— Марина Александровна, я не понимаю, о чем вы говорите. Эти бумаги, как впрочем, и папку я вижу в первый раз.

— Ну да, конечно, — безжизненно произнесла она.

— Это легко проверить, — дружелюбно улыбнулся ищейка, — Для чего тогда камеры наблюдения по всему офису? Дамы у меня к вам теперь появилось множество вопросов. И в вашу непричастность Галина Сергеевна я не верю. Как столь опытный оценщик в вашем лице мог так ошибиться с этими амулетами, если есть даже письмецо о том, что изначально эти камешки были не такими как все. Что вы на это ответите?

— Ничего, — губы плохо меня слушались, я пыталась понять, как умудрилась попасть в это болото, — Вы же все равно не поверите, если я скажу, что в них ничего необычного не было.

— Вы правы, не поверю, — холодно улыбнулся мужчина, — Думаю, вы ничего не будете иметь против того, чтобы проехать со мной в наше управление?

— Я так понимаю это не приглашение? — безразлично заметила Марина Александровна.

— Вы все правильно поняли. Пройдемте! Галина Сергеевна, вас так же это касается.

— Да, конечно, — поднялась я со своего места и чуть не упала обратно, наблюдая расширившимися от удивления глазами, как прямо у меня на столе материализуется розовый камень на цепочке.

Так толком и не придя в себя, я сомнамбулически протянула руку к амулету. Вопль: «Не трогай!», я услышала словно сквозь туман. Когда я коснулась пальцами розового камня, свет стал меркнуть в глазах и только крик где-то на краю сознания, внутри головы: «Нет! Нет! Не уходи!». Кто кричал? Я? Кто-то из призраков последнее время одолевающих меня? Это я уже не узнала, так как провалилась во тьму.

Из тьмы я выплывала рывками, как-то неуверенно и без особого желания. Так, словно и не должна была выплыть.

— Галя, — голос мужа узнавался с трудом, столько в нем было тревоги, — Как ты?

Глаза плохо слушались, но я все-таки разлепила веки:

— Никак, — ответила я.

Сергей выглядел больным, так сильно ввалились щеки и глаза. Он держал меня за руку и казалось искренне переживал. Осмотрев помещение (насколько позволяли силы), пришла к выводу, что нахожусь в больнице.

— Мы боялись, что ты уже не вернешься, — голос мужа звучал глухо и устало.

— Тебе-то какая разница, — попыталась я пожать плечами, но они были словно из камня абсолютно неподъемными, — Скорее ты должен радоваться тому, что не очнусь.

— Галин, — поджал Сергей обиженно губы, — Зачем ты так? Не начинай снова этот глупый разговор о разводе. Мы все наши проблемы обсудим позже. Сейчас тебе нельзя волноваться.

— Нельзя волноваться? — усмехнулась я, но добавить к этому ничего не успела, в палату вошел доктор.

— Вот именно барышня, после того как вы нас так сильно испугали, вам прописан покой. Так что давайте лучше я вас осмотрю, а все посторонние должны покинуть помещение, — темноволосый молодой врач подошел ко мне и взял за руку, считая пульс.

Сергей, повинуясь его приказанию, вышел из палаты.

— Что со мной произошло? — попыталась я приподняться на кровати, — И сколько я здесь еще пробуду?

— Какое-то время, пока не поправитесь, — врач успокаивающе положил мне руку на запястье, — Да и кое-какие анализы надо будет сделать. И обследование не помешает.

— Зачем?

— На всякий случай. Чтобы убедиться.

— В чем?

— Пока рано об этом говорить. Думаю, все обойдется. Просто обморок от переутомления. Я уверен.

— И сколько длился этот обморок?

— Давайте лучше обсудим кое-что. У меня есть к вам вопросы. Ваш муж ответил на часть из них, но остались те, которые ему оказались не по силам. У вас раньше случались подобные обмороки?

— Нет, — обеспокоенно смотрела я на сидящего рядом с кроватью эскулапа.

— Хорошо. А плохое самочувствие? Головокружение? Тошнота? Хроническая усталость? Все нет? Отлично.

В таком духе он расспрашивал меня еще минут пять. О перенесенных болезнях, о родственниках. После же посоветовал отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Но я не могла. Хотелось понять. Что же такое произошло? К чему все эти вопросы? Где ищейки? Где Марина Александровна? И сколько времени я пробыла без сознания? И почему врач не захотел отвечать на мои вопросы?

Через пару дней меня выписали. Анализы были терпимыми. Небольшая анемия. Обследование ничего не показало. Так что как мне сказали причин для беспокойства никаких. Больше гречки, говядины и печени, да еще пару дней отдыха дома. Ищейки приходили в больницу. Записали мои показания, которые сводились к: «Не знаю, но амулеты были обычными!» и ушли. Напирать в этот раз не стали. Неужели всплыли какие-то новые обстоятельства? Но следовало ожидать, мне об этом они сообщать не стали. Просто взяли подписку о невыезде и обещали еще раз встретиться.

Я же за это время успела как-то внутренне перегореть. Необычная усталость и апатия навалились на меня. Стало все равно, что будет с моим браком, стало все равно, что будет со всей этой историей с амулетами. На все стало наплевать. Сам факт, что я три дня провела в бессознательном состоянии, вызывал вопросы. Врачи только разводили руками, не в силах назвать причину моего беспамятства. Амулет же пропал после того как я его коснулась. Что бы это могло значить? Мне было все равно. Что бы это не значило. Словно пропало желание жить. Усталость, скорее всего это простая усталость.

Сегодня второй день моего вынужденного сидения дома. С мужем мы так и не поговорили. У него образовались какие-то срочные дела и он практически не появлялся. Я же устав бесконечно пялится в телевизор решила прогуляться. В кармане плаща, уже на улице обнаружила квитанцию. Совсем забыла о брюках от костюма. Столько всего навалилось. И болезнь и проблемы в семье и на работе.

Пройдясь по парку рядом с домом, решила все-таки забрать свою пострадавшую в боях с Игорем часть туалета. Каким далеким казалось мне мое ребячество. Стоило ли так поступать? Ради чего? Доказать ему что не таю от одного его слова? Глупо, все глупо.

Химчистка была открыта. Удачно. Зашла, предъявила квитанцию. Девушка, как-то испуганно на меня посмотрела и побрела вглубь помещения. Вернулась она с вешалкой, на которой висело… О! Это надо было видеть. Мои коричневые в тонкую белую полоску брючки превратились в бесформенную тряпку грязно оранжевого цвета. Нет даже не оранжевого и не цвета детской неожиданности. Как передать этот цвет? Слов у меня не было.

— Что это? — довольно растерянно спросила я.

— Брюки, — с непередаваемым апломбом произнесла девушка.

— Но это не мои брюки, — запротестовала я.

— Как не ваши? — фальшиво удивилась она.

— Мои были коричневого цвета. А эти…

— И эти коричневого, — стряхнула девушка несуществующую пылинку с брюк.

— Они оранжевого цвета.

— Это как посмотреть. По квитанции это ваша вещь. Так что если вы ее забираете, то забирайте, нам ваши брюки не нужны.

— Но, — передумала я спорить, будь это несколькими днями раньше, обязательно устроила бы скандал.

Сейчас же мне показалось все это столь мелким и не стоящим внимания, что молча, я приняла пакет с моим испорченным имуществом и погруженная в свои мысли побрела домой.

Бросив пакет в кресло, пристроилась на диване, полежала, подумала. Потом поднялась, переоделась в домашнее и, поставив чайник на огонь, включила телевизор.

Очередной выпуск новостей. Поколебалась, переключить или нет, но так и не притронулась к пульту. Какой-то авторитет умер странной смертью. Труп нашли возле дома его постоянной любовницы. Никаких следов насилия, удушья или еще каких признаков причины смерти. Корреспондент делал таинственные трагические паузы, чтобы подчеркнуть необычность произошедшего, а я как заколдованная смотрела, не отрываясь в угол экрана. Там у лестницы подъезда, загадочно мерцала розовая искра, навевающая воспоминания о розовом огне, который поглотил меня после того, как я прикоснулась к амулету. Я забыла про этот огонь, который, казалось, выжигал во мне всякое желание жить. Но сейчас, видя этот знакомый огонек, вспомнила и ужаснулась. Моя апатия и депрессия это последствия того пламени. Оно силилось меня уничтожить, но у него не получилось. Кто-то или что-то помогало удерживаться на плаву. Благодаря этому я выжила. Но кто хотел моей смерти? И кто помог с нею справиться? На это ответить я не могла. Если бы не эта помощь, то меня давно бы уже не было в мире живых. Дрожащими пальцами я нажала на красную кнопку, и экран погас, оставив меня наедине со своими мыслями и животным ужасом. Уверена, и умерший бизнесмен, и тот труп из магазина, успели перед смертью познакомиться с розовым всепожирающим пламенем. Почему тогда выжила я? И кому я могла помешать так сильно, что мне пожелали смерти?