— Ну, ты, Наталья, и нагородила! — Сергей от ее догадок даже слегка вспотел. — А кем тогда являюсь я?

— Чужой, — загадочно произнесла Наталья и весело смотрела Сергею в глаза, опершись локтями в его грудь.

— Но тогда у меня должны быть свои и биография, и родные с близкими родственниками. И мама с папой.

— А ты — сирота. Притом круглый. Поэтому и решил удобно пристроиться к семье. Получается, что и жилье здесь твое, и жена с большими детьми. Уже пеленки с распашонками в прошлом оставшиеся. И папа с мамой живые и невредимые. Немного скандальные, но есть и не забывают. А сказать, почему я пришла к такому мнению?

— Ну? — немного напрягаясь, но, стараясь оставаться в бодром и веселом настроении, спросил Сергей.

— Ты никогда в жизни не называл меня Наталкой, ты никогда с первого дня знакомства не перечил и не грубил маме. А уж сказки дети от тебя сроду не слыхали. Ты бы сам на них посмотрел со стороны. Я никогда своих детей не видала в таком восторге. Мне казалось, что после стольких эмоций они и заснуть не сумеют. А нет, так послушались, что и уснуть себя заставили против собственной воле. И почему это все вдруг так внезапно проявилось? У тебя есть разумные объяснения?

— Ха! — воскликнул Сергей, хотя сам слегка перепугался ее проницательности и верному замечанию в измышлениях и прогнозировании. — Так меня же этот внук прямо на суде палкой огрел. Вот все сразу и заговорили после такой трепки о моих переменах. Даже адвокат, и тетя Дуся. Они все спрашивали, как и почему я стал другим. Я так же считаю, что все эти метаморфозы и случились после того происшествия. Очень даже приемлемое объяснение, а иного и не должно в природе существовать.

— Правильные и нужные изменения, — хохотала Наталья, довольная реальными и допустимыми объяснениями мужа. Это все расставляло по своим местам и оправдывало его поведение.

— Сережа?

— Да!

— А обратимый процесс ты не допускаешь? А вдруг после окончательного излечения ты станешь прежним, — уже серьезно и с тревогой она спросила Сергея. — Я теперь этого боюсь больше, чем раньше. Мы настолько привыкли к твоему отсутствию, что если ты и находился рядом, мы все равно тебя не видели, или старались не замечать. А тут за один миг вдруг объявился совершенно обновленный, разбередил все старые раны, но сладостью их заживил. Нам не хотелось бы вновь твоего исчезновения. Она причинит гораздо больше страданий и боли. Мы его боимся и опасаемся. А уж дети таких внезапных перемен, как обратное твое возвращение в чужого дядьку, могут не понять и не простить. Они всегда тебя любили, ждали, когда ты подойдешь, а обвиняли во всем твою мать, словно она не пускала к ним их папу.

— А она всегда была такой вредной и противной? Я даже не знал, как притормозить ее и заставить уважать. И отца обижает. По-моему, папа совсем уж и не плохой мужик, — Сергей рассуждал, не замечая, как своими словами вводит Наталью в шок.

— Что? Что ты говоришь? Ты меня спрашиваешь? — испуганно спросила она и побледнела от внезапного ужаса. — Ты почему такие вопросы задаешь, если сам больше меня про них знаешь? Сережа, а с тобой точно ничего странного не случилось?

— Как же не случилось, если все враз перевернулось. И не только для тебя и детей, но и для меня самого, — улыбался Сергей, сильно и нежно прижимая перепуганную жену к себе. — Сама ведь говоришь, что совсем другой с тюрьмы пришел. Здесь допустимы лишь два варианта: или меня и в самом деле подменили на иного, или в нужную точку так удачно Максим своей палкой попал, что сразу в мозгах просветление случилось, прозрение сознания.

— Или помутнение. Как только посветлеет, так сразу вернешься в прежнего мужа и отца.

— Нет, мы допускаем только просветление. Как раз помутнение и происходило до этого. Ведь не видеть такого счастья, как тебя и детей, можно лишь с пеленой на глазах и с дурью в мозгах.

Наталья облегченно вздохнула и счастливо прикрыла глаза, боясь лишь одного, чтобы такое помутнение к мужу не вернулось никогда. Она и в самом деле возврата к прошлому не переживет. А Игорю нужно объяснить, что она полностью возвращается в семью. Пусть ни на что не рассчитывает и не влезает в ее жизнь. Да, она немного обнадежила, понимая невозможность общения с прошлым мужем, но никогда даже намеками не давала повода на серьезные взаимоотношения. А если она и страдала, то, как говорил сам Игорь, все ради детей. Куда она их троих поведет на съемную квартиру? Быстро вся любовь и шампанское выветрятся.

Нет, она твердо и давно для себя решила тянуть свое ярмо до конца. Тем более, что поведение мужа было для нее больше нейтральным, чем агрессивным. Тихий пьяница, танцующий под мамину дудку. К тому еще и трусливый слабак, с которым не сложно совладать, если пытался качать свои права в сильном опьянении. А трезвый он чаще молчал, словно полностью отсутствовал. Хотя в таком состоянии она его уже плохо помнила. И в тюрьму и на суд она не ходила, потому что на все 110 % поверила в его виновность. И прибежал он в тот вечер почти трезвый и до смерти перепуганный. Трясло его, как в лихорадке.

Однако, она не заострила на таком обыденном факте особого внимания. Мало ли от чего лихорадит его в этот раз. В последние годы эти явления извечны и регулярны. То с бомжами дряни напьется, то подерется в той же компании с соперниками и конкурентами соседней помойки. С нормальными людьми мало общался. Хотя с работы не выгоняли. Не был образцом дисциплины, за что и скатился до грузчиков, но держался более-менее. И зарплату получал регулярно, прятал ее и быстро пропивал. Наталья давно обнаружила его тайник и медленно, и постепенно помогала ему опустошать его.

Сразу нельзя было, чтобы не догадался и не перепрятывал. А так, делая вид, что в его комнату никто, даже дети, не заходит, потихоньку вместе с ним изымала часть зарплаты на содержание детей. Эту акцию она называла удержанием алиментов. В больницу раза три ходила вместе с детьми, в надежде застать трезвым. Но и там он умудрялся после операции по удалению аппендицита каждый вечер напиваться какой-нибудь пьянящей жидкости. В этом способствовала и оказывала гуманитарную помощь его мать, снабжая чуть ли не всю палату самогоном, который и гнала в основном для своего сыночка, чтобы тот не трезвел и всегда безумно нуждался в ней. В принципе, она сама и споила его вот такими поощрениями.

И вдруг Наталью прошиб холодный пот, что сознание помутилось. Сергей уже ушел в ванную поплескаться, а она в раздумьях постель прибирала. Детвора еще спала крепким сном. Она заглядывала к ним, поправив одеяльца и поцеловав счастливым поцелуем. И в это время ее и охватил этот дикий страх и ужас от воспоминаний всей ночи и припоминаний тех далеких дней, когда Сергей лежал в больнице. Ему удали аппендицит. Притом резали два раза, поскольку был гнойным и плохо заживал. С тех пор прошло немало месяцев. Ну, а еще два года назад попал он в аварию с ногой. И опять операция, которые должны оставлять свой след на его теле. И уж такие детали она знает и помнит. Эти страшные рваные шрамы невозможно забыть, тем более, расхаживая во хмелю по квартире в одних трусах, он их постоянно демонстрировал, словно специально напоминая о перенесенных страданиях.

Но она в эту ночь ничего подобного припомнить не могла. И на ночь свалить невозможно, поскольку он часто включал свет, чтобы принести с кухни ей сок или бутерброд, и они при свете, смеясь и дурачась, ели, целовались и любили. И только сейчас до нее дошла такая странность, как полное отсутствие следов тех последствий. Не было ничего, не видела она и не нащупывала. И какое же объяснение придумать такому факту? Ну, не идиотское же с подменой мужа в тюрьме! И такое прогнозирование, как его личные фантазии с перепутыванием с настоящим преступником тоже не вписывается в реальность. В любом случае так получается, что сегодняшнюю ночь она провела с посторонним мужчиной.

Наталья, пересиливая страх и волнение, неслышно подкралась к ванной и приоткрыла дверь, заглядывая внутрь.