Для романа.
I часть: передвижной театр. Кино. История большой Любви (коллеж Сент-Шанталь).
* * *
Август 1937 г.
Проект плана. Сочетать игру и жизнь.
I часть.
А – Бегство от себя.
Б – М. и бедность (все в настоящем времени). Главы серии А описывают игрока. Главы серии Б – жизнь до смерти матери (смерть Маргариты – различные занятия: маклерство, автодетали, префектура и т. д.).
Последняя глава: Путь к солнцу и смерть (самоубийство – естественная смерть).
II часть.
Наоборот. А в настоящем: вновь обретенная радость. Дом перед лицом Мира. Связь с Катрин.
Б в прошлом. Обманут. Сексуальная ревность. Бегство.
III часть.
Все в настоящем. Любовь и солнце. Нет, говорит мальчик.
* * *
Август 1937 г.
Всякий раз, как я слышу или читаю политические выступления тех, кто нами руководит, я с ужасом обнаруживаю, что в них нет ни единого человеческого слова. Вечно одни и те же фразы, повторяющие одну и ту же ложь. И если люди к этому привыкают, если народ еще не растерзал марионеток, это, по моему убеждению, доказывает только одно: люди ни в грош не ставят свое правительство и превращают в игру – да-да, именно в игру – немалую часть своей жизни и своих так называемых жизненных интересов.
* * *
А2 или А5 части I.
Я в отчаянии от того, какое огромное значение люди придают душевным порывам. Если вы меланхолик, жизнь вдвоем становится невыносимой. Ибо, если вы родились с благородным сердцем, вам не снести бесчисленных вопросов, которыми вас засыпают. А ведь это может значить для вас почти так же много, как голод или желание…
* * *
Август 1937 г.
План. Три части.
I часть: А в настоящем.
Б в прошлом.
Гл. А1 – день г-на Мерсо, взгляд со стороны.
Гл. Б1 – Бедный квартал Парижа. Лавка, где торгуют кониной. Патрис и его семья. Немой. Бабушка.
Гл. А2 – Беседа и парадоксы. Гренье. Кино.
Гл. Б2 – Болезнь Патриса. Доктор. «Эта высшая точка…»
Гл. A3 – Месяц передвижного театра.
Гл. Б3 – Занятия (маклерство, автодетали, префектура).
Гл. А4 – История великой любви: «С вами такого больше не случалось?» – «Случилось, сударыня, когда я увидел вас». Тема револьвера.
Гл. Б4 – Смерть матери.
Гл. А5 – Встреча с Раймондой.
* * *
Или:
I А – Сексуальная ревность.
Б – Бедный квартал – мать.
II А – Дом перед лицом Мира – звезды.
Б – Бьющая через край жизнь.
III Бегство – Катрин, которую он не любит.
* * *
Сокращать и уплотнять. История сексуальной ревности, которая приводит к отъезду в чужие края. Возвращение к жизни.
«Мудрость, за которой он ездил так далеко, сохраняла, конечно, свою ценность, но только по возвращении в царство света».
Приезд в Прагу – до самого отъезда – болезнь.
Объяснение – Люсиль – Бегство.
* * *
Август
Отсутствие испанских философов.
* * *
Роман: человек, понявший, что для того, чтобы жить, надо быть богатым, всецело предается погоне за деньгами, добивается успеха, живет и умирает счастливым.
* * *
Сентябрь
Тот август был чем-то вроде затишья – глубокий вдох, прежде чем неистовым усилием все разрешить. Прованс и что-то во мне, чему приходит конец. Прованс подобен женщине, которая опирается на вашу руку.
Надо жить и созидать. Жить до слез – как перед этим крытым круглой черепицей домом с синими ставнями, который стоит на поросшем кипарисами склоне.
* * *
Монтерлан: Со мной всегда что-нибудь случается.
* * *
В Марселе, счастье и грусть – я на пределе. Любимый мною живой город. Но в то же время – горечь одиночества.
* * *
8 сентября
Марсель, гостиничный номер. Обои – желтые цветы на сером фоне. География грязных пятен. Загаженные, закопченные углы позади огромного радиатора. Кровать с сеткой, разбитый выключатель… Та свобода, которую чувствуешь при виде чего-то сомнительного и подозрительного.
* * *
М. 8 сентября
Долгий заход ослепительного солнца. Цветущие олеандры в Монако и Генуе. Синие вечера на лигурийском побережье. Моя усталость и подступающие к горлу слезы. Одиночество и жажда любить. Наконец Пиза, живая и строгая, ее зелено-желтые дворцы, ее купола и дивные берега сурового Арно. Сколько благородства в этом отказе распахнуть свою душу. Город стыдливый и чувствительный. На безлюдных ночных улицах он совсем рядом со мной – и, гуляя один, я даю наконец волю слезам. Какая-то незаживающая рана в моей душе начинает зарубцовываться.
* * *
На стенах Пизы: Alberto fa l’amore con la mia sorella [2].
* * *
Четверг 9
Пиза и ее жители, отдыхающие на площади перед Дуомо. Кампо Санто с его прямыми линиями и кипарисами по углам. Становятся понятными распри XV и XVI веков. Каждый город здесь имеет свое лицо и свою сокровенную правду.
Нет другой жизни, кроме той, чье уединение нарушал мерный звук моих шагов по берегу Арно. А также той, что волновала меня в поезде, идущем во Флоренцию. Женщины с такими серьезными лицами вдруг разражались смехом. Особенно хохотала одна, с длинным носом и горделивым ртом. В Пизе я долго предавался лени на поросшей травой Пьяцца дель Дуомо. Я пил из фонтанчиков, и вода была тепловатой, но бежала так быстро. По пути во Флоренцию я подолгу любовался лицами, упивался улыбками. Счастлив я или несчастен? Не важно. Я живу так яростно.
Вещи, живые существа ждут меня, и я, конечно, тоже жду их и тянусь к ним всеми силами моей печальной души. Но здесь я добываю себе средства к существованию, храня молчание и тайну.
Как чудесно, когда не нужно говорить о себе.
* * *
Гоццоли и Ветхий завет (костюмированный).
* * *
Фрески Джотто в церкви Санта Кроче. Потаенная улыбка святого Франциска, любящего природу и жизнь. Он оправдывает тех, кто стремится к счастью. Мягкий нежный свет над Флоренцией. Небо набухает, медля пролиться дождем. «Положение во гроб» Джоттино: Мария скорбит, сжав зубы.
* * *
Флоренция. На углу возле каждой церкви горы цветов с плотными блестящими лепестками, в капельках росы, таких простодушных.
* * *
Mostra Giottesca [3].
Требуется время, чтобы заметить, что ранние флорентийские мастера изображали лица, которые каждый день встречаются на улицах. Потому что мы утратили привычку видеть в лице главное. Мы уже не смотрим на своих современников, мы лишь берем от них то, что помогает нам ориентироваться (во всех смыслах). Раннехристианские мастера не искажают, они «воплощают».
* * *
Над монастырским кладбищем Сантиссима Аннунциата серое небо с нависшими тучами; архитектура строгая, но ничто здесь не напоминает о смерти. Есть надгробные плиты и надписи: этот был нежным отцом и верным мужем, тот был лучшим из супругов и предприимчивым торговцем, молодая женщина, образец всех добродетелей, говорила по-французски и по-английски, si come il nativo [4]. (Все ревностно исполняли свой долг, а сегодня на плитах, призванных увековечить их совершенства, дети играют в чехарду.) Вон там лежит девушка, бывшая единственной надеждой своих родных. Ma la gioia е pellegrina sulla terra [5]. Однако все это меня не убеждает. Почти все, судя по надписям, покорились вышней воле, вероятно, оттого, что ревностно выполняли свой долг в этом, как и во всем прочем. Я не покорюсь. Я буду безмолвно протестовать до конца. Нечего говорить «надо». Я прав в своем бунте, и я буду шаг за шагом идти к радости, этой вечной страннице на земле.
