Официального развода не было, так как он требовал множества формальностей; но разрыв между супругами был зафиксирован в присутствии юристов. Ни та, ни другая сторона не имели права вступить в новый брак.

Анабелла выполняла чужую волю, а подлинные причины развода были в первую очередь политическими. Дело в том, что ненависть правящих кругов Англии, и, в частности коронованных особ, к Байрону усилилась в 1815 году. Королем Англии считался Георг III, ослепший и сошедший с ума дряхлый старик (в свои зрелые годы он был безжалостным деспотом). Все королевские функции с большим рвением выполнял так называемый принц-регент, сын старого короля и будущий король Георг IV. В общественном плане это был враг демократии, вечно враждовавший с парламентом, питавшийся урезать его права; в личной жизни — грубый деспот, порочный человек.

На одном дворцовом приеме в 1812 году Георг IV грубостью довел до слез свою юную дочь Шарлотту. Вскоре в газете «Морнинг кроникл» появилось анонимное стихотворение «Плачущей леди». Оно принадлежало перу Байрона. Он писал:

Великосветское общество и принц-регент постарались не заметить гневного стихотворения. Байрон опубликовал его вновь в 1814 году в сборнике своих стихотворений, уже под своим именем. Поднялся невероятный шум, «газеты впали в истерику», как писал в дневнике Байрон. Не ограничиваясь этим стихотворением, Байрон задел священную особу Георга IV еще в нескольких сатирических стихах. Принц-регент возненавидел поэта. Об этом узнали родители Анабеллы. Испугавшись королевского гнева, они поспешили развести свою дочь с политически неблагонадежным супругом. Но как заставить молодую женщину обречь себя на пожизненное одиночество, отречься от мужа, лишить своего ребенка отца? И в ход были пущены гнусные сплетни, чудовищная клевета на Байрона.

В период развода с женой Байрон подвергся ожесточенной травле. Общество, недавно благоговевшее перед поэтом, отвернулось от него, кредиторы, сговорившись, описали за долги его дом и имущество, газеты публично оскорбляли Байрона, хулиганы били стекла в его доме и чуть не убили поэта. Отчасти это была попытка Георга IV и правящих кругов заставить Байрона смириться, капитулировать. Есть сведения, что его посещали влиятельные лица из партии тори и предлагали ему выход: стать верноподданным слугою короля, отказаться от политической поэзии, перейти из партии вигов в партию тори — тогда прекратятся травля и преследования. Байрон с презрением отверг эти предложения. Но и оставаться в родной стране он не мог. Пришлось покинуть Англию, которой он хотел и пытался служить своим даром оратора и пером поэта.

Перед отъездом Байрон написал несколько великолепных стихотворений, выражающих охватившие его противоречивые чувства — гнева, негодования, любви и скорби.

В одном из них он навсегда прощался с женой, которую не мог ни простить, ни забыть. В стихах прорывались воспоминания о прежней любви, возникал горький, полный недоумения вопрос, как она могла решиться на такой страшный поступок. Он писал:

«Молвой обнаружен яд наших обид», — горько жаловался он в том же стихотворении, имея в виду газетную шумиху вокруг его развода:

В эти тяжкие дни поэт особенно высоко оценил преданность своей сестры, Августы Ли. Уезжая, он посвятил ей несколько стихотворений, полных благодарности и любви («Стансы к Августе», «Послание к Августе»). В «Стансах к Августе» он писал:

В апреле 1816 года Байрон покинул Англию, фактически изгнанный из нее. Он проехал через Бельгию, где осмотрел поле недавней битвы при Ватерлоо. В дальнейшем он поселился в Швейцарии, на берегу Женевского озера. Там летом 1816 года он встретился с другим великим поэтом Англии и ее изгнанником — Перси Шелли. Шелли, покинув Англию (вынужденный ее покинуть, как и Байрон), приехал в Швейцарию со своей юной женой, Мэри Годвин, и ее сводной сестрой, Джен Клермонт. Между Байроном и Шелли возникла тесная дружба.

В судьбе двух величайших английских поэтов-романтиков, Байрона и Шелли, было много общего. Перси Биш Шелли (1792–1822) принадлежал, как и Байрон, к аристократической среде и, как и Байрон, бесповоротно разошелся с нею. Он учился в привилегированном колледже (в Итоне), а затем в Оксфордском университете. Из университета он был исключен в 1811 году за антирелигиозный трактат «Необходимость атеизма». Он был красив, как и Байрон, хотя красота его была более мягкой. Двадцатичетырехлетний юноша уже участвовал в серьезной политической борьбе за свободу Ирландии. Англичанин, он считал своим долгом помочь ирландскому народу в его борьбе за независимость. Он провел в Ирландии около года, опубликовал там в 1812 году «Обращение к ирландскому народу», участвовал в митингах, распространял листовки. В большой философской поэме «Королева Маб» (1813), пронизанной социальной критикой, он высказывал оптимистическую веру в будущее. Обширно было его поэтическое творчество.

Байрон поселился на соседней вилле, постоянно виделся с Шелли и его семьей, путешествовал с ними по горам и по Женевскому озеру. Их долгие беседы могли бы быть охарактеризованы знакомыми нам словами Пушкина об Онегине и Ленском:

Мировоззрение двух поэтов было сходным. Оба были атеисты, враги монархического строя, борцы за свободу и справедливость. Оба сумели подметить и оценить новое явление — образование рабочего класса в Англии. Но в этих сходных взглядах (как и в их взглядах на искусство, на поэзию) были свои оттенки, свои противоречия, заставлявшие их жестоко спорить. Байрон был в чем-то революционней Шелли, так как он, не задумываясь, принял бы участие в любом освободительном движении с оружием в руках. Шелли, страстно веря в революцию, останавливался перед революционным насилием: он мечтал о бескровной революции, о переустройстве общества силой убеждения. К атеизму Байрона и его политическим взглядам примешивался пессимизм; Шелли был восторженным оптимистом во взгляде на будущее человечества. Споря, они не приходили к согласию, но благотворно влияли друг на друга. После общения их творчество заметно обогатилось. Поэмы Байрона приобрели большую философскую глубину, образы стали многогранней, атеистическая тема выступила на первый план. В поэмах Шелли появился сюжет, его творчество стало конкретней, земная страсть зазвучала в речах его героев.