— Уф, вот, — выдохнул Тёрм, когда всё было кончено. Он опустил кувалду, точнее то, что от неё осталось, на пол и рукавом вытер выступивший на лбу пот. Одна из капелек, сорвавшись, полетела вниз, и я невольно проследила за её полётом.
— Дьявол, — оброненные мной ключи лежали прямо под нашими ногами. Проследив за направлением моего взгляда, Тёрм простодушно развёл руками.
— Подумаешь, у нас всё равно не было отпирающего слова, — сделав такой вывод, он ногой отпихнул кувалду в сторону и принялся приподнимать крышку гроба. В том, что это был именно гроб, а не сундук, теперь, когда он остался без магических пут, не было сомнения. Кажется я уже поняла, какой артефакт хранило это подземелье…
Крышка, поддавшись двойному усилию, приподнялась и грохотом соскользнула на пол. В деревянном гробу, опоясанный тонкими серебряными цепями лежало то, что когда-то очень давно называлось магом Рафаэлом. Кожа, обтянувшая почерневший скелет, ввалившиеся в череп глаза, прикрытые сморщенными веками, остатки некогда густой шевелюры, желтые зубы, прикрытые ниточками серых губ — все это едва напоминало человека, бывшего когда-то главным магом Прибрежного царства.
— Кто вы? — даже не прохрипела, а простонала эта человеческая мумия.
— Мы могли бы ответить тебе, но разве это имеет какое-то значение?
— Пожалуй, нет, — будь у мумии возможность двигаться, она, я уверена, пожала бы плечами, — вы пробудили мою сущность. Вы вновь принесли мне боль. Я хотел бы вам отомстить, но у меня нет для этого возможности. Зачем вы сделали это? Зачем сняли крышку моего гроба? Уж не для того ли, чтобы освободить меня? Нет? Я так и знал. Вы хотите, чтобы я дал вам часть своей силы? Так знайте, у меня её уже не осталось вовсе. Так зачем же вы пришли?
— Мы хотим уничтожить шлотов!
— Шлотов? — из гроба послышалось карканье, похожее на смех, — это невозможно. Разве что… хотя впрочем нет. Жаберы… Как я не способен покинуть это место, так и вы никогда не сможете убедить кого-либо из них вырвать свое сердце, — я не понимала, о чём он говорит, возможно, это всего лишь бред выжившего из ума старикашки? Или нет? А он продолжал бормотать. — К тому же сами вы слишком слабы, чтобы противостоять демонам. Но в ваших силах оказать мне милость.
— Мы не церковь святого Антония, чтобы оказывать милости, мы пришли требовать от человека, выпустившего в свет кровавые исчадия ада, выполнить свой долг и возвратить их обратно! — Терм уже начинал злиться, и я, кажется, тоже.
— Я не могу. Мои силы давно сломлены, даже если вы собьёте последние цепи, я так и останусь дряхлой беспомощной тенью. Помогите мне. Я не говорю о добродетели, я прошу только о милости.
— Уничтожьте шлотов, и мы подумаем над вашей просьбой.
— Я не могу, — искренне прохрипел маг. Я хотела что-то сказать, но этот момент тело мага дернулось, по окружающим его серебряным цепям побежали фиолетовые искры и, заскрежетав зубами, скелет испустил долгий пронзительный стон.
— Арантранаида, что же ты со мной делаешь?! — вопросил-пожаловался маг, и новая порция боли и страдания пронзила его тело. — За что? — прошелестели стенки гроба. И снова всёпроникающая боль прошлась по его телу. Я, почувствовав лишь отголоски той боли, едва сдержалась, чтобы не закричать.
Мы некоторое время стояли молча.
— Что это было? — тихо спросил Тёрм.
— Колумвират, они подпитываются моей силой, — и уже даже с некоторой гордостью в голосе, — я сам это придумал.
— Сами? Вы сами заточили себя в этот гроб?
— Да. Чтобы выжить и чтобы отмстить, — колдун сухо закашлялся-засмеялся.
— Вы пожертвовали собой с тем, чтобы привести к власти тайпрамиров?
— Ни чем я не жертвовал, — сердито отозвался скелет, — оказавшись в гробу, сковав себя серебряными цепями, я спрятался, укрыл свою сущность от преследующих меня врагов. Отдавая часть своей силы, я помог своим ученикам спастись бегством. Я надеялся через некоторое время, когда все про меня забудут, встать из гроба и, используя силы, накопленные за годы вынужденного заточения, вернуть себе всё, что у меня было отобрано. Страдания, которые я добровольно на себя принял, должны были пасть на моих врагов, а всё моё вернуться ко мне сторицей. Но моя супруга, моя любимая Арантранаида, не захотела расставаться с полученной властью. Я пребывал между жизнью и смертью, разрывался между страданиями души и телесной болью, а она правила миром. Правила тайно, ибо учла мои ошибки. Раньше, ещё лет триста назад, она иногда приходила ко мне, чтобы похвалиться своими успехами. Но не для того, чтобы поделиться, а чтобы поиздеваться над моим бессилием. Когда ей требовались очередные силы, она «дарила» мне боль, когда она затевала нечто грандиозное, мои мучения становились невыносимыми. За последние дни она взяла столько сил, что хватило бы перевернуть весь мир. Теперь я знаю, зачем они ей понадобились, она готовиться к битве. И я кажется знаю, кто её враги…
— Мы тоже, — и я, и Тёрм понимали, что кроме нас воевать ей уже не с кем, шлоты не в счёт, колдунья ещё не поняла, насколько те могут быть опасны.
— Значит, это вас она так боится?! — несмотря на свое положение, маг смеялся. И вдруг без всякого перехода, — я просил вас о милости.
— Мы не за этим сюда пришли, — Тёрм был непреклонен.
— Я сказал правду, я не могу этого сделать, — протрещала мумия.
Я коснулась рукой гроба и увидела воспоминания лежащего в нём человека: мечущийся по полю битвы маг, размахивающий мечом, кидающий огненные шары, сыплющий проклятия и не имеющий возможности остановить шлотов, уничтожающих его войско; а затем одно за другим пылающие селения, черный человек на чёрном коне, скачущий всё дальше и дальше и везущий с собой страшную весть; и вдруг картина опустошённого края, голые камни и голые оставшиеся от городов руины, шлоты, безраздельно царящие в воздухе, десяток магов, клепающих серебряную клеть, и снова опустошенная местность… Я внезапно представила, что такое вскоре может случиться и здесь.
— Прикажи им, прикажи, — закричала я, схватив кисть скелета и изо всех сил сдавив костяшки его пальцев. Они начали осыпаться мелкой пылью, но тот хранил молчание. — Они убивают, не останавливаясь…
— Прикончите меня, — проскрежетал скелет.
— Что? Ты хочешь, чтобы мы сами отняли нашу последнюю надежду?
— Прикончите меня, прошу, я так устал, — если бы у него были глаза, он бы наверное рыдал, я вновь почувствовала его страдания.
— Тёрм, — я не могла отказать нечастному в подобной просьбе, — сотни лет заточения слишком большой срок даже для такого злодея, как он.
— Но, Авель, нам нужен ответ, как уничтожить шлотов…
— Я не знаю, я действительно не знаю, — черные глазницы повернулись в мою сторону, в их провалах не было не видно ничего, кроме бездонного страдания, — даруйте мне смерть… Я не достоин милосердия, я знаю, но… будьте милосердны…
— Хорошо, ответь только на один вопрос, ты слеп?
— Ты ищешь слепого старца? Ха-ха, — смех как скрип несмазанных петель, — Великий Непознанный… я видел его однажды. Это он подсказал мне как уничтожить Островную Империю…
— Ты вызвал шлотов по его подсказке? — мне не нужно было быть провидицей, чтобы догадаться об этом.
— Да. Но он не назвал цену, — минутная пауза и крик боли, — она оказалась непомерно высокой, — и новый крик, — Непознанный! Его речи сладки и велеречивы, если он избрал жертву, ему не противостоять.
— Но ты же сумел?!
— Я думал, что да, но нет, он обвёл меня вокруг пальца, выбрав себе другую марионетку. Моя супруга, моя… — вздрогнувшие от страдания плечи…
— Кто он, этот слепец? Я уничтожу его.
— Это не возможно, он есть тьма… — стон боли, — смерть, прошу… — если бы мумия могла рыдать, нас бы давно залили потоки слез, но даже этого ей было не дано…
— Разрушь его, Тёрм… Пожалуйста.
В этой груде костей не осталось ничего, кроме вековой пыли. Его как и Непознанного нельзя было убить, но его можно было разрушить, развеять в мелкую пыль.
