– А, – махнул Славик рукой и выдал, что первое в голову пришло:

– Мы шли под грохот канонады…

– Вот это дело, – решил Славик и, четко отпечатывая шаг, взял курс на ванную.

Славик немного удивился, когда узнал, что Антон такого восторга, как он, не испытывал. Они шли вместе в школу и обсуждали события вчерашнего дня. Антона до сих пор смущал случай с собакой, когда пес набросился на Тарасову. А Славик считал, что правильно сделал. Мог бы еще и Соньке ласково улыбнуться в оскале. Антон же, как понял Славик, субъект слабонервный, тренировать его волю нужно.

– Бойтесь жители города, вчера к нам пришла беда, – на всю улицу закричал Ленька Долой Психиатров.

Этот сумасшедший местного значения, которого почему-то в клинику никто не помещал, ходил по улицам города, пугая прохожих своими безумными выкриками. Фамилию Ленькину все давно забыли, и потому называли его по наиболее часто используемой фразе: Долой Психиатров. К нему все уже давно привыкли, и посмеивались вяло, поскольку тем у него для разговоров было мало, и народ давно уже их выучил. Но про беды – это Ленька первый раз заговорил.

– Клоун пришел к нам с красным носом, а нос-то в крови измазан, – он нес околесицу, заглядывая к прохожим в глаза так, что они шарахались в сторону, как от огня. – И рот у него в крови, и руки красные, испачканные. Она хуже самих психиатров! Бойтесь, – Ленька подошел вплотную к какой-то женщине и заглянул ей в лицо. – Бойтесь!

Что-то не по себе ребятам стало от этих слов, и они свернули на другую улицу, решив пройти к школе более длинным путем.

– Продолжим веселье? – прозвучало за спиной.

Когда и откуда вывернул Рома, ребята заметить не смогли. Возникло ощущение, что он так и шел всю дорогу рядом с ними, только невидимый. А теперь материализовался.

– Кого мы сегодня выберем? Опять тех влюбленных в собак и Пилягиных или на новеньких перекинемся?

– Эти нам нужны, правда, Антон? – ответил Славик. – Особенно одна из них.

– Может, не надо, – Антон не мог понять почему, но пугал его этот Рома.

– Как это не надо? – возмутился Славик. – Тут для него стараются, за обиду мстят, а он. Ты что, хочешь все так и оставить?

Антон вспомнил свои вчерашние переживания, ехидные смешки, когда они прятались от пса Косициной. А, может, и надо.

– Значит, договорились, – хлопнул Ромик мальчишку по спине, и Антон стал мучительно соображать: разве он успел ответить? – Смотрите, что сейчас будет.

Рома поманил рукою ребят к скамейке и, удобно развалившись на ней, хлопнул ладонями по деревянному сиденью справа и слева от себя:

– Садитесь.

Мальчишки послушались его сразу, к тому же и ждать представления не пришлось. Сразу же ребята увидели вчерашних девчонок.

Теперь они шли по разным сторонам дороги, демонстративно высоко подняв голову, но все же краем глаза следя друг за другом. Приоделись девочки сегодня не на шутку: на каждой юбка минимальной длины, Зина в немыслимо блестящей кофточке, а Соня на таком каблуке, что у нее постоянно подворачивались то одна, то вторая нога, отчего ей стоило прикладывать большие усилия, пытаясь идти вровень с соперницей. Зина была в некотором преимуществе перед бывшей подругой: ей удалось незаметно для мамы накраситься ее губной помадой.

– Это они точно в школу собрались? – присвистнув, спросил Славик. А Антон невольно залюбовался Тарасовой. Очень ей шла губная помада.

– Смотрите дальше.

Из-за угла вынырнул вороватого вида черный кот, с усами, нагло измазанными сметаной, и перебежал дорогу Косициной. Возникла проблема: вперед никак нельзя идти, это не вызывало и тени сомнений у Сони; и на другую сторону сворачивать не хотелось. Тогда придется первой здороваться с этой Зинкой. Соня попробовала пойти прямо по проезжей части, но ей пару раз просигналили проезжающие мимо машины, и девочке пришлось вырулить к бывшей подруге. Накрашенные губы так и мозолили глаза.

Девочки окинули друг друга презрительным взглядом и отвернулись, опять же высоко подняв голову. Вот тут они и остановились, причем одновременно, как только получается при долгих тренировках. Впереди шел он, Пилягин, на руке у которого повисла Кошарова из параллельного класса. Соня безнадежно заморгала покрасневшими глазами, а Зина вытерла рукавом помаду. Зачем теперь?

Антону так жалко стало, что Зина осталась без губной помады. Она ей так шла.

– Вот это месть, так месть, – одобрил Славик. – Классный ты парень, Ромик, – поворачиваясь к духу, сказал он. – Куда же он делся?

Ромика и след простыл. Он растворился в воздухе так же незаметно, как и появился. Только холодком повеяло. Странное это событие удивило ребят, а Антона насторожило.

В школе Антон успокоился и совсем забыл об утренних своих сомнениях. Тарасова сегодня целый день сидела за своей партой тише воды, ниже травы, ни разу не ответив, поэтому можно было поднимать руку когда хочешь. Только вот жалко, что сегодня к занятиям он, Антон, не был так готов, как вчера. Не каждый же день подолгу общаться с учебниками.

Уже на третьем уроке у Антона начало посасывать под ложечкой, но он не стал доставать бутерброды, приготовленные мамой сегодня утром. Он знал, если съест сейчас, к пятому уроку желудок опять начнет возмущаться. И Антон дождался большой перемены.

В классе опустело: кто в столовую побежал, кто по коридору пустую банку гоняет – в основном это ребята, не удержавшиеся и раньше времени съевшие свой обед. Славик уже добыл из сумки большое яблоко и сейчас надвигался на Антона, чтобы перемолвиться словечком, сладко хрустя содержимым своего рта.

Антон с нетерпением инспектировал закрома своей сумки и достал сытно пахнущий колбасой бумажный сверток. Рецепторы Славика тоже учуяли заманчивый запах.

– Делимся пополам? – спросил он.

Антон кивнул головой и развернул пакет.

– Я пожалуй яблоками обойдусь, – проговорил Славик и подавил в себе позывы к сдавленным смешкам и рвоте.

На белой в клеточку бумаге, еще промасленной лежавшим когда-то в ней бутербродом, извивались не довольные тем, что их потревожили, короткие и жирные, с черными головками личинки. По крошкам, в которых они возились, можно было определить: бутерброд был несомненно. Видимо, его нещадно съели эти червяки. Вон, по их довольным мордам видно, что они сыты.

– Это все твой замечательный Ромик. Его рук дело, – накинулся разозлившийся Антон.

– Почему же мой? – пытался реабилитироваться посмеивающийся Славик. – А они ничего, сытными должны быть.

– Кто мне пел о том, какой он замечательный?

– Я же ради тебя…

– Ради меня? – Антон не знал, какие подобрать слова. Он видел, как его лучший друг еле сдерживает смех, смотря на то, что случилось. Обида, злость, голод, – все смешалось, и он выскочил на улицу, не дожидаясь последнего урока. Пусть себе без него на рисовании кисточками машут.

Славка выбежал вослед. Для него рисование тоже оказалось не столь важным. Друг дороже. Поэтому он теперь шел чуть позади, постоянно отставая от Антона, и подыскивал слова утешения.

– Ой, ловите, – послышалось с балкона, точно под которым оказался Славик.

Клубя во все стороны белым, держа курс прямо на мальчишку, падал мешок. «Ну все, – решил Антон, – прощай, друг». Славик же ничего подумать не успел. Ему повезло, что мешок оказался развязанным. Он перевернулся в воздухе, сделав завидное сальто, и просыпался мукой на и без того белую голову. После этого сама мешковина мягко покрыла Славика по самые плечи.

– Теперь все поровну, ты не обижаешься? – спросил опять непонятно как оказавшийся рядом Ромюс.

– Нет, не поровну, – с вызовом ответил Антон. – Еще ты у нас остался.

Черные глаза духа вспыхнули и загорелись злобой. Губа с одного края нервно дернулась, то ли в усмешке, то ли еще от чего. Опять повеяло холодком. Он дохнул в лицо Антону, чуть потревожив волосы, и прокрался в сердце ознобом.

– Ты у нас не любишь шуток? – спросил Ромюс у мальчика. Улыбка была как приклеенная, потому что все другие черты лица не смеялись. Хотелось оторвать ее и выбросить в кучу сухой листвы. Нет, сначала измять как следует. – Значит, шутки тебе не нравятся? Тогда тебе подойдет мой друг. Он тебе понравится. Аксот, познакомься с мальчиками.