Он долгие годы работал за пределами Израиля, меняя имена, документы, легенды, адреса. Десятки раз находился на волосок от гибели, успешно избегал сложных ловушек. Он выжил во всех передрягах и остаток отмеренных ему дней прожил тихо и мирно в киббуце Элоним, что в Езреэльской долине.

О том, чем занимался Коэн, в чем состояла его миссия, знают единицы. Несколько человек в курсе того, что он в разное время работал во всех враждебных Израилю арабских странах, перенес несколько пластических операций, изменивших его лицо до неузнаваемости.

К великому сожалению, информация о выполненных им заданиях все еще засекречена.

Это нормально: о разведчике становится известно только тогда, когда он потерпел провал.

Якуба не знал провалов…

Он родился в 1924 году в иерусалимском квартале Нахлат-Цион в семье убежденных сионистов, прибывших в Эрец-Исраэль (Земля Израиля) из Ирана. Его отец был преподавателем ТАНАХа и иврита, страстным сторонником создания еврейского государства на всей территории Эрец-Исраэль и не менее страстным ненавистником арабов.

В доме Коэнов говорили только на иврите и детям постоянно рассказывали об арабских зверствах 1921 и 1929 годов, чтобы они знали, что от арабов ничего хорошего ждать не приходится. И потому с ранних лет Якуба усвоил истину о том, что арабы — враги.

Тем не менее, товарищами его детских лет были арабские ребятишки из соседнего квартала Шейх-Бадер, на территории которого сегодня расположен кнессет, комплекс правительственных зданий, Верховный суд. Еще он любил играть с мальчишками из соседней арабской деревни, часто пропадал в ней целыми днями. Общаясь с ними, он выучил язык, ознакомился с основами ислама, у них же перенял арабские традиции и культуру. Он разговаривал на арабском лучше своих сверстников-арабов, еще не зная, что это и определит его дальнейшую судьбу.

В 1936 году шейх из этой деревни пришел к своим еврейским соседям, чтобы предупредить их, что группа озверевших, совершенно ополоумевших арабских юнцов собирается ночью напасть на еврейский квартал и устроить в нем резню. И евреи начали вооружаться всем, что попадалось под руку. 12-летний Якуба достал для себя полуметровый кусок железной трубы и стал ждать на улице появления погромщиков. В конце концов, он сам не заметил, как заснул, а проснулся от истерических криков на арабском. Спросонок он решил, что вот оно, началось, бросился вперед и через несколько шагов рухнул, потеряв сознание.

Наутро выяснилось, что Якуба является единственно раненным в квартале. Никакого погрома не было, а крики, которые он услышал, доносились из арабского дома, где бурно ссорились супруги. Он же в темноте наткнулся на столб и в кровь разбил себе лоб…

В 16 лет Якуба, как и многие еврейские юноши и девушки в те годы, становится бойцом так называемого отряда «мистарвим», действовавших в арабском обличье в ПАЛЬМАХе, базировавшегося в киббуце Элоним. Кстати, он был одним из создателей этого подразделения, которое в еврейских силах самообороны носило название «Рассвет». В задачу личного состава этого подразделения входило под видом простых арабов проникать в арабские села, бродить по рынкам и кофейням, ловя слухи и разговоры, добывая ценную информацию о планах террористов.

В свободное время члены этого отряда совершенствовались в арабском языке, изучали арабские традиции, Коран и религиозные обряды мусульман под руководством своего командира, который в юности притворился, что хочет принять ислам. Он несколько лет проучился в медресе и стал едва ли не любимым учеником самого муфтия Иерусалима. Руководитель подразделения лучше, чем кто-либо другой знал, что любая ошибка, малейшее невежество его бойцов в религиозных вопросах может стать причиной их провала, а значит — и мучительной смерти.

Якуба досконально изучил Коран и исламские религиозные каноны.

В 1946 году он отправился в обличье палестинца в столицу Иордании Амман, чтобы наблюдать за церемонией коронации короля Абдаллы. Он был первым, кто сообщил руководству еврейского «ишува»[15] в Эрец-Исраэль о душевной болезни иорданского наследника престола.

В 1947 году по прямому заданию командира ПАЛЬМАХа Ицхака Садэ он устраивается грузчиком в Яффский порт, где в те годы работали, в основном, арабы. Якуба сумел органично вписаться в их среду, жил вместе с ними в грязном и душном бараке, вкалывал наравне с ними, делил с ними скудную еду, молился и зачарованно слушал муэдзина. При этом он добывал сведения об активистах арабских террористических организаций, о том, где находятся их тайники с оружием, как именно они собираются ответить на признание миром еврейского государства.

Спустя три месяца, грязный и оборванный он предстал перед Ицхаком Садэ и сказал, что просит освободить его от этого задания. Причем, не потому, что он три месяца не мылся, и его волосы постоянно шевелятся от вшей, а потому, что ему тяжело терпеть ненавистные взгляды, которые бросают на него евреи. Садэ обнял его и произнес:

«Хорошо. Ты и так славно поработал…»

Сведения, добытые Якубой, оказались поистине бесценными и пригодились в 1948 году, когда яффские арабы попытались в ответ на решение ООН поднять кровавый мятеж в городе. Сам он к тому времени был уже в Хайфе, а оттуда его перебросили на «крайний север».

Никто лучше, чем Якуба, не мог незаметно проходить через сирийскую границу под видом простого крестьянина и доставлять оттуда сведения обо всем, что делается на территории противника. Эти сведения и были теми самыми «оперативными данными», на которых основывается Армия обороны Израиля в своих действиях, поражая врагов своей удивительной проницательностью.

Затем Якуба перемещается в Шхем и другие населенные пункты, находившиеся тогда под контролем Иордании, оттуда — в Египет. Он умудряется попасть накануне Войны на истощение в египетскую армию, получить в ней чин сержанта и регулярно передавать в Израиль данные обо всех передвижениях египтян. В конце концов, те начинают подозревать Коэна в шпионаже, в его комнате устраивается обыск, но когда египетская контрразведка окончательно прозревает, он умудряется уйти буквально из-под носа ее сотрудников.

Из страны на Ниле он вскоре перебрался в Сирию, позже работал в Ираке и Иордании. Информация, которую он поставлял Израилю, особенно в первые годы его существования, была поистине неоценимой с точки зрения обеспечения безопасности.

Больше всего Коэн проработал в Сирии, где провел много лет под маской мелкого коммерсанта. Разведывательные технологии тех лет были не такими, как ныне. Трудно было добыть нужную информацию, но еще труднее — передать ее в центр.

Выполнение этой миссии было сопряжено с колоссальным риском, но Якуба справлялся. Его коллега по «Моссаду» рассказывает, как однажды Коэна, который направлялся из Ливана в Сирию, задержали сирийские пограничники, которым он показался подозрительным. По счастливой случайности его узнал водитель такси — араб, с которым Якуба работал в яффском порту и который в 1948 году бежал в Ливан. Таксист объяснил офицерам, что они ошибаются, заподозрив столь ревностного служителя Аллаха. Якуба отпустили с миром.

Этот инцидент — лишь один из многих. Провидение не раз выручало Коэна, но и оно бы не помогло, не будь у него железной выдержки, трезвого ума, умения мгновенно ориентироваться в обстановке и быстро принимать решения. В беседах с детьми Коэн любил вспоминать о тех ощущениях, которые он испытывал, находясь за сотни, а то и тысячи километров от родной земли, живя среди арабов как самый что ни на есть типичный араб.

— Ты чувствуешь себя волком-одиночкой, который не может ни на что полагаться, кроме своей интуиции, — говорил он. — Но нет ничего острее и надежнее, чем интуиция волка— одиночки, постоянно преследуемого охотниками.

Но вот о самих странах, где ему приходилось бывать, и операциях, в которых доводилось участвовать, он даже самым близким людям рассказывал немного. Да и только то, что было официально разрешено к рассекречиванию.