Охранник положил на стол какие-то бумаги, принесенные с коробкой, и перемотал запись, на события в основном зале. Лекс взял бумаги.
Стул, на спинку которого опирался Кий, разломился с громким треском, Лекс поднял голову от бумаг, которые смотрел, и взглянул на монитор. Девушка, почему-то, прислонилась к стеллажу и медленно сползала на пол, держа телефон и что-то крича в трубку.
Потом она схватила сумку и выбежала из зала.
Лекс прокашлялся.
— Кий, я думаю, тебе стоит посмотреть эти бумаги.
Друг даже не повернулся.
— Кий, это ее результаты тестов.
— Ну и что? — Голос друга был безжизненным.
— Она не человек, Кий, как и другая женщина, которая проходила тест.
— Что?! — Кий выхватил бумаги из рук Лекса.
Они вместе составляли тесты, для приема в архив, и среди тестов на адекватность, и трезвость мышления, был спрятан один, неприметный тест. Он выявлял природу соискателя. Просто указывал: человек это, или Высший. Доступ могли получит и одни, и другие, но друзья хотели знать, кто есть кто.
Тест Ланы, как и ее матери, явно указывал на их принадлежность к Высшим расам. Но кто же они тогда? И почему управляющий архивом не сообщил ему об этом, он был обязан сообщать о всех, кто получит такой результат в тесте? Кий ничего не мог понять, но это ничем не помогало ему в поисках Ланы, и он отбросил ненужную, на данный момент, информацию. Отдав бумаги назад Лексу, он набрал номер оператора. По счастливому совпадению, у них с Ланой был один оператор.
— Здравствуйте, мне необходим ваш начальник. — Кий уже не замечал, что подавляет волю людей, ему была нужна информация.
— Сейчас вы отправите на, этот номер, запись последнего разговора абонента номер, — он назвал номер Ланы, игнорируя тот факт, что нарушает все людские законы. Больше всего его волновало отсутствие сознания Ланы, а что, если, с ней что-то случилось? Что, если она мертва? Были способы убить даже Высших, если она, и правда, была Высшей. — И отправите информацию обо всех номерах, с которых звонили на этот номер сегодня.
Кий знал, что никто не может сопротивляться его воле, даже через радиосвязь. Они с Лексом, абсолютно не замечали присутствия охранника, понимая, что тот, все равно, не вспомнит ничего из их разговора.
Через минуту на экране его коммуникатора засветилось сообщение о приеме файла. Кий включил прослушивание в громком режиме, чтобы Лекс, то же, слышал.
В маленькой комнате зазвучал растерянный голос Ланы: "- Алло.
— Лана? Лана, это я. Нам надо поговорить
— мама?! МАМА? ЭТО ТЫ?!
— Лана, я не могу тебе объяснить ничего по телефону, у нас так мало времени. Приезжай немедленно в Конча-Заспу, я буду ждать тебя там через сорок минут, бери такси. Приезжай немедленно.
— мама, но как? Где ты была…"
Кию нечего было сломать в ярости, Лекс предусмотрительно забрал последний целый стул, а то, объясняй потом людям, почему вся мебель сломалась в один день.
— Кий, в чем проблема, если это звонила ее мать, значит она у нее…
— Лекс, ее мать пропала больше года назад. — Он почти рычал. Внезапно, он обратился к охраннику:
— Сергей, что ты знаешь о ее матери?
— Она была членом архива более 15 лет, еще до того, как я устроился на работу. Десять лет назад, она привела сюда Лану, и больше, сама, не появлялась. Более года назад, Лана позвонила мне ночью, и сказала, что ее мать не пришла домой, и она не может дозвониться ей, она не знала, что ей делать. Утром она позвонила в милицию, написала заявление, но ее так и не нашли, ни тела, ни каких-то зацепок вообще. — Голос охранника не отражал никаких эмоций, он даже не понимал, о чем говорил.
Теперь напрягся и Лекс:
— что будем делать, есть хоть какие-то предположения?
— Были бы, я не сидел бы здесь. — Кий бросил на друга яростный взгляд. — Я не могу уловить ее, не могу. Кий сел прямо на пол, и закрыл лицо руками.
Опять запищал его телефон. Не поднимая головы, забрал телефон со стола, и посмотрел на экран — там светился номер телефона, и количество звонков, совершенных с него на номер Ланы — 28 раз.
Кий нажал на вызов этого номера. Пошли гудки, после четвертого гудка, кто-то ответил, это был голос женщины, звонившей Лане.
— Я слушаю?
— Где Лана? — Кий почувствовал, что на него пытаются воздействовать, эта женщина, определенно, была Высшей.
— Кто это? Кому вы звоните? — она, явно, нервничала.
— Где Лана? — Кий почувствовал, что Лекс усиливает его собственное давление, но женщина не ломалась.
— какое вам дело до Ланы? Я не обязана вам отвечать? — они чувствовали, что она уже почти не может сдерживать их давление.
— Где она?!
— Да какая вам разница!! — Голос сорвался на визг.
— Считай, что я ее муж. Где она?
— Почему вы помните о ней? Все связи должны были разорваться, как только мы изолировали ее, — казалось, что женщина говорит с собой, они, все же, сломали ее. — Ведь она не была инициирована, ее сила была слишком слаба, чтобы удерживать кого-то сейчас.
— Кто вы, о чем ты говоришь? — Друзья не могли уловить смысл в этом разговоре.
— Мы? Мы — МАВКИ…. а Лана, теперь будет верховной мавкой, она займет мое место… — внезапно, раздался какой-то свист, телефон словно упал на пол, связь прервалась.
Кий пораженно уставился на Лекса, и получил в ответ, такой же, пораженный взгляд.
— Неужели они еще существуют, — Лекс не верил тому, что слышал, он никогда не встречал мавок за свое долгое существование. — Но, ведь все считали, что они ушли, уже больше полторы тысячи лет назад…
У Кия не было слов. В мозгу, набатом стучало одно слово — МАВКА!
Это объясняло многое, ее глаза, изменчивые, словно сама природа, породившая мавок. ЕЕ радость от природы, которую они не могли понять, она просто получала необходимый ей вид энергии. Ее грацию — разве деревья и ручьи не грациозны? Каким же слепым он был!!! Это объясняло его поведение тогда, в первый день в библиотеке. Никто не мог противиться мавке, если она хотела, чтобы ее обожали, никто, даже Высшие. А тем более обири.
Ибо нет ничего, более дорогого для земли, нежели природа, которую она породила. Так и для обири, никто не был столь желанным, как мавка. Два элемента, происходящие один из одного, замкнутые в цикле более, чем другие элементы. Когда-то они были проклятием обири, подчиняя их себе. Они наслаждались своей властью над ними, заставляя выполнять все, что им хотелось, они питались обожанием, и им было все равно, чьим, людей, или Высших. И только договор рас, прекратил эту зависимость.
Но Лана не была такой, он не мог понять, что-то не вписывалась в картину, не соответствовало образу мавки. Все что он знал о мавках, утверждало, что для них нет ничего дороже себя, они были эгоистичны, себялюбивы, и, жестоки. Они вытягивали, из обожавших их людей, всю энергию, нередко приводя их к смерти. То, что он знал о матери Ланы, полностью подтверждало такую характеристику мавок. Теперь, у него было представление, от чего умер отец девушки — он просто угас. Ее мать использовала его, для своей нужды, и, возможно, еще для чего-то, о чем Кий не мог догадаться.
Лекс настороженно смотрел на друга, он был прекрасно осведомлен о тяжелой истории взаимоотношений обири и мавок, и о том, как тяжело это могло быть. Но, если слова той женщины были правдой, то его друг должен быть сейчас свободен, от влияния той девушки. Что с ним сейчас, что он чувствует? Лекс не мог попасть в сознание друга, тот блокировался от него. Может он стыдиться, что попался в эту ловушку? Но кто же мог знать, что мавки не покинули этот мир. Даже к марам относились серьезней, чем к мавкам, в последние полторы тысячи лет, их практически не учитывали при распределение зон влияния рас. Никто не видел их, никто не слышал о них так долго… По лицу Кия трудно было что-то понять. Зато, теперь было понятно поведение друга в последние недели. Жертва притяжения мавки забывает обо всем, что не касается объекта своего обожания, это как одержимость, они готовы на все, лишь бы быть рядом с ним. Удивительно, что Кий вообще, о чем-то еще помнил, и пытался что-то делать. Но, когда мавка прекращала очаровывать свою жертву, та должна была забыть об объекте своей страсти, полностью. Это обеспечивало безопасность самих мавок. Кия отпустили, судя по всему, часа три назад. Но он не был свободен, он искал ее, он прекрасно помнил все. Если опираться на знания, которые у него были по этому поводу, Лекс мог сделать очень неутешительный вывод.
