Марла подтвердила, что она не против, и стала переупаковывать свою поклажу. Май увидел видеокамеру.

— А это тебе зачем? — он стал не спеша, но настойчиво выуживать камеру.

— На память, — не уверенно пробормотала родительница.

— Одна по ночам смотреть будешь? — поинтересовался сын.

— Почему одна? — возмутилась Марла и осеклась. — Одна не буду… С вами буду смотреть! Вот! — нашлась она и засунула видеокамеру в сумку.

— Ну, разве что с нами, — обречённо вздохнул сын, — да ещё вон с Любычем.

Пока Марла увлечённо перекладывала свои вещи, Май тихонько переместил наши сумки через створ.

— Я готова! — радостно оповестила нас свекровь. — Присядем на дорожку? А где ваши сумки? — она с удивле-нием оглянулась и даже выглянула в коридор.

— Они уже там, в Порубежье, — осторожно признался Андрей.

— Как это, уже там? А мы разве не на машине поедем? — Марла испуганно заморгала глазами и, как мне пока-залось, стала нас подозревать в чём-то недостойном.

— Мамуль, ты только не волнуйся! А то мы новой валерьянки не купили, да и спирт тоже, — Андрей взял её сумку, усадил на плечо Любыча, — иди за мной. Варь, подстрахуй.

Пространственный переход дался Марле на удивление легко. Она абсолютно правильно встала на точку про-хода и мужественно шагнула в неизвестность. На той стороне нас встречал Усыня. Он легко подхватил все наши сум-ки и с гостеприимным жестом повёл нас на выход.

— Какой мужчина! — услышала я восхищённый шёпот Марлы. — Вы не говорили мне про него.

— Говорили, говорили, — Андрей лукаво посмотрел на мать. — Это Усыня, один из трёх братьев — богатырей.

— Так это и есть Усыня? Я то думала ему лет много, а ему…

— Много мне лет, — отозвался богатырь, — а то, что выгляжу молодцем, так у нас, почитай, все хорошо выгля-дят. Вот мы и пришли.

Он сгрузил наши сумки в холле гостиницы и вернулся на дежурство. Марла, увлечённая лицезрением Усыни, даже не заметила где мы шли, и только сейчас обратила внимание на окружающую обстановку. Взгляд её задержался на карте Порубежья. Она внимательно её разглядывала и даже подошла вплотную. Детский восторг, написанный на её лице, поразил нас с Маем. Наверное, год назад мы имели такие же восторженно — умильные физиономии. Как жаль, что нас никто не сфотографировал в тот момент. Какие фантастические чувства мы тогда испытывали!

— Май, сфотографируй Марлу, — прошептала я, — для истории.

— И ты туда же! — возмутился муж. — Ладно.

Марла даже не обратила внимания на вспышку, она как зачарованная что-то бормотала себе под нос.

— Молочная… Репкино… Волчановка…, - она резко повернулась к нам. — Хочу в Волчановку! — почти про-кричала она. Мы только удивлённо хлопали глазами в ответ.

На её несдержанный вопль отозвался мужчина, ранее незамеченный нами. Высокий, статный, с белоснежной гривой волос.

— Милости просим! Мы всегда рады гостям! — он подошёл к нам, и Марла… онемела.

— Здравствуй, Белый Волк! — Май пожал оборотню руку.

— Здравствуй Лоцман! Приветствую тебя, Берегиня! Представьте меня вашей спутнице, — он с интересом раз-глядывал нашу застывшую маманю.

— Это моя мама, Мария Лавровна, — отрекомендовал родительницу Май и попытался привести ту в чувство, лёгким пиханием в бок.

— Ма…, Марла, — еле вымолвила та, не сводя с Волка восхищённых глаз.

— Белый Волк, оборотень, — представился мужчина.

— О-о-о-о-оборотень!? А-а-а…, ы-ы-ы, — не то застонала, не то завыла поражённая свекровь, — и-и-и настоящий?

— Вполне, — улыбнулся во все клыки Волк. — Так вы принимаете моё приглашение? Варвара и Андрей тоже по-ка у нас не были. А обещали!

— Да! — радостно выдохнула Марла.

— Нам подарки раздать надо…, - я с удивлением смотрела на свекровь. Она всего за несколько минут, которые мы здесь находимся, преобразилась до неузнаваемости. Даже помолодела вроде: глаза горят, морщинки разгладились, румянец появился. Хотя, румянец может быть нервным. — Баська ждёт и Джинни…

Я пыталась как-то объяснить наш отказ немедленно посетить Волчановку, но прекрасно видела, что Марлу уже ничего не остановит. Я с сомнением оглянулась на мужа. Май тоже с удивлением наблюдал за матерью. Он, как и я, впервые в жизни видел такой возбуждённой свою родительницу.

— Я хочу туда, — прервала Марла наше молчание, — очень хочу!

— Но, мама, мы обещали Рыське…

— Лоцман, если вы не возражаете, пусть Марла пойдёт со мной сейчас, — продолжая загадочно улыбаться, предложил Волк, — а вы присоединитесь к нам завтра. Обещаю, ей понравится у нас.

— Я… мы… не можем ей запретить, — Май явно не знал, что сказать. Он прекрасно понимал, что маманю те-перь и горящим поленом не отгонишь от оборотня. — Она уже большая девочка…

— Андрей! — возмутилась «девочка». — Что ты несёшь!?

— Мама, а ты согласна пойти… без нас? — почти удивился Андрей.

— Разумеется! Что ты так волнуешься? Меня же не собираются там есть? — она повернулась в сторону Волка, а тот мужественно сдержал улыбку.

— Мама! — Май укоризненно покачал головой. — Иди, конечно. Только веди себя хорошо! Ой! — он потёр заты-лок, получив сразу два шлепка, от меня и от Марлы. — Подождите, но маме надо дать обет, подписать бумаги.

— Не надо, — остановил его Волк, — она своя.

С этими словами он галантно подхватил Марлу под локоток, выдернул её сумку из общей кучи и стремитель-но пошёл к выходу.

— Своя? Что значит, своя? — выкрикнули мы хором, но ответом нам был лишь звук захлопнувшейся двери.

— Варя, ты что-нибудь поняла? — озадаченно поинтересовался муж.

— Угу, — я насупилась.

— Тогда и мне объясни, пожалуйста.

— Твоя мама влюбилась! — высказалась я, продолжая разглядывать давно закрывшуюся дверь.

— Да-а-а-а! — брови мужа почти коснулись волос. — Кто бы мог подумать! Но я имел в виду слова Волка.

— А вдруг он тоже влюбился? — предположила я.

— Варя, я серьёзно!

— И я серьёзно! Скажи, тебе очень не хочется иметь отчима — оборотня?

И кто меня за язык тянул…

Хмара долго выбирал себе торт из двух абсолютно одинаковых. Баська блаженно тёрся мордой о моё плечо и фыркал в ухо, наблюдая за тем, как его старший собрат принимает труднейшее решение.

— Хмара, ты бы уж взял один торт, — я начала терять терпение.

— Вот я и решаю, какой, — меланхолично ответил тот. — В прошлый раз мне меньше досталось!

— Но сейчас торты одинаковые, чего думать? Ты, что, сапёр?

— Ты считаешь, что думать вредно? — удивился Змей Горыныч.

— В данном случае, да! Баська вон, уже слюни пускает и меня вместо салфетки использует! — я попыталась отодвинуть морду василиска в сторону, но он упорно тыкался мне в плечо.

— А они свеженькие? — продолжал изгаляться великовозрастный сладкоежка.

— Свеженькие, — я еле сдержалась, что бы не двинуть ему в нос, — вчера сделали.

— Вчера-а-а-а? А хранились они правильно? — ехидно поинтересовалась антрацитовая морда.

— Хмара, если ты будешь так привередничать, тебе в следующий раз и сухарей никто не принесёт! — разозлил-ся на него Рыська. — Нас там Джинни ждёт! У нас дела серьёзные. Сам знаешь! К вам первым зашли… Ну-у-у!

— Хорошо! Не ругайся! Возьму вот этот, — змей протянул лапу к правому торту, — нет, вот этот, — лапа поползла влево. — Баська!

— Гы-ы-ы-ы-ы! — василиск ухватил зубами ближайший торт и с крейсерской скоростью скрылся в кустах.

— Ящерица — переросток! — заголосил Хмара. — Увёл мой любимый торт! Вот вернись только, пресмыкающее-ся! Я тебе покажу, как таскать чужое!

— Он свою долю взял, — суровым голосом осадила я разбушевавшегося Змея.

— Да-а-а-а!!!? — снова затянул Горыныч.

— Тебе говорили, что долго думать вредно, — Май распаковал торт для Хмары и пошёл в кусты помогать Бась-ке.

— Надо было сделать, как Баська, — обиделся Хмара. — Только я оба торта схватил бы и улетел!

— Что? И, правда, улетел бы? — поразилась я. — Я ещё ни разу не видела, как ты летаешь!