Но для меня тогда на литературном поле место вряд ли бы нашлось

      "ЗАВТРА". Имеет ли смысл сегодня такое слово — вкус? Или огромный набор категорий, которые питали и определяли поэзию, сегодня не жизненны?

     В.Е. По-моему, нет. И это повсеместно: в изобразительном искусстве, в музыке. Пиар заменил вкус. Делается ставка на фигуру, в неё вкладываются ресурсы или, в случае поэзии, — символический капитал. Навязывается: люди идут и знают, что перед ними будет выступать "великий поэт". Прошла эпоха, когда человек много, долго читал, вырабатывал свой вкус, неспешно, с детства, начиная от Гомера и дальше. Сейчас, если человеку интересна поэзия, он получает набор готовых имён: "великий поэт", "живой классик", "знаменитый поэт", "подающий надежды молодой поэт". Ну, и "грязное, пьяное быдло".

      "ЗАВТРА". Что же, мы пришли к ситуации, когда необходимы пересмотр культурных оснований, установка новых параметров? Или всё-таки мы имеем насильственно прерванную линию нормального культурного развития, сиречь, очистимся от грязи шоу-бизнеса (вариант: от наслоений двадцатого века в целом) и продолжаем?

     В.Е. Всё сложнее. На Западе ничего не было насильственно прервано, но пришли к совершенно такому же состоянию. Точнее, мы пришли вслед за ними. Когда не вкус определяет, но бренд.

      "ЗАВТРА". Друг недавно признался, что хотел написать стихотворение на смерть Гайдара, но подумал, что есть Емелин и не стал писать. А Емелин тоже не написал. Такие ожидания — это дамоклов меч или ковровая дорожка?

     В.Е. И то, и то другое. Сейчас меня спрашивают, почему до сих пор не написал про переименование милиции. Гайдар — это большая тема, это должно отстояться. Про Брежнева написал только в 1992 году, десять лет спустя смерти.

Беседовали Андрей Фефелов и Андрей Смирнов

     ***

     Стоит император Петр Великий,

     Мечтавший запировать на просторе,

     А вместо него капиталисты дикие

     Пьянствуют на "Авроре".

     Не в силах стерпеть я такого позора,

     Гламурная нечисть висит над Невой.

     Враги захватили наш крейсер "Аврора".

     И "Дом Периньон" заедают икрой.

     Ах, мой Ленинград, колоннады и арки

     Ты как-то сегодня особо угрюм.

     А в наших каютах сидят олигархи

     И девушек наших ведут в тёмный трюм.

     Они пьют вино и ругаются матом,

     Их бабы визгливы, грубы мужики.

     Скажи мне, "Аврора", где в черных бушлатах

     Грозно шагают твои моряки?

     ***

     Средь ясного дня за окошком темно,

     Не светят кремлевские звезды.

     И воздух в столице такое ж гавно,

     Как тексты в журнале «Воздух».

     Сегодня я в Интернете прочту

     Про пылающий лес,

     Про птиц, умирающих на лету

     И падающих с небес.

     О том, что пшеницы, овса и ржи

     Сгорел на корню урожай,

     И вымерли от жары все ежи

     До одного ежа.

     И что по внешней обочине МКАД,

     Пока не взойдет луна,

     Мертвые с косами в ряд стоят —

     И тишина.

     И среди трупов ежей и синиц,

     Сквозь желтоватый чад

     Плывут пятна в маски закутанных лиц,

     Вдыхая легкими яд.

     Химический кашель и кожный зуд,

     Сплошной санитарный барак.

     Кого не хватит сегодня инсульт,

     Того сожрет завтра рак.

     Молились, молились, а дождь не пошел,

     Как видно, слаба наша вера.

     И нету в Москве, как мечтал Макашов,

     Ни мэров, ни пэров, ни херов...

     31 ИЮЛЯ 2010 ГОДА

     В то время, когда мальчиши-кибальчиши

     Подставляют дубинкам ОМОНа свои молодые фигуры,

     Развлекаются на пикнике журнала "Афиша"

     Модные деятели гламура.

     Резвятся себе в Коломенских рощах,

     Словно пейзане со старых французских картин,

     А в это время на Триумфальной площади

     Ломают кости членам "Движения 31"».

     Бетонными блоками площадь уже перекрыта,

     Бьется толпа об ограждения,

     А тут попивают коктейль "Мохито"

     И продолжают свои наслаждения.

     Там люди выходят на площадь, чтоб защитить свободу,