Именно советский строй превратил в героев, в объект культуры — скульптуры, живописи, мозаики, музыки, кино — людей труда, как физического, так и интеллектуального. С этими героями мы встречались на улице, видели их на экранах, на театральной сцене, на полотнах художников, спускаясь в метро. Сюжеты мозаичных красочных плафонов из смальты в московской станции метро "Маяковская", выполненные известным советским художником А. Дейнекой — тоже тому подтверждение.

     Нельзя не отметить, какое действенное уважение проявляла советская власть к людям разных профессий и социальных групп. Один из красивейших дворцов Великого князя Владимира Александровича, сына Александра II, был отдан представителям науки — это Дом учёных. Во дворце Юсуповых на Мойке, где произошла расправа над Распутиным, с 1925 года размещался Дом работников просвещения (Дом учителя). На Невском проспекте огромный дворцовый комплекс — Санкт-Петербургский городской дворец творчества юных (бывший Ленинградский Дворец пионеров) расположен в зданиях Аничкова дворца. Дворец труда (дворец профсоюзов) — это Николаевский дворец, построенный по проекту архитектора А.И. Штакеншнейдера для великого князя Николая Николаевича, сына Николая I.

     Такие свидетельства уважения со стороны советской власти — очень наглядны. Надолго ли останутся эти лакомые куски недвижимости в старом, советском статусе? "Не жирно ли" учителям, врачам, ученым шиковать во дворцах? Там место другим героям — последних времен.

     Всюду жизнь! В развалинах Новой Голландии (Адмиралтейские верфи), величественном и таинственном строении, поселилась семья бобров! Услышав об этом от местного жителя, отнеслась с недоверием: откуда здесь, да и в такой грязной воде как вообще можно жить? Но в один из вечеров, прогуливаясь по набережной Мойки в районе Новой Голландии, почерневшие темно-красные стены которой манят, притягивают меня, действуя гипнотически, увидела плывущего бобра! Очень деловито "змейкой" он двигался от берега к берегу, нырял, выныривал, плыл дальше, не обращая внимания на столпившихся на берегу зевак …

     А на пляже Петропавловской крепости утка вывела утят, под присмотром мамы-утки они деловито шлепали по кромке воды, копались в вынесенных на берег водорослях, как все дети были умилительно деловиты. Мама вертела головой туда-сюда, оглядывая снующих отдыхающих, покрякивала на детей, убегавших слишком далеко…

     Побывала на празднике Военно-морского флота. Выстроенные на рейде пара кораблей, подводная лодка духоподъемного настроения не вызвали. Уж очень скромно для морской державы. Но сколько народу пришло посмотреть на этот парад! В жару под палящим солнцем люди семьями бродили по набережной, желая посмотреть на стоящие на Неве корабли, фотографировались, приветствовали мужчин в бескозырках, которые чувствовали себя настоящими героями дня.. Граждане покупали флажки, желая хотя бы таким образом, размахивая Андреевским стягом, приобщиться к этому празднику.

     К сожалению, было не разгуляться: набережную не перекрыли, а автомобильное движение интенсивно. И переполненные тротуары буквально выталкивали гуляющих на проезжую часть. Информации о жертвах ДТП не слышала, что удивительно: ситуация была чрезвычайно аварийно-опасная. При этом граждане, вынужденно оказавшиеся на проезжей части, были бы признаны виновниками ДТП. Изумляет столь халатное отношение городских властей к очевидным вопросам безопасности во время народных праздничных гуляний. Для Питера этот праздник — особый. Но, видимо, дамам из Шепетовки, заправляющим ныне городской жизнью, на это плевать, они живут по своим понятиям. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. А вот в чужой город приехали со своими обычаями, укладами, устоями. Со своими понятиями опять-таки. Если судить о питерцах по большинству встречающихся на улицах, в магазинах людях, то лицо это, мягко скажем, экзотическое.

     Хотя скоро славянский тип будет экзотикой в России.

     Подруга в свое время из провинциального города уехала после школы в Ленинград. Через несколько лет она, занимавшаяся весьма неквалифицированной деятельностью, тем не менее, стала интеллигентной женщиной: с манерами, правильной речью, увлеченностью театрами, музеями, со вкусом, хотя и скромно, одевающейся. Город, подавляющее число жителей которого были коренными, "перерабатывал" как теперь говорят, человеческий материал, обращал в свою веру. Но такое количество чужаков, которое ныне заполонило город, он не успевает нивелировать, и уже "неместные" учат коренное население жить в предлагаемых ими условиях.

      Да и кого было легче переработать: жителей российской глубинки, приехавших работать или учиться, которые в своих городках, деревеньках учились по той же школьной программе, в семьях которых исповедовались те же принципы русского общежития: быть скромным, честным ненастырным, ненавязчивым, не стяжательным, — или жителя таджикской глубинки или высокогорного селения, порой и в школе не учившегося, жившего по средневековому укладу или законам гор, как и подавляющее большинство новых питерцев: на равнину — с законами гор, степей, джунглей.

     Кто помнит Ленинград чистым, некрикливым городом с вежливыми горожанами, будет неприятно удивлен… Культурная столица, собственно, сохраняет культуру лишь в музеях и библиотеках, концертных залах, пожалуй, не назову в этом ряду театры и кинотеатры, зачастую превратившиеся в антикультурные центры. Трансляции культуры из ее сконцентрированных очагов на общество нет. Музеи стали вещью в себе. Вернее, их превратили в вещи в себе. Старые стены сами по себе уровень культуры не повышают. Прискорбно, что гранит фасадов, набережных там и сям расписан "рисовальщиками". Для них старые стены — не святыня. Да и есть с кого брать пример: если власти вовсю сносят или уродуют так называемой реставрацией шедевры архитектуры, то откуда возьмётся бережное отношение к этим шедеврам у граждан?

     Не случайно в место паломничества ныне превратили Чижика-пыжика, который на Фонтанке ноги мыл: о нем вещают экскурсоводы проплывающих катеров. И об этом шедевре скульптурного искусства по времени говорят столько же, сколько о Михайловского замке, приютившемся в помытых ногах этой гордой птицы. Туристов привозят сюда автобусами, пешие паломники тоже спешат посмотреть. И ни слова экскурсоводов, пока плывут мимо пыжика, о достопримечательностях, что на противоположной стороне Фонтанки. А там в одном из домов — место сборов декабристов, в другом — действующий салон живописи, стоит церковь Святых Симеона и Анны, построенная в 18 веке. В Питере — тысячи шедевров и архитектуры, и скульптуры, но составляя список достопримечательностей, включают туда этого чижика. Произведения искусства ныне — на уровне пыжика. Вот — высоты. Каковы времена, таковы и ваяния.

     Общим состоянием культуры общества ныне озаботились на высоком уровне. Дескать, реформы потому буксуют, что — низка, модернизация затруднительна по той же причине. Но кто в этом виноват, если не власти? Пестуемые ими телевизионные программы, в которых их крестницы разве что растлением малолетних не занимаются, уровень культуры это отнюдь не повышает. Школьная программа опростилась до примитивности…

     А ценовая политика? Посещение музеев — удовольствие дорогое. В среднем цена билета — 150 рублей. Всякая ли семья из 4 человек может позволить себе хотя бы и редкие культпоходы? А если потом еще и купить каталог?

      Кому сейчас вообще по карману приобретение художественных каталогов? Школьницей стала коллекционировать наборы открыток из серии "Музеи СССР", собрав практически полную коллекцию, в которой даже был набор "Советское искусство в Алтайском краевом музее изобразительных и прикладных искусств". Позднее я подарила эту коллекцию художественной школе. У меня, школьницы из очень небогатой семьи, были возможности для подобного коллекционирования, потому что открытки стоили в буквальном смысле копейки: цена каждой отдельной была 2-3 копейки.