила женщина тихим, удивленным голосом, словно снова впадая в транс.

– Кто, Эммилу? Кто сказал?

– Екатерина. Это так странно. Никогда не знаешь, что у Него для вас припасено. Жизнь очень интересна в этом смысле. Но вы знайте, я правда не убивала его. Одно время хотела, и, может быть, тогда это было уместно, но не теперь.

– Зачем же тогда вы пошли за ним следом?

– Я хотела простить его.

В ответ на это у Паза просто не нашлось слов. Он кивнул Моралесу, и тот увел задержанную.

Оформление, как всегда, заняло несколько часов. Пока они болтались у кабинета прокурора штата, Паз беседовал с Моралесом, которого, как оказалось, звали Тито. Ясное дело, оба они, Тито и Яго, прошлись насчет своих кубинских имен и перебросились несколькими фразами по-испански, хотя Моралес, понимая родной язык, говорил на нем плохо. Он был эмигрантом (или изгнанником, в зависимости от того, с кем разговариваешь) во втором поколении и английским владел лучше, чем испанским. В присущей опытному детективу непринужденной манере Паз за короткое время вытянул из Моралеса всю подноготную, не рассказав о себе ничего, кроме того, что все и так знали из средств массовой информации. Моралесу исполнилось двадцать три, жениться он пока не успел, жил дома, пару семестров посещал университет Майами-Дэйд и в целом был доволен жизнью, хотя порой его тянуло к чему-то более авантюрному. Он даже подумывал, не записаться ли в морскую пехоту, но не хотел оставлять хворавшую мать. Служба в полиции позволяла и не киснуть где-нибудь в офисе, и не отрываться от дома. Паз спросил, как видит Моралес свое полицейское будущее, и тот ответил, что хотел бы стать детективом. Паз рассказал ему, как попал в детективы сам, поймав парня из пригорода, убившего японскую туристку, но этот факт его биографии Моралесу, похоже, был уже известен.